– Ну что ты, какая же я для тебя госпожа? – усмехнулась она, ласково заглядывая ей в глаза.

– Ну как же, – сдержанно опуская ресницы, молвила та. – Ты теперь здесь новая хозяйка, а я… никто.

– Что ты такое говоришь, Берёзка! – нахмурилась Огнеслава, объятая холодком огорчения и нежным состраданием. – Ты – часть нашей семьи. Не думай, что ты осталась одна! Мы все – с тобой: я, моя супруга Зорица, государыня Лесияра… Ты – родная для нас, и это – твой дом. Зови меня сестрой, а также прими мою заботу, в которой ты сейчас особенно нуждаешься – ты ведь ждёшь маленькую.

– Я не хочу тебя обременять, сестрица Огнеслава, – тихо проронила Берёзка, не поднимая печальных глаз.

– Ну вот что с тобой делать, а? – засмеялась княжна, держа её руки в своих. – Сестрёнка, не думай о себе как о какой-то обузе. Государыня поручила мне заботиться о тебе, и я её волю исполню, хочешь ты того или нет!

С этими словами Огнеслава поцеловала Берёзку в обе щеки и в губы, а потом прижала к своей груди. Всем сердцем ей хотелось прогнать эту печаль и отчуждённость, чтобы на светлом личике девушки расцвела улыбчивая весна вместо царящей сейчас унылой осени. Зорица тоже попыталась навести мостик дружбы:

– Берёзонька, если уж на то пошло, то это мы – гости в твоём доме. Я родилась и выросла в селе Кузнечном, в семье простой оружейницы, и даже вообразить себе не могу, как буду жить здесь, в этом огромном дворце, полном слуг! Я к домашней работе привыкла, и тут мне как-то не по себе. А с тобою мне будет не в пример веселей!

– В общем, станем жить одной большой и дружной семьёй, – подытожила Огнеслава, обнимая жену и Берёзку за плечи. – Ну, допустим, сейчас пока ещё не очень большой, но со временем, надеюсь, она пополнится! Кстати, о членах семьи. А где Зденка, названная сестрица Светолики? Что-то она не вышла нас встречать…

Берёзка подняла глаза, в которых раскинулась мягкая, росисто-прохладная грусть вечерней зари.

– А ты ещё не знаешь? Нет больше Зденки, – проговорила она.

– Как?! – горестно обмерла княжна. – Нет, я не слыхала… Что с нею случилось?

– Пойдёмте, покажу, – сказала Берёзка.

В груди Огнеславы туманным эхом отдалась смутная скорбь… Виделась она со Зденкой нечасто, но перед её глазами стоял образ кроткой яблоньки в цвету, садовой кудесницы, озарённой светом грустноватого спокойствия и уюта. Поражённая и опечаленная этой новостью, Огнеслава вместе с супругой и дочкой шагнула в проход следом за Берёзкой и Ратиборой.

Они оказались на берегу тихого пруда, окружённого ивовыми зарослями. Берёзка остановилась перед обособленно стоящей, низко поникшей ивой, очертания ствола и ветвей которой напоминали изящную, согнутую горем женщину, в исступлении простёршую руки вдаль, вслед за ушедшим навсегда дорогим человеком…

– Зденка очень любила Светолику и не смогла жить без неё, – чуть слышно проронила Берёзка. – Она сказала мне, что пойдёт посмотреть на утёсы, которые встали над Калиновым мостом… Я не хотела отпускать её, но она убедила меня, что всё будет хорошо, что она только взглянет на скалу Светолики и скоро вернётся. Её не было долго, и я забеспокоилась. Хотела с помощью кольца перенестись к ней, а проход вывел меня вот сюда, к этой иве. Когда я увидела её, у неё ещё было лицо… Но потом и оно заросло корой – прямо у меня на глазах.

Пригорюнилась Зорица, прижалась к её подолу Рада. Берёзка, сама стройная, как юное деревце, взирала на иву со светлой, высокогорной печалью, будто завидовала ей.

– Почему я не смогла стать деревом? – прошелестел вздох, сорвавшись с её губ сухим осенним листком.

– Очевидно, потому что тебе есть ради кого жить. – Огнеслава с сердечной теплотой прижала ладонями её хрупкие, почти подростковые плечики, подойдя сзади и склонившись к её уху.

Ей хотелось защищать Берёзку, оберегать от злых ветров, от несправедливостей и боли, но, увы, эта маленькая, тоненькая девушка уже успела хлебнуть невзгод полной ложкой.

– Бедная, бедная Зденка, – вздохнула Зорица, подойдя к иве и с горьким состраданием погладив её ствол. – Почему за её великую любовь судьба не вознаградила её? Почему не даровала какое-нибудь иное счастье?

Ни у кого не было ответа, и вопросы повисли в воздухе щемящей близостью весны, светлым духом яблоневой грусти и прозрачными крыльями грядущих летних гроз.

– Кто-то должен сложить о ней песню, – загорелась мыслью Зорица. – Я расскажу Дарёне – она обязательно сложит. У неё такие песни – заслушаться можно!

Они постояли немного у пруда, вдыхая пронзительную тоску свежего, предвесеннего неба, и в задумчивом настроении вернулись во дворец. Уже ничего в этот день делать не хотелось, душой овладела бескрайняя неизбывная горечь, но если Зорица с Берёзкой могли позволить себе повздыхать в светёлке за вышивкой, то Огнеславе волей-неволей пришлось взяться за дела, а точнее, приступить к знакомству с ними. Её уже ждали три советницы – осанистая, степенная и ширококостая Давъята, длинная и по-аистиному голенастая Мрагвица и могучая Рачена, голосом и обхождением напомнившая княжне Твердяну. Все они поклонились Огнеславе, а третья советница сказала:

– Ну, здравствуй, дитятко! Надо же, как ты на свою родительницу Лесияру-то похожа… Будем надеяться, что и умом, и хваткой ты в государыню пошла.

– Я, Сёстры, ежели по правде сказать, к такой службе непривычная, я больше по оружейному да кузнечному делу, – честно призналась Огнеслава.

– По причёске твоей и видно, – кивнула Рачена. – Ничего, освоишься. Пойдём, посмотрим на городское хозяйство да на окрестности. Сперва своими глазами глянешь, что да как, а с писаниной и без тебя разберутся. Тут это дело налажено.

И началась ознакомительная «прогулка», в течение которой перед Огнеславой разворачивалась внутренняя жизнь Заряславля и прилежащих земель, их нужды и затруднения. Там строили новую пожарную каланчу, здесь перекладывали мостовую, в другом месте подводили новую ветку водопровода, с улиц вывозили остатки грязного снега, чтоб не разлились непроходимые лужи… От множества вопросов, которые требовали внимания и постоянных проверок, у новоиспечённой заряславской градоначальницы вспухли мозги. В голове не укладывалось всё то, что делала Светолика! По сравнению с её рабочим днём обычный день Огнеславы в кузне казался совсем простеньким и слабо загруженным – можно сказать, почти пустым. А ведь Светолика была ещё и верховным судьёй – разбирала споры горожанок. При этом она успевала заниматься науками и руководила созданием хранилища знаний – дочернего отделения Евнапольской библиотеки: она посылала переписчиц в Евнаполь, чтобы те делали списки с трудов, собранных там в великом множестве, а целая рота переводчиц переводила эти книги. Занималась переводом и Светолика – с пяти языков; при Заряславской библиотеке она собрала целое созвездие одарённых учительниц, а также преподавала науки сама. У Огнеславы при осмотре всех достижений сестры бился в голове, горячо расширяясь, только один недоуменный вопрос: сколько часов было в её сутках? С восхищением, уважением и светлой завистью княжна признавалась себе: вряд ли ей удастся когда-нибудь дотянуться до уровня сестры, настоящей белогорской правительницы – неутомимой, деятельной, просвещённой, разносторонней, стремящейся постичь и охватить все стороны жизни… Почему именно ей выпало уйти во цвете лет, закрыв собою Калинов мост? «Уж лучше бы это была я», – с горечью думала Огнеслава.