В нос ударил запах гнилых овощей и сырости. А еще плесени и грибов.

Покрутившись, прошлась взглядом по пустым полкам. Да, негусто у нас.

Но бочонок с засоленным салом оказался заполнен наполовину. Вытащив кусок размером с ладонь, нашла тут же чистую тряпицу, что стопкой складывала мама, и завернула свою добычу в нее.

Той же дорогой вернулась в комнату, добыв еще по пу-ти и горбушку хлеба, забытую кем-то на кухонном столе.

Сложив свою провизию на подоконник, забралась в шкаф и вытащила три платья, плащ, теплые чулки и еще так… по мелочи. Все это сложила на большой платок и завязала его в узелок.

А вот сбегу, и все тут!

Пусть неприлично, зато не к разбойникам. Спрятав вещи под кровать, с тоской взглянула на сало и хлеб.

До ночи еще ой как далеко, а есть очень хотелось.

Доедая последний кусочек разрезанного тупым ножом сала, я с тоской выглядывала во двор. Солнце уже садилось, а эти остолопы все сидели там сиднями и не спешили в дом.

А если вот сейчас Оуэн придет, как он через них проберется?

– А я говорю, морковь возьмем…

От этого глупого спора братьев у меня уже дергался глаз.

– Нет, капусту…

– Нет, морковь…

– Идиоты, – печально выдохнула я. – Какие же вы придурки пустоголовые. Сидят у полного сарая с овощами и не додумаются забраться в него. Да какие из вас разбойники? Ума как у курицы!

По дому разнесся аромат жаренных в печи карасей.

Сглотнув, лишь сжала ладони в кулаки.

Это моя добыча! Вернее, Оуэна, а отец все сам сожрет. И меня не позовет.

Сколько раз уже так было?!

Сначала он брюхо набьет, потом братья за ним подъедят, а мне только и останется, что плавнички обсосать.

У-у-у! Злости не хватает.

А между тем стемнело, и эти увальни наконец зашли в дом.

Снизу сразу же послышались громкие голоса. Отец за что-то гневно выговаривал братьям.

Цыкнув, я запихала узелок глубже под кровать и, не раздеваясь, улеглась на тонкий матрас, накрывшись простым пледом.

Время шло. За окном пели сверчки, ухала сова в зарослях.

Крики снизу становились громче.

Не выдержав, я поднялась и на цыпочках вышла из комнаты. Любопытство гнало вперед. Я должна все знать! Раз гневается отец, то нужно понять на что. Ну, чтобы самой не подставиться. Подкравшись к лестнице, выглянула. Отсюда был прекрасный обзор на гостиную. Первое, что заметила, – это тарелка со съеденной рыбой и пустой глиняный графин.

«Отец выпил! – Эта мысль стрелой пронеслась в голове. – Плохо, очень, очень плохо!»

Затаив дыхание, я навострила уши.

– Вы пойдете завтра записываться в добровольцы! – кричал он на братьев. – Хоть людьми станете. Может, и добьетесь чего, а нет, так хоть пощиплете поселения драконов. Пройдетесь по их домам, да и вернетесь не с пустыми руками.

– Мы не хотим, – попытался вставить свое слово Виям, но в него тут же полетела деревянная тарелка с рыбными костями.

– Молчать! – Отец в ярости опрокинул стол. – Все будет по-моему. Пойдете как миленькие и вернетесь с добром. А нет – шкуру спущу!

Пригнувшись, я сообразила, что лучше скрыться в комнате и вообще сделать вид, что давно уже сплю.

Не приведи боги, он меня сейчас заметит!

Целой не уползу.

Все так же на цыпочках и стараясь не шуметь, да что там – даже не дышать, я скоренько вернулась к себе.

Сердце стучало быстро-быстро.

Юркнув под одеяло, сжалась и плотно закрыла глаза. Все, сплю!

А внизу гремел скандал.

Грохот. Глухой звон глиняного графина. Тонкий голос мамы. Но она явно не защищала сыновей. Ей вообще до детей дела не было. Вырастить и продать – вот и все, что ее заботило.

Скорее всего, выскочила на звон, чтобы уберечь свою кухонную утварь.

В какой-то момент хлопнула входная дверь, и возмущенные голоса братьев послышались со двора.

Это было очень плохо для меня. Отец явно еще не успокоился и сейчас начнет искать новую «жертву».

Шаги на лестнице. Я замерла, как кролик, и затаилась.

Отец прошелся по коридору до комнат Льяма и Вияма. Остановился. Снова что-то загремело.

Шаги и скрип теперь уже у моей двери.

Я прикусила губу: если вспомнит обо мне, всю ночь гонять по дому будет. Убираться заставит. Все что угодно, лишь бы при деле была. И все равно, что приличным девочкам в такое время спать полагается.

Отец вошел.

– Айла! – рявкнул он. – А ну, иди вниз полы мести. Там бардак! Что я, в грязи жить должен?!

Я молчала и делала вид, что вижу десятый сон.

– Я тебе что сказал, соплячка?! – Он подошел ближе к кровати и дернул одеяло. – Спишь, что ли?!

Я не реагировала, забыв, как дышать.

– А ну вставай! – проорал он мне на ухо, обдавая смрадным запахом перегара. – А не то я с тебя три шкуры за лень спущу. Так хворостиной отхожу – лежать не сможешь!

И в этот момент меня спас Токи. Услышав братьев, он громко залаял на них. В ответ в него полетело что-то мягкое, судя по удару.

Отец подошел к окну и выглянул.

– Ты что, щенок, капустой разбрасываешься? А ты ее растил?

– А ты вырастил, что ли? – огрызнулся Виям.

– Ну я тебя сейчас…

Развернувшись, отец быстро покинул мою комнату и спустился во двор.

И снова ор.

– Да когда вы уже все успокоитесь! – Я сама не заметила, как расплакалась. То ли от страха, то ли от безысходности.

Все любят свой дом! Все считают его крепостью!

Одна я готова была днями и ночами шастать на реке, лишь бы не возвращаться сюда.

На улице послышалась возня. Крики. Лай Токи.

Выдохнув, поднялась и выглянула в окно.

Братья дрались с отцом. Он прытко для выпившего человека гонялся за ними по двору, пытаясь пнуть.

Льям и Виям же, не будь дураками, бросались врассыпную, доводя его до исступления. Это было бы смешно, не будь так ужасно.

В какой-то момент Виям упал, отец ринулся на него, но тут же получил по спине капустой, которую в него запустил Льям.

Мальчишки драконили его. Доводили до бешенства. А это ничем хорошим никогда не заканчивалось.

Они-то сейчас сбегут в прилесок и отсидятся там, а мне слушай, как он дом крушит.

А то еще и на мне отыграется.

Нет, нужно бежать! Даже если Оуэн не придет, сама удеру.

Не будет мне тут жизни. Зашибут когда-нибудь.

Мысленно плюнув в сторону отца и братьев, вернулась в постель. Утерев слезы, попыталась успокоиться.

Получалось не очень.

Так, лежа, я наблюдала, как медленно выплывает из-за высоких деревьев луна.

Сон не шел, хотя в доме все давно стихло. Братья улизнули за огород, а отец затаился в гостиной. Но я-то знала, что это временное затишье…

…Время, как же медленно оно тянулось. В комнате становилось холоднее. Тонкий плед не грел, но я не решалась закрыть окно.

Пение сверчков убаюкивало, глаза медленно слипались. Снизу зарычал Токи. Несколько раз лениво тявкнул и смолк.

Распахнув глаза, прислушалась. Но ничего. Лишь звуки ночи.

Дремота отступила. Зевнув, повернулась на другой бок и скрутилась калачиком. Так теплее.

Снова зарычал пес. Я насторожилась.

Неясный шорох за окном мгновенно поднял на ноги. Открыв раму шире, выглянула. В туманном свете луны легко проглядывался и край огорода, и сарай, и тропинка, ведущая к большой дороге.

– Пс-с, – раздалось подо мной.

Опустив взгляд, тут же натолкнулась на ловко карабкающегося по невесть откуда взявшейся деревянной лестнице Оуэна.

– Айла, – тихо позвал он меня, цепляясь за перекладины. – Ты готова? Не передумала же? Нам очень нужно бежать, так и знай!

– Не передумала, подожди снизу.

Переполошившись, я покрутилась на месте и быстро вытащила свой узелок из-под кровати. Взглянула на тряпицу, в которой было сало, и тяжело вздохнув, снова высунулась в окно.

– Оуэн, только у меня это… ну, еды нет. Совсем.

– А караси? – Он спустился на землю и задрал голову.

– Отобрали и уже все съели, – виновато призналась и тут же пожаловалась на всех разом: – Даже попробовать мне не дали, представляешь! Но в сарае есть припасы, можно поживиться. В общем, жди. Только тихо, отец в доме.