Брутус открыл какую-то дверь. В не слишком роскошно обставленной комнате все же имелись стол со стульями, освещение и холодильник. В углу я заметил портативный электрогенератор.

– Добро пожаловать в мой офис, – объявил Тириз.

– Брутус и сейчас тебе помогает?

Тириз мотнул головой:

– Не-а, теперь это делает Ти Джей. Понимаете, о чем я?

Я понял.

– И у тебя нет проблем с твоим бизнесом?

– Проблем куча, док.

Тириз сел и пригласил меня сделать то же самое. Его глаза недобро сверкнули.

– Я – один из плохих парней, док.

Я не знал, что ответить, и решил сменить тему.

– В пять часов мне надо быть в парке Вашингтон-сквер.

Тириз раскинулся на стуле.

– Объясняйте-ка толком.

– Долгая история.

Тириз вытащил пилочку и принялся полировать ногти.

– К примеру, мой мальчишка болеет. Я иду к специалисту, так?

Я кивнул.

– У вас проблемы с фараонами, тут я специалист.

– Сомнительная аналогия.

– С вами что-то хреновое стряслось, док. – Он широко раскинул руки. – Перед вами – лучший гид по здешнему миру.

Пришлось рассказать Тиризу все. Или почти все. Он слушал, кивал и, казалось, не верил, что я не убийца. Хотя ему, пожалуй, было все равно.

– О'кей, – сказал Тириз, когда я закончил. – Сейчас мы приведем вас в порядок, а потом потолкуем еще кой о чем.

– О чем?

Тириз молча подошел к какому-то подобию металлического сейфа, вмонтированному в стену, и отпер его ключом. Вытащил пистолет.

– «Глок», бэби, «глок», – сказал он, протягивая мне оружие.

Я окаменел. Перед глазами мелькнуло и тут же растаяло воспоминание о черном и кроваво-красном. Как давно это было. Я взял пистолет двумя пальцами, будто страшился обжечься.

– Оружие чемпионов, – добавил Тириз.

Я хотел было отказаться, но подумал, что это глупо. Меня уже обвиняют в двух убийствах, нападении на представителя закона, сопротивлении при аресте и бегстве от полиции. Что в сравнении с этим банальное ношение оружия?

– Заряжен, – сказал Тириз.

– А у него есть предохранитель или что-то в этом роде?

– Уже нет.

– А! – только и сказал я.

Я медленно ощупывал пистолет, вспоминая, когда в последний раз держал в руках оружие. Приятно было вновь ощутить его тяжесть, стальной холодок ствола. Рукоятка удобно легла в ладонь. Меня даже насторожило собственное воодушевление.

– И вот еще. – Тириз сунул мне что-то вроде сотового телефона.

– Что это?

Тириз нахмурился.

– А что, по-вашему? Мобильник, конечно. Только номер у него ворованный, вас по нему никто не отследит.

Я кивнул, чувствуя себя совершенно выбитым из колеи.

Тириз махнул вправо:

– Там, за дверью, можно помыться. Душа, правда, нет, только ванна. Счищайте вашу помойку, а я пока найду что-нибудь из одежды. Потом мы с Брутусом доставим вас к Вашингтон-скверу.

– А о чем ты хотел со мной поговорить?

– Как переоденетесь, так и скажу.

Лицо Эрика Ву было спокойно, подбородок чуть задран вверх. Он пристально уставился на раскидистое дерево.

– Эрик? – окликнул Гэндл.

Ву не обернулся.

– Знаете, как называются такие деревья? – спросил кореец.

– Нет.

– Висельные вязы.

– Приятно слышать.

Ву улыбнулся.

– Некоторые историки утверждают, что в восемнадцатом веке в этом парке устраивались публичные казни.

– Это невероятно интересно, Эрик.

– Ага.

Мимо проехали двое раздетых по пояс мужчин на роликах. Уличный оркестр наяривал что-то знакомое. Парк Вашингтон-сквер, названный, как нетрудно догадаться, в честь Джорджа Вашингтона, был одним из тех мест, где еще пытались сохранить дух шестидесятых, хотя попытки становились все слабее и слабее. Попадались даже разношерстные митингующие, походившие, правда, скорее на актеров, чем на революционеров. Уличные артисты упорно пытались перещеголять друг друга. Пестрая толпа бездомных казалась театральной декорацией.

– Ты уверен, что мы все оцепили? – спросил Гэндл.

Ву кивнул, не отводя глаз от дерева.

– Шесть человек в парке и двое в фургоне.

Гэндл обернулся. Неподалеку стоял белый фургон с надписью «Краски В&Т», телефонным номером и симпатичным логотипом в виде человечка, похожего на символ игры «Монополия», с кистью и лестницей в руках. Если кого-нибудь попросят описать фургон, свидетель скорее всего вспомнит лишь название да, может быть, телефон.

Ни того, ни другого в реальности не существует.

Фургон припарковали на проезжей части. В Манхэттене правильно припаркованная машина вызовет гораздо больше подозрений, чем нарушитель. Тем не менее, надо держать ухо востро. Если приблизится полицейский, придется отогнать фургон на Лафайет-стрит, поменять номера, надписи и вернуться.

– Идите-ка вы в машину, – сказал Ву.

– Думаешь, Бек сможет сюда добраться?

– Сомневаюсь.

– Я решил, что его арест заставит ее занервничать и выдать себя. Кто же знал, что она и так назначит ему встречу.

Один из людей, приставленных следить за Беком, кудрявый мужчина в спортивной куртке, умудрился сесть в «Кинко» рядом с доктором и подсмотреть адресованное тому сообщение. Однако к этому времени Эрик Ву уже рассовывал по дому Бека «улики».

Не страшно. Им все равно не уйти.

– Первым делом хватаем ее, а если выйдет, то и его, – приказал Гэндл. – В крайнем случае, будем стрелять. Но лучше брать живыми. Нам есть о чем потолковать.

Ву не ответил. Он все так же разглядывал дерево.

– Эрик?

– Мою мать на таком же дереве повесили, – отозвался Ву.

Гэндл замялся, не зная, что ответить, потом выдавил:

– Сочувствую.

– Ее сочли шпионкой. Шестеро мужчин раздели одну женщину догола и начали хлестать кнутами. Избивали несколько часов. Везде. Даже кожу на лице содрали, как шкурку с апельсина. И все это время она была в сознании. Кричала. Никак не могла умереть.

– Господи Иисусе, – тихо проговорил Гэндл.

– Когда все было кончено, ее повесили на большом дереве. – Эрик показал на висельный вяз. – Вроде этого. Другим в назидание, чтоб никто больше не вздумал шпионить. Птицам и зверям было чем поживиться. Через два дня только кости болтались.

Эрик нахлобучил на голову наушники и повернулся.

– Вам не стоит быть на виду, – повторил он Гэндлу.

Ларри с трудом отвел глаза от огромного вяза, кивнул и пошел к фургону.

Я натянул черные джинсы. Объем их талии по ширине не уступал колесу самосвала. Я обмотал все лишнее вокруг себя и, как смог, затянул ремнем. Черная футболка с эмблемой бейсбольной команды «Уайт сокс» болталась на мне, словно платьице. У черной же бейсболки с непонятным логотипом кто-то уже согнул козырек так, чтобы он закрывал лицо. Еще Тириз выдал мне темные очки, как у Брутуса.

Когда я вышел из ванной, он чуть не расхохотался.

– Неплохо выглядите, док.

– Я бы даже сказал, щегольски.

Тириз цокнул языком и покачал головой:

– Ох уж эти белые.

Внезапно лицо его стало серьезным, он протянул мне несколько листков бумаги. Взгляд выхватил заголовки «Последняя воля» и «Завещание». Я вопросительно поднял глаза.

– Это то, о чем я собирался с вами потолковать.

– О завещании?

– У меня есть план.

– Какой?

– Я занимаюсь своим бизнесом еще два года и получаю достаточно денег, чтобы увезти Ти Джея из этой дыры. Шестьдесят к сорока, что все получится.

– Что ты имеешь в виду под словом «получится»?

Тириз посмотрел мне в глаза:

– Вы знаете.

Я действительно знал. Он имел в виду, что останется в живых.

– И куда ты собрался?

Тириз протянул открытку. Солнце, море, пальмы. Открытка была изрядно потрепана, видно, ее часто рассматривали.

– Во Флориду, – задумчиво сказал Тириз. – Я знаю это место. Там тихо. У Ти Джея будет бассейн, школа хорошая. И никого, кто стал бы интересоваться, откуда у меня деньги. Понимаете, о чем я?