— Интересная точка зрения, — пробормотала Иден. Подобрав с земли сетку, она направилась к хижине, краешком глаза все же наблюдая за ягуаром. У входа вдруг остановилась и сказала: — Я только умоюсь, а потом начну готовить завтрак. Ты не возражаешь?

Он внимательно посмотрел на нее. При свете дня его золотистые глаза, окаймленные длинными черными ресницами, казались чуть светлее, чем ночью, при свете костра. Едва улыбнувшись, он произнес:

— Знаешь, я пошутил насчет завтрака. Если ты голодна, вокруг полно фруктов. Может, у меня даже где-то завалялись маисовые лепешки. Возможно, найдутся бобы. Видишь ли, если я готовлю, то не утром. И я готовлю совсем не такую пищу, к которой ты привыкла. Так что тебе не повезло. Но если ты действительно собираешься готовить, то я не стану возражать.

В душе Иден зародилась надежда, что этот человек, возможно, оставит ее у себя не только на одну ночь. Но по опыту она знала: если попытаешься заставить мужчину делать то, чего он не хочет, попытки твои непременно закончатся крахом. Поэтому оставался лишь один-единственный выход: следовало заставить его подумать, что это его собственная идея.

Иден попыталась улыбнуться.

— Что ж, вот и хорошо. Если ты не против, я бы с удовольствием попробовала что-нибудь приготовить.

Он пожал плечами.

— Нет, я не против. Делай что хочешь. Только постарайся не спалить мой лагерь.

Приглашением остаться это, конечно, назвать нельзя. Но с другой стороны, он и не сказал ей, чтобы она немедленно убиралась из лагеря. Иден твердо решила, что будет оттягивать свой вынужденный уход. От мысли о том, что опять придется бродить по сельве, ей стало не по себе. Снова улыбнувшись Стиву, она проговорила:

— Нет-нет, я вовсе не собиралась сжигать лагерь. Поглаживая Балама по шелковистой шерсти, Стивен с интересом наблюдал за молодой женщиной. Она отнесла сетку в хижину и теперь, присев на корточки, вооружилась ножом и принялась резать фрукты. И почему-то ему вдруг пришло в голову, что эта странная женщина выглядела сейчас, с ножом в руке, совершенно естественно.

Нет-нет, какие нелепые фантазии! Она так же чужда в этом мире, как птица кетцаль — в Нью-Йорке. Более того, птичка кетцаль, наверное, с большей легкостью прижилась бы среди каменных и кирпичных зданий Нью-Йорка, чем эта женщина — в джунглях Юкатана. Иден казалась такой… утонченной. Да, именно в этом все дело. Грациозная, хрупкая и утонченная… Конечно же, такой женщине не место на Юкатане.

Внезапно Стив поймал себя на том, что невольно залюбовался ею. Сейчас на ней была одна из его рубашек, сшитая из тончайшего хлопка. Двух верхних пуговиц не хватало, и Стив отчетливо видел затененную ложбинку меж грудей женщины.

Он шумно выдохнул. Каждое движение Иден казалось ему необыкновенно соблазнительным, каждое движение завлекало его все больше, однако Стивен прекрасно сознавал, что эта женщина — запретная территория. Он закрыл глаза, но это нисколько не помогло — у него было слишком живое воображение.

Тогда Стив решил отвлечься и снова принялся поглаживать лежащего у его ног ягуара. Балам сладко зевнул, перекатился на спину и с видом полного удовлетворения поднял вверх свои мощные лапы. Заметив краем глаза, что Иден вся напряглась, Стивен невольно улыбнулся.

— Не бойся, Балам давно живет со мной. Живет с того времени, когда ему был всего лишь месяц от роду. Он остался сиротой. Если ты не будешь обижать его, он тебя не тронет.

— Понятно. Я и не беспокоюсь. — Иден выбрала из лежавшей перед ней кучки самый сочный плод авокадо. — Но я не сказала бы, что очень обрадовалась, когда, проснувшись, столкнулась с ним чуть ли не нос к носу. Мог бы и предупредить меня.

Стив пожал плечами.

— Баллам не каждое утро показывается здесь. Он мой друг, а не домашний питомец. Он приходит и уходит, когда ему вздумается.

Иден подняла глаза.

— Как и ты?

— Да, как и я.

— Тем не менее твой любимец кажется вполне ручным.

— Ты намекаешь, что я — нет? — спросил Стив с ухмылкой.

— Я бы назвала тебя дикарем или варваром, — пробормотала Иден. Резким движением ножа она рассекла авокадо пополам, причем косточка осталась совершенно целой. Стив, наблюдавший за ее действиями, мысленно отметил, что у нее довольно ловкие и умелые руки.

— Ты мне льстишь, — проговорил он с улыбкой. — Лучше расскажи, как тебе удалось здесь выжить. Ведь ты совершенно ничего не знаешь о сельве… Или Пако, прежде чем исчез, успел научить тебя чему-то?

— Да, кое-чему.

Не поднимая головы, она нарезала фрукт мелкими кубиками. Прядь волос, выбившаяся из толстой косы на затылке, упала ей на лоб. Внезапно Стив вновь поймал себя на том, что залюбовался ею. Разумеется, его рубаха и штаны были слишком ей велики, но почему-то столь свободная одежда вовсе не портила фигуру Иден — напротив, придавала ей изящество.

Тут она снова подняла голову и проговорила:

— Мне довелось провести с Пако всего несколько дней, а потом он исчез. К счастью, он успел кое-чему меня научить.

Стивен кивнул и тут же спросил:

— А где располагался ваш лагерь?

Иден ненадолго задумалась, потом пробормотала:

— Точно не знаю. Мы расположились около большого холма — думали, что он земляной. Но когда Ричард снял верхний слой, оказалось, что под грязью есть камень, на котором вырезаны ступеньки. Камень был весь испещрен рисунками, и это очень заинтересовало Ричарда. Мы даже подумали, что это и есть храм Ягуара. — Она на несколько секунд умолкла, затем тихо добавила: — По-моему, Пако подумал, что мы, оскверняя мертвых, навлечем на свою голову гнев богов.

— Да, возможно. Вероятно, это было своего рода захоронение или склеп. Мне уже приходилось встречать здесь такие. Но все же тут больше храмов… и прочих ритуальных мест.

Иден подняла на него свои огромные голубые глаза, и Стиву вдруг подумалось, что они похожи на фарфоровые блюдца.

— Ты видел их? — спросила она. — Исследовал?

— Нет, не исследовал. Потому что узнал кое-какие подробности.

Иден пристально посмотрела на собеседника и, с трудом переводя дыхание, проговорила:

— Ходят слухи, что в храме Ягуара есть огромный трон из золота, инкрустированный нефритами. И якобы он сделан в виде фигуры ягуара. Ты что-нибудь слышал об этом? Или, может быть, видел его?

— Нет, не видел. И тебе лучше об этом забыть. Имеется еще одна причина, по которой я до сих пор жив. Дело в том, что я никогда не сую нос в чужие дела! Крусообы, знаешь ли, очень обижаются, когда белые люди оскверняют места, которые они считают священными. Хотя сами они не прочь разграбить какой-нибудь храм, если возникает такая необходимость. Ведь золото и нефриты приносят огромную прибыль…

Тут Иден отложила в сторону нож и, скрестив на груди руки, осведомилась:

— Неужели тебе никогда не хотелось найти что-нибудь из индейских древностей? Ведь они имеют для историков огромную ценность! А тебе принесут немалый доход.

— Зачем мне это? Если мне потребуется вещь, которой нет в джунглях, я могу купить ее в поселке индейцев. Или попросить их выменять для меня что-нибудь у других племен. От золота же только проблемы. И оно приманивает нечистых на руку людей.

Иден опустила глаза. Несколько секунд она молчала, потом вдруг заявила:

— Да, полагаю, что ты прав. И знаешь, иногда мне кажется, что Колин… Он так страстно желал сделать побольше ценных находок, но отнюдь не уверена, что его мотивы были благородными.

Стив с удивлением посмотрел на сидевшую перед ним женщину.

— Зачем же ты приехала с ним сюда? Ведь ты не одобряла его поведения, не так ли?

— Разве я сказала, что не одобряла? — В голосе женщины прозвучал вызов. — Мы приехали сюда за знаниями, а не за богатством.

— Что-то не похоже…

Иден молча пожала плечами и снова взялась за нож. Стивен же продолжал:

— По крайней мере твой муж приехал сюда не за знаниями. И не надо злиться на меня. Я просто сказал то, что думаю. Ведь совершенно ясно, что и у тебя возникали какие-то подозрения… Но если так, зачем ты приехала сюда с ним? Чтобы составить компанию? Или собиралась мародерствовать вместе с мужем на индейских могилах?