– Василий Васильевич, – остановил суетящегося комиссара. – Соберите всех людей, ну, красноармейцев, кроме поваров, вооружите, возьмите побольше патронов и к «Верблюжьему горбу» приведите. Там стойте. Вы резерв. На сопку ни ногой! – строго глянул и опять побежал на сопку «Пулемётная горка» за зенитчиками. По дороге ругал, себя, что как всегда недооценил соперника. Лупили, видимо, мало в детстве. Вот ничего толкового из тебя, Иван Яковлевич, и не вышло. Хотя, нет, как раз «толк» из тебя вышел. Бестолочь осталась.

Успели все. Зря адреналином надпочечники стреляли. Диверсанты уже сидели в окопах и рассматривали противника в оптические прицелы. Пулемётчики бдели на флангах, артиллеристы стояли у орудия и тоже в бинокль за катерами, только до середины реки добравшимися, наблюдали. А зенитчики с железнодорожниками уже тащили спарку Браунингов на юго-восток. Все при делах. Брехт подошёл к, стоящему на правом фланге окопа хорунжему бывшему, и прошептал, будто боялся, что японцы за пятьсот метров услышат:

– Иван Ефимович. Мы с зенитчиками попытаемся второй рейс этого десанта назад развернуть. Обстреляем катера. Не сами, по палубе пройдёмся. Смотрите, чтобы побежавшие с сопки японцы до нас не добрались. У нас только пистолеты.

– С богом.

Ну, с богом, так с богом. Чуть лучше с оружием на самом деле. Есть у него Томпсон. Для ближнего боя, как обнаружилось, совсем и не плохой девайс. Установили зенитку под ту же самую сосёнку, из-под которой зацепили последний истребитель. Надеялся, что не пристреляли ещё японские артиллеристы это место.

Истребитель! А своему даже и команды никакой не отдал. Ничего, война ещё не закончилась. Повоюет.

Бронекатера японцев ткнулись в берег, и с криками «Банзай» солдатики начали спрыгивать в воду. Крики слышны не были, так общий гул, всё же метров триста до ребят, но не «Аллаху Акбар!» самураи же кричат. «Банзай», кстати ни как не переводится, типа нашего «Ура». Хотя, согласно словарю Брокгауза и Ефрона, слово было заимствовано славянами во времена монголо-татарского ига и произошло от тюркского ur – «бей!». Может и «Банзай» – тоже бей?

Прыгали японцы с довольно высоких бортов и почти все падали, мало кто мог устоять. Так же ноги можно переломать. Пока с последнего катера ещё выпрыгивали солдаты, десантники с первого добежали до минной полосы.

Бах. Бах. Бах. Несколько десятков первых – самых смелых сынов Аматэрасу уже по кускам стали взлетать под небеса. Точно. Это ведь территория Поднебесной. В это время основная масса японцев, что десантировалась с баржи довольно далеко от берега, добралась до земли и стала теснить остановившихся мокрых японцев. Утро было ясным, а значит и холодным. Над рекой стал подниматься туман, прямо на глазах. Буквально пять минут и пришедший с Китая белый и плотный, прямо как молоко, туман окутал всю реку и даже потихоньку начал наползать на берег. Задние не видели, из-за чего остановились передние, а очевидно одним из последних выбравшийся на берег командир этой части, роты, наверное, стал кричать на солдат и те снова пошли вперёд. О том, что берег заминирован, они не поняли, скорее всего, посчитали, что это залпы пушек. Всё же минирование – ещё не самое распространённое занятие на войне.

Снова передние достигли мин и погружённых в песок гранат с растяжками из проволоки. К вбитым колышкам примотаны. Рвануло сразу не меньше десятка мин и гранат. Когда грохот «отгрохотал», японцы завыли. Но офицер всё ещё гнал людей вперёд, даже вытащил свой пистолет и стал стрелять. В тумане не видно в воздух или в спины, но десантники качнулись вперёд в третий раз. Все вышли на берег и разрядили оставшиеся мины и гранаты.

Нда, туман прямо сдуло с левого берега реки. И весь он усыпан лежащими густо-густо зелёными холмиками. Удачно получилось. Остановившиеся было японцы, вновь, подгоняемые офицером, побежали к сопке «Пулемётная горка», но было их совсем мало, не больше пяти десятков.

– Банзай! – вот теперь даже слышно стало.

И тут бедняги наткнулись на вторую минную полосу. Это тоненькая совсем. Бах. Бах. Бах. Встали опять самураи и офицера должно быть убило. Никто больше из пистолета не стрелял. До окопа ещё метров двести, а то и больше. Что делать будут. Их осталось-то десятка три. Нашёлся командир, побежали на сопку. Раздались выстрелы сверху, не больше двух залпов и всё – японцы кончились.

Брехт соображал лихорадочно. Опять пошло не как планировал. Слишком быстро перебили первую волну десантников. Это не показательно. Отсечь вторую или отсечь третью волну, вот в чём вопрос. Как там, у товарища Пастернака, дальше будет:

Нет. Не будем разом. Приказал Кирилл Афанасьевич Мерецков отвесить знатную оплеуху?! Отвесим. Пропустим ещё одних желающих приобресть кусочек русской земли.

И в третий раз, приняв это решение, ошибся за день Иван Яковлевич.

Событие сорок четвёртое

– Куда бежишь?

– В министерство, наводить там порядок.

– Ого, а как ты туда пробилась!

– Устроилась работать уборщицей.

Пока всё это взрывалось, бронекатера ушли на правый берег Туманной и баржу за собой утащили. В бинокль было видно, как споро по сходням длиннющим взбегают японцы на борт этих посудинок. Длина кораблика около двадцати метров и шириной метра три с половиной. Игла эдакая. На нём две башни. Одна с пушкой небольшой, вторая с пулемётом или пулемётами.

На этот раз набили катера от души. Ага, понятно, баржу отцепили и решили возить десант только катерами. Правильное решение. Есть у японцев умники. Без баржи времени в два раза меньше уйдёт на переброску подкрепления. Ну и что, что подкреплять нечего. Командование у японцев этого ещё не знает.

Хорошо, что поднялся ветерок, и сдул, как мановением руки, с Туманной туман.

Брехт смотрел за катерами в бинокль. Приказ Якимушкину дал не стрелять. Приплыли на нашу сторону и стали выпрыгивать солдатики серо-зелёные. По ощущениям так те же сто пятьдесят – сто восемьдесят человек. Справится Светлов с диверсантами своими.

Японцы выскочили из реки на берег и опять с криками «Банзай» понеслись на штурм сопки. Дурость чистейшая. До вершины метров четыреста, а то и пятьсот. Столько, человек, чего-то ещё крича при этом, просто не сможет пробежать с винтовкой и полными подсумками патронов. Сдохнет на полдороги. Японцев понять можно, они видели, что случилось с предыдущим десантом с высотки «242» и думают, что берег обстреляли. Вот и хотят обстреливаемый участок пробежать быстрее. Ну, а дальше и кусты есть, и выходы скалы из земли. Можно продвигаться медленно и вдумчиво.

Пару раз бахнуло. Видимо, последние мины или гранаты сработали. Самураи ещё резвее побежали в гору. И вот тут произошло то, чего Брехт, если честно, то не предполагал. Японцы разделились на два приблизительно одинаковых отряда, и один остался штурмовать сопку «Пулемётная горка», а второй цепочкой потрусил к сопке «Заозёрная» огибая небольшое озерцо Сюйму. Сопка «Заозёрная» чуть дальше и западнее. Блин. А ведь там всего два десятка погранцов, несколько их командиров, и точно нет пулемётов. Им не справиться с девятью десятками японцев. Эх, вернуть бы время назад, да перебить, как и планировал раньше, всех японцев ещё на катерах.

Чем сейчас может помочь? Стоп. Там у «Верблюжьего горба» почти два десятка его бойцов. Не диверсанты, а так с миру по нитке, но сто процентов красноармейцев его батальона имеют значок «Ворошиловский стрелок» второй ступени. А это значит, что нужно бросать тут зенитчиков и двигаться за подкреплением, а оттуда на сопку «Заозёрная» – спасать пограничников.

– Якимушкин! – решился Брехт.