Оборачиваюсь: а ее как раз вывели из машины. Подбегаю и начинаю этому руку выкручивать. Соня кричит. А этот говорит:

— Отпусти, отпусти, больно, я все понял.

Не знаю, что он понял. Что девушек из машины нельзя похищать? Ещё больше скрутил. Соня дотронулась до моей спины:

— Они уезжают, отпусти его. Пусть оставят нас в покое!

Я послушался. И правда, как только отпустил, он сел в машину с тонированными окнами и удрал. Трус. Впереди тоже машины разъехались. Получается, все в разные стороны. Соня прижалась ко мне и заплакала. А я не мог отойти, все тело трясло от адреналина. Но она обнимала меня, и я успокаивался. Когда совсем перестал трястись, она тоже затихла. Я начал думать, что делать? На улице все ещё метёт. У неё все волосы в снегу. Сказал:

— Садись в машину, а то простудишься. Я сейчас что-нибудь придумаю. Ехать дальше не можем. Проколоты шины.

Я почувствовал боль в рёбрах, когда шевельнулся. Соня ахнула:

— У тебя кровь идет! Надо срочно к врачу, сейчас, сейчас я позвоню!

Я остановил ее:

— Отсюда недалеко мое село. Я могу позвонить другу. Моя мама врач, она поможет. Ты не против?

— Нет, нет, конечно, звони.

Я позвонил лучшему другу — Мишке, он живет от нас через два дома. Он велел ждать, скоро будет.

София

Если раньше мне только казалось, что я попала в другую жизнь, то сейчас это произошло по-настоящему.

Какие-то непонятные отморозки перегородили нам дорогу. Я сначала просто подумала — ну машина у них сломалась, все обойдётся. Потом когда они начали бить Петю, я запаниковала. Что им нужно, хотят угнать машину? Сколько лет папа твердил, что мне нужен телохранитель, я всегда с ним спорила — никогда никто не нападал на моих знакомых и на меня не нападут. «Это только в фильмах показывают похищения, в жизни такое не случается», — говорила я. И вот теперь на моих глазах избивают Петю.

Хотела выйти крикнуть кому-нибудь помочь, или подбежать спросить «что же они делают», но увидела, что он и без меня хорошо справляется, отбросил их непонятными приёмами на раз-два, стало даже как-то спокойно: сейчас он сядет в машину, и мы уедем. Тут дверь в машину открылась, я вздрогнула, непонятный мужик схватил меня за руку и начал тащить. Я пыталась вырваться, но он держал крепко. За две секунды к нам подлетел Пётр и освободил меня. А тому больно сжал руку. Впереди валялись побитые «бандиты», затем они встали и начали разбегаться по машинам, я попросила Петра отпустить и этого…

А дальше все как в тумане. Когда все разъехалось, тут только и поняла, как сильно я перепугалась, слёзы сами начали течь. А меня всю трясло, и его тоже трясло, и все, что мы могли сделать — это стоять и обниматься.

Потом я увидела кровь.

Поняла: он ведь спас меня сегодня, я не могу допустить, чтобы с ним что-то случилось. Хотела вызвать скорую, но почему-то послушалась его: сказал, что поедем к его родным, за нами приедет какой-то друг. На улице шёл сильный снег, мы с ним сели в машину на заднее сиденье. И все также обнимались. Не знаю — теперь он для меня точно не просто водитель. Хотя, может быть, завтра я отойду от шока и смогу относиться к нему по-прежнему, но сейчас он как будто стал мне самым близким человеком.

Друг появился через десять минут на телеге с лошадью. Не знала, что в 21 веке кто-то ещё ездит на лошади.

— Здорово, дружище, — поздоровался он с Петром. — Метель, только на лошади и доедешь.

Мы с Петей забрались в телегу и поехали.

— Как ты себя чувствуешь, у тебя все хорошо? — спрашивал он у меня, хотя вообще-то этот вопрос уместно было бы задавать мне.

— Со мной все хорошо, а тебе очень больно? — спрашивала я.

— Да ерунда же говорю, царапина, не заметил даже, как он меня чиркнул и что это было, может, и не нож вовсе, — говорил он, а сам покрывался испариной, а, может быть, это был просто снег, который быстро таял на его горячем лбу.

— Спасибо тебе, я даже не знала, что ты так хорошо дерёшься.

— Каждый мужчина должен уметь постоять за свою женщину.

Я решила, что он бредит, наверное, поднялась температура. И скорее всего, он что-то другое хотел сказать. Но в груди разлилось тепло. Даже не думала, что меня такое может тронуть: «постоять за свою женщину». Наверное, раньше бы я рассмеялась, а теперь несмешно.

Мы заехали в село. Никогда раньше не была в таких местах. Если честно, я вообще не думала, что в наше время кто-то ещё живет не в городе, а в таких вот местах — где несколько улиц маленьких домиков, один магазин, животные на улице… За эту командировку я вообще много нового узнала. Пожалуй, в культурном плане для моего кругозора это оказалось полезнее, чем съездить в очередной раз на Бали.

Мы подъехали к маленькому зелёному дому, у калитки стояла какая-то женщина и трое мальчиков разных возрастов: самому младшему на вид было года четыре, а самому старшему лет пятнадцать.

Пётр собрался с духом, встал, спрятал свою рану за курткой, улыбался и здоровался со всеми, как будто мы просто заскочили в гости:

— Привет, как я по вам соскучился! — обнимал всех и улыбался, я засмотрелась на его улыбку. Со мной он чаще всего серьёзный. Не знала, что улыбка у него такая красивая.

Потом он обратился ко мне:

— София, знакомься это моя мама и три брата: Сашка, Гришка, Пашка.

Я улыбнулась и сказала «очень приятно», хотя вообще-то мне хотелось побыстрее прекратить этот цирк. У него рана, а мы стоим и обнимаемся на улице. Но наконец, мы прошли в дом, там он снял куртку, и его мама сама все увидела.

— Батюшки, это что такое, откуда, сразу надо было сказать, идём в комнату, посмотрю.

Они вдвоём ушли в комнату. Я с тремя его братьями прошла в помещение, что-то типа гостиной, и присела на диван. Они с любопытством уставились на меня. Так вот, значит, о какой семье он говорил. О маме и братьях. А я нафантазировала: жена, дети… Я непроизвольно улыбнулась, а мальчики расценили это, как готовность начать разговор.

— Вы очень красивая. А откуда вы приехали? А вы вместе с Петькой работаете? — говорили они, перебивая друг друга.

— Спасибо, да, работаем, приехала из Москвы, — терпеливо отвечала я на их расспросы.

Наконец, из комнаты вышел Петя с матерью, я даже встала, его мама посмотрела на меня и начала говорить:

— Не волнуйся так, жить будет, ничего серьезного, вскользь задело чем-то как будто оцарапало. Ну и история приключилась, конечно.

Потом женщина подошла ко мне поближе:

— Давайте ещё раз познакомимся, меня зовут Анна Матвеевна, я мама Пети. А вас Софией звать?

Я кивнула.

— Ну, располагайтесь, чувствуй себя как дома, я пойду нам покушать накрою.

Затем мы встретились глазами с Петей. Он смущённо улыбнулся, как будто в чем-то был виноват. И сказал:

— Я только что пытался дозвониться в ремонт, под Новый год никто не хочет ехать менять колёса, а у нас только одна запаска, да ещё и метёт. Придётся нам пока здесь остаться.

— Почему ты переживаешь о такой ерунде? С тобой точно все хорошо? — спросила я.

— Лучше не бывает, — ответил он.

Пётр

Вот я и дома. Правда, не хотел появляться тут при таких обстоятельствах. Не стал все рассказывать маме. Она хоть и врач, а нервы у неё совсем не железные. Сказал, что просто поспорил на дороге с другим водителем. Поругала. Но зато хоть не будет думать, что нам угрожает какая-то опасность. Вряд ли, конечно, они вернутся. Хотя с этой историей надо разбираться. Я вот сейчас только понял, кому могли принадлежать эти номера…

— А это невеста твоя? — спрашивала мама, когда делала мне перевязку.

— Нет, мам, ты чего. Это… Ну, дочка моего начальника.

— Хорошая девочка, красивая.

Да, хорошая. Не знаю, правда, что она подумает теперь, когда вот так, случайно очутилась в гостях. Дом у нас небольшой, небогатый, стыдиться нечего, но она ведь к такому не привыкла?