— Я не хочу работать на телевидении, — капризно ответила Анджела, когда Брок предложил ей сначала мини-сериал, потом — еженедельный сериал и, наконец, большой телевизионный проект.

— Даже ради меня? — спросил он наконец, удивленный столь явным отсутствием интереса к своей персоне. Много лет назад Брок начинал свою карьеру с исполнения ролей героев-любовников в полупорнографических сериалах для взрослых; до сих пор он считал себя настоящим красавцем, сексуальным и неотразимым, и вялая реакция Анджелы его всерьез озадачила.

— Знаешь што-о? — проговорила Анджела с ярко выраженным нью-йоркским акцентом. — Если я решу перейти на телик, то только ради тебя. О'кей?

Это заявление удовлетворило Брока, и он довольно мигнул, а Анджела вдобавок удостоила его самой соблазнительной улыбки. Магнат не догадывался, что при этом она пыталась расстегнуть под столом «молнию» на брюках Кевина. Не то чтобы она не могла дождаться конца приема — просто Анджела обожала ходить по краю.

Но Кевин оттолкнул ее руку. Он с интересом слушал рассказы Люсинды Беннет и не хотел, чтобы его что-то отвлекало. Фредди все-таки удалось уговорить его сниматься вместе с ней, и, хотя сначала Кевин был решительно против этой затеи, сейчас он с каждой минутой все больше убеждался в том, что сделал верный шаг. Да и Люсинда уже не казалась ему такой древней, какой он привык ее считать.

— Ну так что, Макс, — неожиданно сказал Фредди, обращаясь к своему партнеру через весь стол. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Эриэл пошевелилась в своем кресле и сидела теперь очень прямо. Над столом повисло напряженное молчание.

— А что я должен сказать? — растерянно переспросил Макс, гадавший, где, черт возьми, шляется эта белокурая стерва Инга Круэлл и почему ее до сих пор нет.

— Ну же, Макс, не стесняйся, — подбодрил его Фредди, игравший со своим партнером, как кошка с мышью. — Выкладывай. Ведь у нас с тобой никогда не было секретов друг от друга.

— Да, Макс, — сказала Эриэл несколько напряженным голосом, — до нас дошли слухи… очень странные слухи.

— Слухи? — Макс насторожился. Интересно, куда они клонят?

— Да, слухи, — подтвердила Эриэл, сопроводив свои слова самой обворожительной улыбкой. — Говорят, ты метишь на мое место.

Детектив Чак Такки раздраженным жестом подтянул пояс своих любимых темно-зеленых брюк, которые были велики в талии и спадали. За последние полтора месяца он потерял почти двадцать фунтов, а все потому, что жена посадила его на жесточайшую диету. Чак вовсе не собирался худеть: при росте в шесть футов и два дюйма он весил двести двадцать фунтов и чувствовал себя совершенно нормально, но Фэй продолжала чуть не ежедневно напоминать мужу, что ему уже сорок девять, что у него пошаливает сердце и что анализы показывают опасно высокий уровень холестерола в крови. Чаку было глубоко наплевать на анализы, но, когда Фэй заявила, что ей слишком тяжело лежать под ним, когда они занимаются любовью, он сдался. Диета, однако, подействовала на него не столь благотворно, как ожидалось. Одышка не прошла, а постоянные муки голода и спадающие штаны сделали его раздражительным и нервным.

Убитая блондинка лежала перед ним в луже начавшей подсыхать крови. Еще одно мертвое тело, еще одно жестокое убийство — на своем веку Чак навидался всякого, однако сегодняшний случай был не совсем обычным. На этот раз жертва, лежащая словно лягушка на столике препаратора, была знаменита.

Снова подтянув штаны, детектив Такки поглядел сверху вниз на распростертое тело, некогда бывшее таким роскошным и таким желанным. Теперь же оно выглядело жалким, почти безобразным. В приступе звериной ярости убийца сорвал со своей жертвы одежду и заколол ее ножом, почти отделив от тела правую грудь. «Не меньше полутора десятков ударов, — подумал детектив. — Что ж, случается и такое…»

Белое платье, в которое была одета жертва, превратилось в окровавленные лохмотья. Никакого нижнего белья ни на девушке, ни рядом не оказалось. Светлые волосы на лобке были выбриты в форме сердечка, а чуть ниже проколотого пупка, в котором поблескивало серебряное колечко с каким-то камешком, детектив увидел цветную татуировку, изображавшую летящую колибри. Ногти на руках и на ногах убитой выглядели ухоженными и были покрыты модным серебристо-голубым лаком. Когда-то она была настоящей красавицей, но теперь…

Окинув ее взглядом, детектив устало вздохнул. Это было двадцать шестое убийство, совершенное с особой жестокостью, однако впервые жертва была знаменитостью.

Проходя через коридор в шикарно обставленную гостиную, из окон которой открывался великолепный вид на море, Чак заметил висящий над лестницей портрет жертвы — молодой, соблазнительной, чувственной блондинки. Ее обнаженное тело, возлежащее на пушистом — белом меховом ковре, было настолько совершенным, что напомнило детективу дорогую куклу Барби.

Теперь она была мертва, но ее соблазнительные ягодицы на портрете были такими живыми.

Тем временем прибыл полицейский фотограф, который тут же принялся устанавливать вокруг места преступления яркие галогеновые лампы. Кивнув детективу в знак приветствия, он поднес к глазам фотоаппарат и начал свою работу, снимая тело со всех сторон. Несколько полицейских в форме с мотками желтой ленты в руках отправились на улицу, чтобы установить вокруг особняка кордон безопасности.

Эта мера пришла детективу на ум, как только он узнал, что убитая была знаменита. Стоило новостям просочиться, как тут же в особняке появились бы бригады репортеров и телевизионщиков, которые — словно стервятники на падаль — часто прибывали на места громких преступлений чуть ли не одновременно с полицией. Да, подумал Чак, скверно, что убитая была звездой. Теперь репортеришки устроят здесь цирк почище того, что был когда-то после убийства Николь Симпсон и Рона Голдмана.

Сегодня жертвой неизвестного преступника стала Салли Т. Тернер, пневматическая принцесса телевизионного экрана, роскошная блондинка с чувственным, сексуальным телом и манящей улыбкой — знаменитая «девушка в черном резиновом костюме».

Любимая.

Обожаемая.

Желанная.

Мертвая…

Продолжая глядеть на ее безжизненное, жестоко изуродованное тело, Чак вздохнул еще раз. Иногда ему начинало казаться, что Фэй права и что ему действительно пора на пенсию.

И сейчас он снова подумал об этом.

— Не могу в это поверить! — воскликнула Мэдисон, не в силах сразу воспринять потрясающую новость. — Это просто невозможно! Я сама разговаривала с ней всего несколько часов назад. Это какая-то ошибка…

— Никакой ошибки нет, — уверенно сказал Джимми, почуявший сенсацию.

— Наш босс никогда не ошибается, — подтвердила Натали, слегка заикаясь от волнения. Она терпеть не могла жестокости и старалась не появляться на экране с новостями, которые хоть как-то были связаны с насилием, убийствами и тому подобным. И вот теперь ее и Джимми срочно вызывали на студию, чтобы подготовить экстренный выпуск, посвященный убийству Салли Тернер.

Мэдисон только головой покачала, все еще пытаясь усвоить кошмарную новость. Салли запомнилась ей такой открытой, такой милой и такой живой. Казалось невероятным, что она никогда больше не улыбнется, не засмеется и не скажет, растягивая гласные, что она «просто ба-алдеет» от того, что у нее теперь есть слава, собственный особняк с видом на море и любящий муж.

— Мне очень жаль, — негромко сказала Натали. — Я знаю, она тебе нравилась…

— Да, — так же тихо отозвалась Мэдисон. — Как это произошло?

Джимми пожал плечами:

— Все, что нам известно, это то, что ее убили в собственном доме несколькими ударами ножа.

— Об этом уже сообщили?

— Пока нет. Мы выйдем с этим в эфир, как только доберемся на студию.

— Как же тогда вы узнали, что Салли убита?

— Директор нашей программы новостей имеет хорошие связи в полиции. Благодаря этому мы обо всем узнаем первыми или одними из первых. — Он повернулся к Натали: