— Дэмиан! — позвала она слабым голосом.

Мужчина остановился и обернулся. Он был всего в нескольких футах от нее, и Элизабет ясно увидела его лицо, освещенное просочившимся сквозь плотные кроны деревьев солнечным светом.

У нее перехватило дыхание. Это был не Дэмиан, а совершенно незнакомый ей человек, чьего лица она никогда прежде не видела. Ни тени сходства с Дэмианом, кроме, пожалуй, цвета волос, хотя черные волосы и темные глаза довольно распространенное явление среди уроженцев Франции. Кожа Дэмиана имела оливковый оттенок и обычно была смуглой от загара — незнакомец же, стоявший перед ней, был бледен, его кожа была гладкой, не тронутой ни ветрами, ни жгучим южным солнцем, как будто он вообще никогда не бывал на воздухе. Классически правильные черты лица, прямой, красивой формы нос, тонкие брови мужчины не имели ничего общего с выгнутыми, словно в саркастической усмешке, бровями Дэмиана. Высокие скулы незнакомца подчеркивали высокомерное выражение глаз, придавая ему какой-то отстраненный вид. Это был холодный, сдержанный человек, на лице которого трудно было что-либо прочесть, и, хотя она знала, что никогда раньше не видела его, у нее все еще не проходило странное ощущение, что он ей знаком. Она испытывала непонятный трепет, точно струна арфы, продолжающая вибрировать после прикосновения рук музыканта.

— Кто вы? — прошептала она, инстинктивно заговорив по-английски.

По его внешнему виду никак нельзя было разобрать, понял ли он ее. Он сказал по-французски:

— Вам не следует находиться здесь, мадемуазель. Это частная собственность.

Встретившись с ним взглядом, она передернулась — в его глазах она увидела ледяной холод. У него был низкий хрипловатый голос, по-французски он говорил быстро, словно выстреливая слова, скорее как парижанин, чем как житель провинции, неторопливо растягивающий каждое слово. Элизабет всегда могла отличить речь француза, живущего в сельской местности — они говорили достаточно медленно, чтобы она успела уловить смысл, — от речи парижан, у которых слова вылетали как из пулемета.

— Извините, — произнесла она, запинаясь. — Я не знала.

— Дорога там, — он показал жестом. — Идите по этой тропинке. — Говоря с ней, он ни разу не улыбнулся, и она почувствовала в его темном взгляде, изучающем ее, холодную неприязнь.

— Спасибо, — сказала она и повернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала лай, треск веток и почти сразу увидела, как из кустов выскочили с высунутыми языками две большие собаки с длинной золотистой шерстью. Они стали прыгать на мужчину, кладя передние лапы ему на грудь, и он слегка улыбнулся, гладя их вислоухие головы.

Почти сразу же за ними появилась черноволосая девушка, которую Элизабет видела прошлой ночью у реки. В это утро она была без лошади. Распущенные по плечам волосы обрамляли раскрасневшееся лицо. На ней была твидовая юбка в складку голубовато-бежевых тонов и синий свитер, а талию туго обхватывал широкий голубой пояс. Увидев Элизабет, она резко остановилась и, нахмурившись, быстро взглянула на мужчину, который все еще гладил собак, чьи колотившиеся о мокрую траву хвосты поднимали целый фонтан брызг.

— Ив, тебе не следовало идти так далеко, ты совершенно вымотаешься. — В ее голосе звучала обеспокоенность, но в то же время чувствовалось, что она сдерживает себя, не осмеливаясь открыто показывать свое недовольство.

— Я не ребенок, бросил он, взглянув на нее.

— Ты еще не оправился окончательно после простуды. Ты же знаешь, доктор Виктор не рекомендовал выходить, пока ты не выздоровеешь.

— Перестань, ради Бога, Шанталь! — нахмурившись, проговорил он.

Губы девушки задрожали. Элизабет стало жаль ее. По тому, как она на него смотрела, легко было понять, что она любит его, но, как Элизабет ни старалась, не смогла разглядеть в холодном взгляде мужчины ответного чувства. Его лицо оставалось бесстрастным, как лицо статуи; резко высеченные суровые черты, казалось, не могли принадлежать человеку из плоти и крови.

Девушка окинула ее недружелюбным взглядом, и Элизабет, торопливо выдавив улыбку, сказала:

— Еще раз здравствуйте — мы встречались с вами прошлой ночью, не так ли? Меня зовут Элизабет Гардинер, я остановилась у тети — мадам Перре…

— Мы знаем, кто вы, — прервал ее мужчина.

Элизабет уставилась на него, от удивления приоткрыв рот.

— Разве мы знакомы? — недоуменно спросила она, переводя взгляд с одного на другого. Во время своих предыдущих визитов во Флэмбуаз она перезнакомилась почти со всеми местными жителями, поскольку ее тетушка знала абсолютно всех, но Элизабет была уверена, что никогда не видела никого из них раньше.

— Нет, — ответила девушка тоном, не оставляющим сомнений, что ей неприятна эта встреча.

Она взяла мужчину за локоть.

— Пойдем обратно, Ив, — сказала она, отворачиваясь от Элизабет.

Элизабет почувствовала, что краснеет, провожая взглядом удалявшихся мужчину и женщину и собак, бежавших впереди них. Сердито нахмурившись, она направилась обратно к дому. И как ей могло прийти в голову, что этот мужчина — Дэмиан? Он совсем не похож на него, и даже при одном взгляде на него можно было убедиться в несхожести их характеров — этот мужчина был холоден как лед. Она оказалась в глупом положении. И это беспокоило ее. Неужели Дэмиан будет мерещиться ей в каждой тени, в каждом темноволосом мужчине? Неужели его образ будет постоянно преследовать ее?. Что за наваждение! Возможно, это чувство вины из-за случившегося в прошлом. Ей нужно смириться со смертью Дэмиана, понять, что все кончено, что его уже не вернуть. Тогда, возможно, дух Дэмиана перестанет преследовать ее.

Она увидела Вики на кухне: та сидела за столом с чашкой горячего шоколада в руках, все еще в ночной рубашке и халатике, с перехваченными ленточкой кудрявыми волосами. Когда Элизабет вошла, она сладко зевнула, прикрывая рот ладошкой.

— Привет, ранняя пташка. Когда ты встала?

— Рано. Я выходила немного прогуляться.

А где тетушка Флер?

— Наверху. — Вики опять зевнула, и Элизабет рассмеялась.

— Я спала как убитая, — сказала Вики.

Она сделала глоток и прикрыла глаза. — Ммм… это восхитительно. Я и забыла, как чудесно выпить на завтрак горячего шоколада.

— И сколько это калорий — тоже, — сказала Элизабет, а Вики состроила гримасу.

— Кого это волнует? Ты была в деревне?

— Нет, я гуляла по лесу. — Элизабет обернулась и увидела входившую в комнату быстрыми легкими шажками тетушку Флер. Сухонькая, аккуратненькая, с седыми, волнистыми от природы волосами и загорелым лицом, она в это утро была в цветастом без рукавов платье, какое можно купить на любом французском рынке — простого покроя, с квадратным вырезом, — не сказать что модном, но весьма практичном. В нем тетушка Флер была похожа на жену фермера и прекрасно вписывалась в деревенский пейзаж провинциальной Франции. Модные платья шьются для парижанок, а не для жительниц сельских провинций Франции с их земными заботами и делами.

— А вот и ты! — воскликнула, улыбаясь, тетушка Флер. — Мы беспокоились, где ты, — непринужденно щебетала она, но Элизабет почувствовала в ее словах скрытую тревогу. Элизабет улыбнулась и поспешила ее успокоить.

— Мне просто не спалось, и поэтому я вышла прогуляться. — Она на мгновенье замолчала, но потом продолжила:

— В лесу мне повстречались девушка и мужчина с собаками. Я никогда не видела их раньше. Они, вероятно, недавно перебрались сюда. Она называла его Ив.

В лице тетушки Флер появилась настороженность.

— Ив? — Она как-то странно посмотрела на Элизабет.

— А он ее назвал Шанталь, — добавила Элизабет, наблюдая за тетей и удивляясь, почему она так на нее смотрит. — Они сказали, что слышали обо мне, поэтому я решила, что они знают тебя.

— Что еще они сказали тебе? — спросила, хмурясь, тетушка Флер.

— Сказали, что я нарушила границы их владений, — ответила Элизабет, пожимая плечами. — Мне они показались уж слишком нелюдимыми. Кто они, тетушка?