– Шарлотта! – внезапно раздался душераздирающий крик тетушки Аделины. – Господи Боже ты мой, что ты делаешь, девочка?

Александр замер. Шарлотта же вначале только еще крепче обняла его – в любовной горячке она напрочь позабыла про гордость, утратила способность думать. Но затем туман страсти рассеялся. До Шарлотты дошло, что тетя Аделина застала ее в объятиях Александра. Она побагровела от стыда и судорожно дернулась, однако принц ее удержал.

– Погоди минутку, – прошептал Александр на ухо Шарлотте, ловко застегивая ее платье. – Боюсь, если мы предстанем перед тетушкой в таком виде, с ней неминуемо случится истерика.

Взволнованное кудахтанье леди Аделины перебил бас Хенка Баррета, в котором звучала еле уловимая ирония.

– Поторапливайся, Алекс! Парни уже заносят на борт последние бочки с маслом. Я провожу на корабль леди Аделину, а ты позаботься о мисс Риппон.

– Спасибо за заботу, Хенк. – В голосе Александра чувствовалась не только ирония, но и горечь.

– Да что ты, Алекс! Кстати, вода понемногу прибывает. Через три с половиной часа нам надо выйти из гавани.

– Не волнуйся за нас, мы не опоздаем на корабль, – откликнулся Александр, по-прежнему загораживая Шарлотту от тетушки Аделины, которую, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар.

– Что значит «опоздаем – не опоздаем»?! Послушайте меня, принц Карим! Через пять минут вы должны быть на берегу. И точка! – Тон леди Аделины не допускал никаких возражений.

– Хорошо, будем, – спокойно ответил Александр.

Шарлотта стояла, не в силах поднять глаз. Когда шаги тетушки и капитана стихли, Александр разжал объятия и отошел от нее.

– Прости, Шарлотта. Пожалуй, Хенк и твоя тетушка явились вовремя – мы могли совершить глупость, о которой потом горько бы сожалели. Я провожу тебя на берег, а там лейтенант Фицрой поможет тебе и леди Аделине подняться на борт.

Шарлотта не отрывала глаз от нежного розового цветка, на который она нечаянно наступила ногой.

– Я готова.

Они шли, держась поодаль друг от друга. Между ними снова разверзлась пропасть.

Поднявшись на борт «Прекрасной американки», Шарлотта поняла, что столкновение с леди Аделиной неизбежно. Сохраняя внешнюю покорность, а на самом деле твердо решив не уступать тетке, Шарлотта прошла вслед за ней по узкой лесенке и переступила порог каюты. Леди Аделина закрыла дверь, как бы отрезая для племянницы путь к сопротивлению. Грудь ее бурно вздымалась, тетушка пылала праведным гневом. Еще бы, ведь она поймала Шарлотту на месте преступления! Леди Аделина сложила руки на животе, ее мягкие, пухлые губы подобрались в ниточку.

– Ты меня чрезвычайно огорчила, Шарлотта.

– Мне очень жаль, тетушка.

– Никакие извинения не могут загладить твоей вины. Я заменяю тебе несчастную, безвременно ушедшую матушку, и мой долг потребовать от тебя объяснений. Впрочем, я не понимаю, чем ты можешь объяснить свой ужасный, глубоко безнравственный поступок. Почему… почему ты…

– Целовалась с Александром? – подсказала Шарлотта.

Леди Аделина содрогнулась.

– Я не в состоянии это повторить. Шарлотта! Как ты могла? Тем более по дороге домой! Ведь мы уже не в ужасном гареме, где нам приходилось следовать заведенным там правилам. Что сказал бы архидиакон Джефрис, узнай он, что леди, на которой он собирается жениться, добровольно согласилась на… на объятия другого мужчины? И не просто мужчины, а иностранца!

– А что, наши поцелуи были бы менее предосудительными, если бы Александр уродился англичанином? – возмутилась Шарлотта и, развязав ленточки шляпы, гневно швырнула ее на койку. – Знаете что, тетя? Мне наплевать на мнение архидиакона. Он задавака и лицемер. И я ни за что в жизни не выйду за него замуж! Тем более что я уже замужем. По-моему, вы об этом забыли. Пока что Александр не объявил о нашем разводе. И даст Бог, не объявит.

Грудь леди Аделины заходила ходуном.

– Нет, я не буду падать в обморок! – провозгласила она. – Хоть ты и выражаешься таким непристойным образом, я не упаду в обморок и не стану биться в истерике!

Однако, несмотря на столь решительное заявление, по ее розовым щекам медленно покатились две слезинки.

– О, Шарлотта! У меня голова идет кругом! Что, что с нами будет?

В порыве раскаяния Шарлотта обняла тетушку за плечи.

– Не плачьте, милая тетя. Я прекрасно понимаю вашу растерянность. Жизнь, которую мы вели в усадьбе, не имеет ничего общего с турецкими султанами и революционными войнами. Не говоря уж о поставке продовольствия мятежникам.

Леди Аделина вмиг успокоилась и потрясенно поглядела на племянницу.

– Господи! Да ты только представь себе, что мы сможем рассказать нашим дамам… если, конечно, благополучно вернемся домой. Ха! Жена сквайра умрет от зависти. Разве это сравнится с ее поездками к дочери в Париж? Шарлотта рассмеялась.

– Они вам не поверят, тетушка.

– Пожалуй, – вздохнула леди Аделина. – Ну и, конечно, о многом, что нам пришлось пережить, в приличном обществе не расскажешь.

– Например, о том, что в гареме на нас надели прозрачные штаны?

Леди Аделина в ужасе вскрикнула:

– Шарлотта! Обещай мне, что ты никогда… никогда не будешь упоминать про эти… одеяния.

– Обещаю, тетушка, – лукаво кивнула Шарлотта. – По крайней мере, при людях.

Леди Аделина издала еще один крик, но уже так, для проформы. Она присела на койку и нервно вытягивала нитку из рукава платья, не решаясь начать разговор по душам. Потом все-таки набралась храбрости.

– Шарлотта, мы почти всю жизнь провели вместе, и ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю. Поэтому, умоляю, не думай, что во мне говорит любопытство. Поверь, мне вовсе не хочется походить на старуху, которая сует нос в чужие дела, и все же я считаю своим долгом поинтересоваться… Милая девочка, почему ты сказала: «Дай Бог, чтобы принц со мной не развелся?»

Шарлотта сосредоточенно вынимала из волос булавки и раскладывала их на столике.

– Я люблю его, тетушка, – наконец призналась она. – И хочу быть с ним всегда.

– Но ведь он совсем не похож на тех приятных молодых людей, что живут с нами по соседству! – робко возразила леди Аделина.

– Да, и, может быть, поэтому так мне нравится, – простосердечно сказала Шарлотта. – Да вы сами посудите, тетушка. Ежели я так прекрасно вписываюсь в наше светское общество, то отчего я до двадцати пяти лет ни разу не влюбилась? Большинство моих подруг вышли замуж, когда им еще не было и двадцати.

– Вероятно, они не путали влюбленность с замужеством, – печально произнесла леди Аделина. – Браки заключаются из практических соображений, моя дорогая. Чтобы преумножить собственность, создать прочный семейный очаг для воспитания детей. Любовь – прелестное, но, увы, недолговечное чувство. Разумная девушка сначала находит подходящего жениха и только потом уверяет себя, что она его любит. А ты всегда пыталась сделать наоборот. Шиворот-навыворот.

– Но, может быть, Александр мне подходит…

– Что ж, средствами он, конечно, располагает немалыми…

– Нет, я не о деньгах. Я имею в виду, что у нас похожие характеры, хотя выросли мы в таких разных условиях. Он умеет меня рассмешить и заставляет думать. Рядом с ним я оживаю, – Шарлотта понизила голос до шепота. – А когда он до меня дотрагивается, я вся воспламеняюсь.

– Ах, как это… как это, должно быть, неприятно!

– Нет, – тихо сказала Шарлотта. – Вовсе нет, тетушка. Это ошеломительное, мучительное, ужасное и… прекрасное чувство.

Леди Аделина вскочила и в полнейшем замешательстве пригладила волосы.

– Знаешь, дорогая… я думаю, мы пока оставим эту тему. Вполне может быть, что твои братья предпочтут признать твой брак. Все-таки, если разобраться, твой супруг – принц.

– Но, к сожалению, греческий, тетушка.

Однако леди Аделина не заметила, что ее дразнят.

– Шарлотта! Принц – это принц, и даже в лондонском свете, наверное, не будут возражать против его иностранного происхождения.