Улыбаюсь, вспоминая, что позавчера забыла в этом доме все свои чертежи. И даже ноутбук. Ругалась тогда на саму себя за свою забывчивость и невнимательность. А оказалось, что не зря забыла. Как знала…

Дом встретил тишиной и, как ни странно, спокойствием.

Я была, словно выжатый лимон. Мне не хотелось ровным счётом ничего.

Заперев дверь и скинув с себя одежду, я прошла вглубь и включила тусклый торшер. То, что нужно.

По словам Светланы Алексеевны, Соболев не должен был появляться здесь ближайшие несколько дней. Как, впрочем, и она сама. И это было мне на руку.

Поэтому я со спокойной душой, приняла теплый душ и имела наглость нацепить на себя чужую, огромную для меня, футболку.

Я провалилась в царство Морфея сразу, как только моя голова коснулась мягкой перьевой подушки. Этой ночью я спала, словно убитая. Мне однозначно ничего не снилось. И, возможно, благодаря этому, я выспалась впервые за последние несколько недель.

Держа в руках бумажный пакет со свежей выпечкой и картонный стакан с чёрным кофе, Камилла ожидала, когда лифт, наконец-таки, соизволит доехать до первого этажа.

- Кхм…

Она оглянулась. Рядом с ней стояла та самая девушка из пекарни. В её руках так же был коричневый пакет, из которого тянулся аромат корицы. У девушки были тёмные вьющиеся волосы, забранные в высокий хвост. Длиннющие ресницы и невероятно красивые зелёные глаза.

Она плавно покачивалась на пятках и кусала свою нижнюю губу.

Двери лифта распахнулись, и она вошла первой. Девушка – следом.

- Вам на какой? – Спросила незнакомка и протянула руку к панели.

- Четвёртый. – Камилла сконфуженно жалась к задней стене, чувствуя себя лишней на чужой территории.

- А мне семнадцатый. – Девушка вежливо улыбнулась и нажала две кнопки, выбирая нужные для них этажи. – Живёте здесь? – Она казалась дружелюбной и милой.

- В гостях. – Камилла сжала свой пакет в пальцах чуть сильнее и выдавила из себя улыбку. Полминуты кажутся слишком долгими…

- Ясно. – Девушка ещё раз улыбается и делает шаг в сторону. – Ваш этаж.

- Спасибо. – Она глубоко вдыхает воздух, и запах выпечки снова проникает в лёгкие. – До свидания. – На выдохе.

- Всего доброго.

Двери лифта снова смыкаются, и Камилла оборачивается назад. Возможно, они бы могли подружиться с этой девушкой. В другое время. В другом месте и при других обстоятельствах.

Кирилл

В очередной раз, провожая её ускользающий силуэт, я откинулся затылком на подголовник. Эта девчонка полна противоречий. То она испепеляет меня одним взглядом, то улыбается так, словно мы старые друзья. То выплевывает в мою сторону оскорбления, то говорит едва тихое, но такое искреннее «спасибо».

Даже вчера, промолчав весь путь от моего дома до подъезда её деда, Карчевская то и дело поджимала губы, и всё это время смотрела исключительно в своё окно. А, прибыв на место, прошептала положенное слово благодарности, и одарила тёплым взглядом. Мне ведь не показалось?

Я проторчал в её дворе ещё порядка десяти минут. Словно что-то держало меня, не позволяя сдвинуться с места. Возможно, я ждал, что она снова появится в дверях. Но чертыхнувшись про себя, я выжал педаль газа и поднял столб пыли, скрываясь в тёмной арке.

Поразмыслив немного, я наткнулся на мысль, что мои эмоции по отношению к ней, пожалуй, так же противоречивы, как и она сама.

Сейчас мне хочется её закопать, чтобы не видеть и не слышать. А через пару секунд сгрести в охапку и защищать. От кого? Порой кажется, что она и сама в состоянии себя защитить, судя по её прыткости и гонору. Но всё это видимость. И её дрожащий подбородок был тому подтверждением.

Утро выдалось исключительно бодрым. Кирилл промёрз до костей. Нехотя разлепил глаза, и убедился, что не закрыл на ночь окно. Укутавшись в одеяло, парень нехотя поднялся. Хлопнул оконной дверью и повернул ручку.

Часы показывали половину седьмого утра. На улице ещё было темно, но сна ни в одном глазу. Снова забравшись на кровать, брюнет уткнулся лицом подушку. Вдохнул.

К бабке не ходи… она лежала на его постели. Когда успела?

Перебирая в голове всевозможные варианты, он остановился на самом логичном из них. Девушка приехала не утром. Она ночевала в его доме. Но что именно загнало её в жилище «врага»? Ведь тёплыми их отношения не назовёшь.

Соболев ухмыляется, представляя картину маслом. Она, наверняка полуобнажённая, лежит в его постели. Тёмные волосы расстелились на подушке мягким бархатным покрывалом, а одна стройная ножка соблазнительно выглядывает из-под одеяла. Это могли бы быть ягодицы…

Блять!

О чём он думает?!

Это же Карчевская! Медуза Горгона, готовая превратить тебя в мёртвый камень одним лишь взглядом!

Брюнет, наконец, откидывает одеяло и садится на кровати, спуская ноги на прохладный пол. Сводит тёмные брови, вспоминая, что домашние тапочки в этом доме есть, но только лишь женские.

Ругается вслух и осматривается, вспоминая, куда он вчера сложил свою одежду. Найдя сорочку на полу в гостиной, Соболев снова чёртыхается. Бросает рубашку в стиральную машину и возвращается в комнату за свежей.

Его телефон начинает надрываться и ползти вдоль прикроватной тумбы.

Кому там не спится?!

Кирилл снова бросает взгляд на часы. Семь…

На экране горит имя друга. Не свойственно для него…

- Да, Харыч? – Соболев зажимает трубку плечом, перебирая в гардеробе небогатый выбор рубашек. – Ты рано…

- Ты где? – Голос Авдеева выдаёт стопроцентное нахождение в его крови алкоголя.

- Дома я. – Хмурясь и перемещая свой взгляд на полку с футболками. – А что?

- Тогда какого хера не открываешь? Я уже полчаса торчу возле твоей двери!

- Я не на квартире, Захар! Я дома. В старом доме. – Поясняет.

- А. – Коротко. – А что ты там забыл?

- Авдеев, ты бухой? – Не выдерживает Кирилл. – Какого хуя ты бухой в семь утра?!

- Да я не сильно… – Тянет друг, словно оправдываясь. – Так, чтобы стресс снять.

- У тебя стресс?

- Я ща к тебе. Такси только вызову… – Отвечает не вдаваясь в подробности.

- Окей. – Кирилл выбирает чистую футболку и бросает её на не застеленную кровать. – Жду.

Хотелось нажраться до беспамятства, если честно.

Он уложил спать нетрезвого Авдеева около двух часов назад, и теперь сам надирается в одиночку.

Нет, чтобы порадоваться за друга… вместо этого, Соболев открыл бутылку рома, что ждал его около года, красуясь круглыми боками в винном шкафу.

Он был уверен, что тема Арины для него абсолютно точно закрыта. Почти полтора года… этого более, чем достаточно, чтобы выкинуть из своей башки человека. И он выкинул. И думать забыл. Научился смотреть на неё, исключительно, как на девушку друга.

Но одна фраза из уст Захара, заставила его сердце остановиться на полминуты, как минимум. Ему так показалось. Даже воздух было больно вдыхать. Лёгкие обжигало.

- Ты серьёзно? – Он прокашлялся в кулак и поднял на друга удивленный взгляд.

- Серьёзнее некуда, Кир. – Авдеев откидывается на мягкие подушки за своей спиной и прикрывает веки. – Я сам охренел, если честно.

Вот и он охренел…

- Давно?

- Вроде шесть недель. – Харыч хмыкает, поднимая вверх удин уголок губ.

- А нажрался чего? – Кирилл расслабляет напрягшие плечи, стараясь прийти в себя от новости.

- Так я ж говорю! – Шатен снова открывает охмелевшие глаза и вскидывает от возмущения брови. – Я просто охренел! – Машет в воздухе ладонью пред носом Кира. – А она подумала, что … – запинается. – Конечно! Вот так новость! Кто тут не охренеет! Тем более мы всегда были предусмор… пред… Бляяяяять… – Протягивает друг, снова откидываясь назад. – Короче… я охерел, а она подумала, что я не рад…