Вот свинья, а?! Сам же меня хотел на шашлык покромсать, а как получил по морде, сразу в штаны наложил и побежал жаловаться.

— Да это же неправда! — вырвалось у меня.

— Елена Александровна, есть жалоба, — попытался оправдаться участковый, хотя его тут вины точно не было. — Я обязан отреагировать.

— Да как на него жалобу-то? Вообще-то, его в травм пункт скорая вчера отвезла! Дима, гипс у него видишь?

— Вижу. Я понимаю, но от меня тут ничего не зависит. Начальство поставило перед фактом, вот я здесь.

— Ерунда какая-то. А свидетели? — возмутилась мама, всплеснув руками. — Кто это докажет?

— В том-то и дело… — снова вздохнул старший лейтенант, заглянув в свой блокнот. — Есть свидетели. Даже двое. Пащенко Михаил Александрович и Добровольский Александр Сергеевич.

— Так это же его дружки, — выпалил я, едва услышал знакомые фамилии. — Они все вместе меня поджидали, у тех гаражей. Разве они могут выступать в качестве свидетелей? Это заинтересованные лица, даже скорее соучастники.

Повисла немая пауза. По лицу участкового видно было, что он с нами полностью солидарен, но у него приказ свыше.

— Погоди-ка… Дмитрий Сергеевич, а этот Иванец… — начала мама, с задумчивым лицом. — Это случайно не сын Павла Сергеевича, который из исполкома города?

— Он самый, — мрачно подтвердил старлей.

— Ясно все, — мама помрачнела еще больше. — Папаша решил сынка выгородить… Дима, ну ты сам подумай, какой из Лешки хулиган? Ты же его несколько лет знаешь. Сам посмотри, ему руку ножом распороли, да еще и на руке гипс теперь. Он что, один напал на компанию этих… Тьфу! Это же чушь!

Участковый слегка покраснел, но ничего не ответил. Зачем-то принялся с азартом рыться в бумажках, словно искал там что-то важное. Ну точно, его отправили сюда по принуждению, просто дав команду «фас». Однако велели сделать все мягко, без лишнего шума и давления… А значит, дело склепано по-быстрому, как попало и дыр в нем явно хватает. Становилось все интереснее.

Картина маслом… Папаша Гены, пользуясь своим положением, понял, чем грозит нападение его сына на безоружного несовершеннолетнего гражданина, то есть, на меня… Да еще и с использованием колюще-режущего оружия, с причинением телесных повреждений. А потому, шустро подсуетился и подключил связи, перевернув историю с ног на голову. Теперь, согласно заявлению, это я напал на их компанию, когда они сидели и спокойно щелкали семечки возле гаражей. Избил самого Пащенко, потом и Генку Иванца. Первый, впоследствии, сбежал с места происшествия. Но потом он одумался и тоже пришел в милицию, чтобы составить на меня жалобу. Вот уроды сопливые. Как по нотам отыграли — явно влияние Иванца старшего — сами бы не додумались.

Милиция жалобу естественно приняла, хотя изначально факт нападения уже был зафиксирован именно на меня, а не наоборот. И с понятыми. Значит, все переиграли, стараясь действовать быстро. Не побоялись.

К сожалению, с законодательством, а тем более с советским, я был знаком лишь поверхностно, поэтому внятного ответа без эмоций, у меня не получилось. И участковый это дело подметил.

Мать, разнервничавшись, уже собиралась звонить отцу на работу, но я вовремя отговорил ее.

— Так, ну хорошо. Какие наши дальнейшие действия? — спросил я, когда эмоции все-таки отступили.

— Алексей, да какие тут действия… Сегодня в два часа дня, тебе нужно явиться в РОВД. С тобой побеседует следователь, составит протокол… Ну, там по обстоятельствам. Вот, распишись здесь о том, что ознакомлен.

— Стоп, я же еще не совершеннолетний! — прищурился я, рассматривая лист. — Разве в таком возрасте на опросе не должен присутствовать законный родитель или опекун?

— Да. Но тут особый случай, — участковый даже побледнел. Видимо не ожидал от меня таких познаний или боялся сказать лишнее.

— Погоди-ка, что значит особый? — возмутилась мама, хмуро глядя на старшего лейтенанта. — Поясни, Дмитрий.

— Ма, все нормально, — к гадалке не ходи, здесь явно все обговорено с руководством, а потому они отступают от правил. — Я понял, что дядя Дима хочет сказать. Раз ждут только меня, значит, я и пойду. Ничего страшного в этом нет. Правда?

Тот кивнул, заодно вытер платком вспотевший лоб. Ему хотелось поскорее убраться.

Не хотел я ничего подписывать, но пришлось. Мне даже стало интересно, чего же там против меня наклепали-то?

Едва я это сделал и вернул ему ручку, участковый облегченно выдохнул и поспешил сбежать из квартиры.

— Боже мой, что же теперь делать-то? — запричитала мама, тут же принявшись вытирать накатившие слезы. — Что будет дальше?

— Поживем, увидим, — спокойно ответил я, успокаивая маму. — Не переживай, мам. Схожу в отделение, узнаю, какие против меня выставлены обвинения. А пока мне нужно в поликлинику, пусть повязку сменят, а заодно медицинское заключение выдадут… Ну или как там оно называется. Я уже знаю, куда обратиться дальше.

— Куда?

— В прокуратуру! — спокойно ответил я. — Мам, да не волнуйся ты так, все проблемы решаются. Кстати, ты так на работу опоздаешь… Уже без десяти восемь.

— Ой, точно, — спохватилась она, бегом бросившись за документами и ключами. — Мне даже отпроситься нельзя, Ольга заболела, я одна на подхвате. Так, Леша! Но если что, звони мне прямо на работу. И отцу тоже. Мы это просто так не оставим. Понял?

— Конечно.

— Смотри у меня, — она обняла меня, прижала к себе. — Ты у меня такой взрослый уже…

Чмокнула меня в щеку, затем подхватила сумку и выскользнула из квартиры.

А я отправился обратно на кухню, чтобы наконец-то позавтракать. Предстояло многое обдумать, в том числе и эту подлянку со стороны местных отморозков. Когда с бутербродами и чаем было покончено, я вернулся в свою комнату. Привел мысли в порядок — паники не было, но разобраться все равно стоило.

Оделся, затем разбудил сестру. Вместе приготовили ей завтрак, затем я покинул квартиру.

Первым делом отправился в поликлинику, чтобы мне осмотрели резаную рану, а заодно сделали заключение. Все получилось. Даже на руки документ выдали — я был очень настойчив. В целом, с этим проблем не возникло. А тут еще и вчерашний травматолог произвел осмотр и обрадовал тем, что опухоль немного сошла и предыдущий диагноз оказался ошибочным — носить гипс мне было даже не нужно, хватило бы и обычной фиксирующей повязки.

— Дня три-четыре еще походи, на всякий случай, — произнес врач, делая запись в журнале. — Потом я тебе все сниму.

— У меня последний звонок через два дня. Может, снимем раньше?

— Может и снимем, — врач отправил остатки старой повязки в мусорное ведро. — Загадывать не буду. Послезавтра приходи, решим.

Затем я отправился в школу.

Хоть Припять и была моим родным городом, память все-таки немного подводила. Причем как моя собственная, так и реципиента. Ведь в своем времени я привык бродить, используя навигатор в смартфоне¸ поэтому мозг слегка и обленился.

Час блуждал по городу, взял себе «Эскимо» на палочке — благо обнаружил, что деньги на карманные расходы у меня все-таки были. С улыбкой вертел в руках давно вышедшие из обращения купюры и монеты, снова ностальгировал.

Сливочный вкус детства оживил во мне новую порцию воспоминаний. Кстати, я неожиданно вспомнил, что очень любил читать книги, особенно фантастику. Ее, правда, в те годы было очень мало, но я перечитал все, что предлагала центральная библиотека. Герберта Уэллса, Жюль Верна, Беляева, Стругацких…

А еще я неожиданно вспомнил, что оказывается, у меня была близкая подруга.

Именно подруга, не девушка.

Ее звали Юля.

Вспомнил, что мы вместе гуляли в парке, я иногда провожал ее из школы. И длилось это уже около года, а на большее меня почему-то не хватало. То ли в смелости проблема была, то ли какая-то иная причина… Не знаю.

В школе ничего особо не изменилось. Кроме чистых тротуаров, цветущих клумб и постриженных кустов в глаза бросались только растянутые на столбах красные стяги с типичными лозунгами. Один из них гласил: