- Вот как… Что ж, думаю, теперь бы будешь более осмотрителен и не станешь приглашать к себе всякий сброд.

- Да… Последние события меня немало удивили и на многое открыли глаза.

Вновь зазвонил телефон.

- О, Елена, я дико извиняюсь. Это Суслов. Если я не отвечу, он будет звонить весь вечер.

- Ничего. Я как раз хотела освежиться.

Пара вновь разошлась. Иван – в коридор, Елена в дамскую комнату, куда спустя минуту впорхнула и Ася.

- Что так долго, мамаша? Я в баре уже на три тысячи кофе напилась! Что с моей брошкой?

- Значит, слушай сюда. Брошку заберешь сама, пока мы с Иваном будем здесь. Больше ничего не возьмешь, чтобы не вызывать подозрений! Только придется поискать ее!

- А что там искать – она в комоде, я видела!

- Там ее больше нет! Мерзкий кот, загнал ее под кровать! Там ищи!

- Стоп-стоп, мамаша! А как же я снова попаду в его квартиру?

- В его почтовом ящике лежат запасные ключи. Уж ящик-то ты вскрыть сумеешь? Там ничего сложного, любая заколка откроет этот замок!

- А в подъезд я как попаду?

- Идиотка! Позвони соседу! Или в любую квартиру! Кто-нибудь откроет, скажи, что курьер или служба доставки!

- Ладно. Давай сюда свой номер! И пока я не позвоню, домой вы не возвращаетесь!

- Ладно!

Обменявшись телефонными номерами, Елена и Ася разошлись…

НАСТЯ

Погода на улице напоминала поздний ноябрь, но никак не март. Промозгло, сыро, грязно. Я сижу в машине напротив ресторана «Эллада» и жду Ивана. Теперь, когда выяснилось, что брошь не покидала квартиру, пора сворачивать это шапито. Разумеется, ничего взламывать и искать самостоятельно я не собираюсь. Какой бы ни была наша взаимная симпатия с Иваном, важно, чтобы он не имел ни малейших сомнений в том, что я не причастна к пропаже фамильной реликвии.

Конечно, наш план был по большей части импровизацией. Но идея со звонками была гениальная. Я звонила Ивану всякий раз перед разговором с Еленой и оставалась на связи на протяжении всех наших туалетных бесед.

Я рада, что с минуты на минуту все закончится. Больше всего на свете мне хочется раз и навсегда избавиться от этой рыжей аферистки и остаться с Иваном наедине.

Родителям Тургенев очень понравился. Они не скрывали своего восторга и пропилили весь мозг, что его нельзя упускать. А я и без них это знаю. Это мой мужчина. Чувствую сердцем. Меня тянет к нему, как магнитом. Даже с отцом Костика такого не было. Я впервые выношу на передний план отношения, а не работу, спихнув дела на нового зама, который, на счастье, прекрасно справляется со всеми обязанностями.

Давно уже надо было снять с себя часть функций. И теперь, когда в моей жизни появился Иван, это особенно очевидно.

Я сижу в машине не больше пяти минут, когда из дверей ресторана решительно выходит Иван. Он немного расстроен, это видно по залегшей между аккуратных бровей вертикальной морщинке. Тургенев идет нараспашку и от мороси, висящей в прохладном воздухе, его волосы вьются еще сильнее.

Красивый.

Мой.

Иван садится рядом на пассажирское сидение и тепло улыбается мне. Лед в его глазах стремительно тает и уступает место дьявольски соблазнительным огонькам. Не сговариваясь, в мягком свете приборной панели и размеренном звуке мотора, мы тянемся друг к другу и сливаемся в страстном поцелуе.

Я скучала.

И он скучал.

Я чувствую.

Надо бы ехать. Но я лишь ловко перескакиваю со своего сидения на колени к Тургеневу, отчего мужчина издает то ли рак, то ли стон. Меня заводит его реакция. Я вижу в расширенных зрачках возбуждение, желание, порок. Еще никогда в своей жизни я не была в такой агонии, что готова отдаться мужчине прямо в авто на освещенной парковке. Надо срочно брать себя в руки! Святые угодники, верните мне мой мозг!

Таю.

Плавлюсь.

Горю.

Руки Ивана повсюду. Горячие, жадные, требовательные, решительные. Они гладят меня, ласкают, сжимают, пробираются под тонкий свитер и находят затвердевшую грудь. Легкие касания, сменяемые пощипыванием, действуют, как выстрелы из солнечного сплетения в маленькую точку внизу живота. Меня начинает лихорадить, и я постепенно теряю связь с реальностью.

- Асенька – выдыхает Тургенев в мои губы – Я тебя сегодня никуда не отпущу. Даже если после этого перестану нравиться твоим родителям.

Тихо улыбаюсь, а Иван смотрит в мои глаза голодным диким зверем.

- Поехали ко мне, иначе, я за себя не ручаюсь. Я раздену и возьму тебя прямо в этой машине, на этой людной парковке! И с каждой секундой мне все сложнее находить причины, почему этого не стоит делать.

Я согласно киваю и снова целую Ивана, но на этот раз медленно, нежно, успокаивающе настолько, насколько вообще поцелуй может успокоить возбужденного мужчину. Мне безумно приятно, что наши чувства взаимны, симметричны, как бенгальский огонь и его зеркальное отражение.

Выравнивая дыхание, я перебираюсь обратно на водительское сидение. Спустя минуту мы не спеша выезжаем с парковки в сторону дома Тургенева, слушая негромкую музыку романтической радиостанции.

Припарковываю автомобиль на знакомом месте, пустующем и одиноком, словно только меня оно и ждало. В почтовом ящике находим оставленный Еленой комплект запасных ключей от квартиры Ивана. Целуемся в лифте, как подростки.

Квартира Тургенева встречает тишиной, но нам все равно. Мы бесцеремонно нарушаем ее частым тяжелым дыханием, грохотом снимаемой обуви, шорохами сбрасываемой на пол одежды, откровенными стонами, горячими влажными поцелуями…

Пространство вокруг нас сгущается, становится осязаемым, плотным. В воздухе витает откровенный будоражащий аромат, рожденный смешением запахов наших тел. Кажется, еще чуть-чуть и из рождающихся между нами искр вспыхнет пожирающее пламя.

Я теряюсь во времени, пространстве, теряюсь в чувствах. Наслаждение, боль на грани эйфории, неутолимое желание быть ближе и ближе, объединиться, срастись каждой клеткой.

Быстрее.

Глубже.

Сильнее.

Еще!

Иван без конца говорит милые глупости, откровенные наглые пошлости, комментирует свои чувства и эмоции.

Это сумасшествие!

Безумие!

Но мне это нравится!

И я хочу еще!

И еще!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ ИВАН

Где-то над нами, в унисон с нашими сердцами, тикают старинные часы.

Тик-так, тик-так, тик-так…

В моей голове нет ни одной мысли. В теле невесомость. На душе ощущение счастья и покоя…

На моем плече притихла Ася, и ее глубокое дыхание обжигает кожу, проникая в самое сердце.

Не хочу без нее. Больше ни дня не хочу проводить без нее!

Она моя. И только моя.

- Ася, я люблю тебя… - сам удивился, насколько естественно слетели с моих губ слова, которых я не говорил никому, кроме бабушки.

- И я люблю тебя… - тихонько и также естественно выдыхает Ася.

- Выйдешь за меня? - бух-бух-бух колотится надеждой сердце.

- Конечно, выйду…

- Ася, я не шучу – она поднимается и внимательно смотрит в мои глаза. На ее лице растерянность, смятение и, кажется, неверие. – Клянусь тебе, ты не пожалеешь!

- Вань, я…

Внезапно идиллию и важный разговор прерывает настойчивый звонок в дверь. Кому я мог понадобиться в такое время? Я встаю, беру из шкафа спортивные штаны, футболку и натягиваю их прямо на голое тело. Звонок не прекращается. Что-то важное, видимо.

По пути замечаю на комоде подарочный пакет и вспоминаю о подарке для Аси.

- Это тебе. – улыбаясь, протягиваю девушке пакет. Она снова смущается, отчего ее щеки заливает мягкий нежный румянец.

Ася берет пакет, а я выхожу из комнаты. По пути к входной двери с легким чувством дежавю собираю разбросанную нашу одежду и складываю на скамейку в прихожей.

- Антон Павлович! Маркиз! – на пороге, сияя словно Оскар, стоит сосед, на руках которого слегка испуганными зелеными глазищами сидит мой кот, который завидев меня, начинает жалобно орать и вырываться.