Пулемёт испытали. Просто замечательная вещь. И одно из главных преимуществ – это лёгкая замена ствола. Минута и пали вновь. Ничего рядом не лежало, не понятно было Брехту, почему, зная об этом пулемёте уже в 1935 году, советское руководство не организовало его массового выпуска. Некоторые части до конца войны будут с Максимами воевать, когда вот есть просто шедевр немецкой оружейной мысли. Разве что его потом переплюнет Калашников. Но ведь это ещё через пятнадцать лет произойдёт. Всё это Брехт Блюхеру отписал, ну, кроме Калашникова. Может, командарму и удастся продавить производство этих пулемётов. Тем более что Германия всё ещё вполне дружеская страна. Его механик, из бывших зэков, разобрав и покрутив в руках каждую детальку, хмыкнул.

– Понимаю я, почему наши не бросились его копировать. Тут полно точнейшей фрезеровки и токарки. Сложновато будет повторить.

– Но они же сделали? – не унимался Брехт.

– И мы сделаем. Да, даже наша мастерская, но брака будет много.

– И что же делать? – Нужен этот пулемёт. Будет одной из той соломинок, что Гитлеру быстрее хребет переломит.

– Нужно станки у немцев покупать. Токарей готовить, фрезеровщиков.

Станки? Ну, подумать нужно.

Событие двадцатое

– Снаряд, выпущенный вверх из пушки, всегда падает вниз на землю. В этом

проявляется принцип земного тяготения.

– А если он падает в воду?

– Думаешь, есть водное притяжение?!

Иван Светлов во главе первой группы диверсантов замер на опушке рощицы, что заканчивалась метрах в пятнадцати от одного из постов. Часовых было двое. Это плохо. Один мог отвернуться и его можно в пару прыжков достать и перерезать горло. Двое – в сто раз сложнее. Оба должны отвернуться и бежать к ним нужно вдвоём, и умудриться не помешать друг другу. Вот сейчас бывший хорунжий пожалел, что не внял голосу разума и не взял на дело те два арбалета, что изготовили у них в мастерской из хорошей пружинной стали. Их командир батальона был вообще какой-то неправильный человек. Он маньяк настоящий. Всё время в часть поступают всё новые и новые пистолеты, пулемёты, автоматы, так ещё мало, теперь вот есть гранатомёты и скоро будут миномёты. И этого мало. Сделали эти арбалеты. Можно ими бесшумно снимать часовых. Попробовали. Поохотились на подготовленных на убой свинок корейских. Работает. Чуть громоздкий, плечи великоваты. Потому решил Иван с ним в этом задании не связываться. Один раз всего нужно снять часового, а там дальше настоящая война пойдёт, и бесшумное оружие не нужно будет. Там, как раз, чем шумнее, тем лучше.

Да, сейчас бы не помешал. Пора. Светлов показал пальцами Демченко, что он берёт левого, а сам будет гасить правого часового. Уже даже на колени встал, чтобы стартануть и тут богиня Аматэрасу решила от своих правнуков отвернуться. Достали они её. Его, то есть правый часовой, чего-то каркнул соратнику и пошёл прямо на засаду. Приспичило. Подойдя к опушке «японский дьявол», как китайцы обзывали японцев, развернулся к Светлову кормой и стал спускать штаны. При этом второй часовой целомудренно отвернулся. Серая костлявая задница на задницу дьявола не походила. Походила …

Тьфу. Лезет в голову всякая ерунда. Иван мотнул головой, показывая Демченко, что он стартует и в два быстрых широких шага преодолел разделяющее его с засранцем расстояние.

Отточенный до уровня бритвы нож легко перерезал горло жёлтому дьяволу. Не останавливаясь, хорунжий побежал вслед за Демченко, но помощь не потребовалась. Тихон своего тоже уже отправил к Аматэрасу-о́-миками. Второй патруль был не виден с этого места. Там поднимался небольшой скальный выступ. Ладно, ребята не зря два года с лишним учились. Справятся. Сейчас важнее зачистить пулемётчиков.

Пулемётное гнездо было оборудовано на славу почти ДОТ. Только крыши и не хватает. Японцы, когда закончили рытьё окопа, то все камни собрали и из крупных соорудили три стены с двумя бойницами. Одна на север, а вторая на восток, откуда и могли прийти русские гайдзины. Это, между прочим, ни какое не ругательство, а сокращение японского слова гайкокудзин, переводящееся как «иностранец», либо как «человек извне». Ну, так и есть. Потом чтобы ещё больше обезопасить пулемётчиков от пуль с противной стороны взяли и засыпали стены, получившиеся, снаружи мелкими камнями. Получилась насыпь, сужающаяся к верху. Даже и выстрел из небольшой пушечки один раз выдержит.

Иван, пригибаясь, оббежал эту конструкцию, и заглянул за стенку. Спали. На землю была брошена шинель, и второй пулемётчик был прикрыт. А второй японец, сидел, облокотившись о стену и беззастенчиво дрых, вместо того, чтобы бдить. Думать и ждать чего-то, было некогда. Светлов сунул нож под нижнюю челюсть сидящему. Блин. Тот захрипел и забулькал. Громко. Но напарник спал качественно. Даже не пошевельнулся. Точно такой же удар второму, и сразу снять шинель с мёртвого уже пулемётчика и столкнуть со второй. Они ещё пригодятся. Война предстоит не быстрая, а ночевать лучше на вражеской шинели, чем на своих камнях.

Так, с этими товарищами покончено. Хорунжий прислушался. Ещё есть минут пятнадцать до подъёма. Нужно успеть и с артиллеристами разобраться. Вчера они с комбатом половину дня наблюдали, как японские солдатики волокут пушки на сопку. Не простое мероприятие. Даже кое-где пришлось «жёлтым дьяволам» просеку в зарослях вырубать. Склон сопки густо зарос кустами и деревьями. Тропинка есть, но она протоптана не для пушек. К самому вечеру закончили бедняги. Молодцы, теперь осталось только вырезать спящих артиллеристов и развернуть пушки. Для близкого боя совершенно ненужная вещь. По кому японцы с вершины собирались стрелять. Это же пушка, она вниз не стреляет. А вот сейчас, когда перейдёт на правильную строну артиллерия, то совсем другое дело будет. Японцам же подкрепление придётся перебрасывать через реку Туманная, и пушки классно тот берег накроют. До него метров пятьсот – шестьсот. Практически прямой наводкой палить можно.

Иван Ефимович, по-прежнему низко пригибаясь, повёл своё отделение к позициям артиллеристов. Пушек японцы закатили три. Это были старенькие Тип 41 – 75-миллиметровое японское горное орудие, лицензионная копия германской 75-мм пушки Kruppа. Весило орудие чуть больше полутоны. Стреляла на семь километров. Ещё в гражданскую тогда ещё молодой хорунжий видел, как японцы переносят в разобранном виде это орудие. Тринадцать человек по этой причине было в экипаже. В этот раз разбирать не стали. Думали триста метров не то расстояние, вот и намучились. Стоп. А почему орудия три в японской батарее должно быть четыре орудия? Получается, одну внизу оставили. Придётся сразу его гасить из противотанкового ружья, а то оно тут кучу неприятностей доставит.

Пока вспоминал и прикидывал, преодолел двадцать метров до первого орудия. Экипаж был точно не тринадцать человек. Всего трое япошек наблюдалось.

Событие двадцать первое

– Критика, – учит Чапай, – это когда ты, Петька, рядовой боец, можешь мне в глаза сказать все, что угодно.

– И ничего мне за это не будет?

– Ничего, Петька! Ни коня нового, ни шашки, ни шинели…

– Да быстрее же! – Брехт подталкивал в спину пограничников. Уже пару минут шёл бой.

Устюгов с двадцатью бойцами умудрился опоздать. То три дня канючил и угрожал, требовал начать бить японцев немедленно, а как до драки дошло, то опоздал. Сказано в шесть тридцать, так и явись с полностью подготовленными бойцами в шесть тридцать. Пришли сонным царством, позёвывая в шесть сорок. Брехт свой брегет от самого Карла Фаберже, который ему китайский торговец мафиози Лао Цынь презентовал, достал и в нос Петру Петровичу ткнул.

– Какого чёрта!