Как и думал Брехт, самолёты сделали разворот на сопку «Безымянная», развернулись, чуть снизились и стали снижаться к сопке «Орёл» – заходить на бомбометание.
– Удачи вам, – улыбнулся Иван Яковлевич и сразу успокоился.
Вздрогнула земля. Триста метров – это ерунда. Да ещё ветер как раз юго-восточный. Противный кисло-горький дым потянулся на сопку. Поднялась куча пыли и последовала за дымом.
Все бомбы за один раз Ки-1 выбросить не смогли, ушли за реку, развернулись и пошли на второй заход. И тут Ивану Яковлевичу опять захотелось повоевать. Прямо руки зачесались.
– Якимушкин!
– Туточки.
– Отнесите спарку вон к тому дубу, и как они отвернут к себе на третий заход, и вас видеть не смогут, врежь им со всей дури.
– Есть врезать со всей дури из «сенокосилки»! – понравилось название для американцев.
Ждать пришлось не долго. И Браунинги не подвели, а Александр Якимушкин всё же лучший снайпер всех времён и народов.
Только ещё перестали грохотать последние взрывы, как зарокотали пулемёты. Тада-дах. Тада-дах. Правый бомбовоз задымил и клюнул носом. Тада-дах, и следующий в строю вспух огромный облаком света и дыма, в неизрасходованный боекомплект попал Сашка, шедший за ним истребитель влетел в это облако и вынырнул уже сам горящий, тоже клюнул носом, и потом вовсе ушёл в пике.
А Якимушкин молодец. Не стал ждать ответки. Зенитчики и железнодорожники подхватили переносной зенитный комплекс и порысили назад.
Брехт направил бинокль вслед удаляющимся самолётам. Нет. Не развернулись. Наоборот, уходили явно на форсаже. Ну, теперь точно наградят. Или сошлют. На Магадан. Как там у Филатова?
Событие пятьдесят второе
Народная примета. Если вам перебежал дорогу заяц, значит, за ним гонится контролёр.
Из народных примет: когда чиновник врёт, у него растёт … коттедж.
Если вилка со стола падает – баба придёт.
Если нож – то мужчина.
А если граната – то придёт полный пипец!
Правильно Лермонтов написал:
Брехт около часа не выпускал бинокль из рук, всё ждал, чем бусурмане ответят. Бусурмане не показывались. Берег неприятельский вымер. Вернулся Светлов и доложил, что уничтожены две группы интервентов. Одна в восемь человек, вторая в сорок три. Пятеро японцев сдались в плен, все ранены, одни офицер. Ранен легко. Остальные бились до конца. До последнего японца. Тяжко с этими самураями воевать. Есть потери и у нас. Ранено двое диверсантов и один убит. Поморщился Иван Яковлевич, вздохнул, раненых подлатают, а вот Юрия Макарова не вернуть. Шустрый был такой парень, блондинистый и веснушчатый. Зуба одного не было, переднего, и когда улыбался, все тоже прыскали. Комичная рожица получалась. Трое уже, выходит, полегли. В реальной истории больше тысячи. Так ничего и не закончилось ещё.
– Нет, Иван Ефимович, – ответил комбат, на вопрос Светлова, где могилы копать. – Сейчас самолёт прилетит, и отправим их в часть. Там похороним. Будет братская могила с памятником и золотыми надписями, с клумбой цветов. В комсомольцы и пионеры станем у памятника пацанов принимать.
– Что делать будем? – это Балабанов поднялся на сопку.
– Не знаю, товарищ комиссар. Мы свой ход сделали, теперь их черёд. Хотя. Вот вовремя, ты, Василий Васильевич, подошёл. Сейчас визит вежливости нанесём.
– Что задумал? – опасается комиссар, есть ведь приказ не поддаваться на провокации. Комиссар не то, чтобы не нравился Брехту. Нормальный мужик, верит в то, что говорит. И даже большая волосатая родинка на щеке не раздражала, хоть и не приятно смотреть. Это же Василий Васильевич её себе не сам прилепил. Но вот другом не станет. Он другой. Приспособленец. Ну, да не судите и не судимы будете. Время сейчас такое. Выжить бы. Не мы такие – жизнь такая. Одним словом, не Матросов.
– Разведку. Пойду, пообедаю. Всем отдыхать. Наблюдателем следить за небом и берегом на самом западе. Нет. Давай-ка, Василий Васильевич, организуй троих железнодорожников на сопку «Чёрная». Пусть наблюдают за островом «Песчаный» и посёлком на той стороне – Мантакусан, который. Что-то подсказывает мне, что в следующий раз они там должны попробовать переправиться.
Поел чего-то в лагере, даже не запомнил, переоделся, наконец, а то весь в ремках, не командир героев Хасана, а бомж послеперестроечный. Даже почувствовал себя лучше. А тут и летающая лодка приземлилась, уже научившийся пилот лихо сам подрулил к причалу. Навстречу вышел и пилот истребителя И-5 Матвей Попов. МП-1 привёз бомбы. Немного, тонну всего, все двадцатикилограммовые. На сдачу довёз противопехотных мин.
В СССР до самого последнего времени, вследствие тяжёлого экономического положения страны, развитие минного оружия не шло дальше разработки опытных образцов мин и выработки тактики их применения. В основном, вместо мин выпускали брошюры. Например, в 1924 году было издано «Наставление РККА по подземно-минному делу» и в 1928 – «Наставление по подрывному делу».
К 1928 году военное руководство СССР уже выработало определённые представления о месте и роли минного оружия в современной войне, на основе которых были сформулированы тактико-технические требования к образцам инженерных боеприпасов.
Но одно дело книжку написать и совсем другое мину безотказную выпустить. Одни из первых серийных мин Иван Яковлевич сумел себе урвать. Это была противопехотная фугасная мина образца 1933 года (ППМ обр. 33 года). Мина небольшая всего граммов двести весит. Привёз самолёт несколько ящиков.
Брехт, когда их в прошлом году получили, только поплевался в сторону конструкторов (хотя, вряд ли до Москвы доплюнул), и дал команду своим инженерам разработать на том же взрывателе подобие гранты Ф-1, только зарываемой в землю. А то этот выстрел в ногу, который в головах советских учёных поселился, вещь без сомнения коварная, но уж больно трудоёмкая работа по установке сотен таких игрушек, да и видно становится, что тут порылись. Ну, раз прислали, то закопаем в песочке. А заодно и свои самоделки. Только на этот раз глупости не сделаем, и закопаем подальше от Цзян-шиней. А то ведь опять из пушек начнут палить, и мины вхолостую истратим.
– Матвей, ты пообедал? – спросил лётчика, когда вытащили на берег взрывоопасные подарки.
– Так точно, товарищ командир батальона. Лечу? – вот не терпится соколу полетать, повоевать.
– Летишь. Товарищ Попов, нужно разведать, как там батарея японская расположена за высотой «242», – Брехт ткнул пальцем в высоту на той стороне реки Туманная на карте. Там должно быть штук двенадцать больших пушек. Посмотри, привяжи к ориентирам с этого берега видимым. Да… Возьми с собой немного бомбочек. Только зря не рискуй, если начнут из зениток по тебе палить – сразу улетай. Только не к озеру Хасан, а чуть восточнее, а потом вернёшься, и прилети, если получится тоже с той стороны, дай кружок небольшой. Себя демаскировать не нужно. Ещё посмотри, там где-то ведь рядом с батареями, должны быть склады боеприпасов, они туеву кучу снарядов по нам вчера выпустили. Сейчас не стреляют, может, подвозят боеприпасы. Всё Матвей, как там у вас желают в авиации? Ни чешуи ни хвостика? А ты должен ответить: «К водяному тебя, я купаться иду!»?
Посмеялись.
– Нет, Иван Яковлевич, у нас таких пожеланий нет. Примета есть. Нужно перед вылетом выкурить половину папиросы, а когда вернёшься докурить. Ещё самолёт нужно погладить и с ним поговорить. Он живой, всё понимает.
