Сестра. Брат долго находился в шоковом состоянии. Дня три, наверное, пролежал в реанимации: нельзя было сразу делать операцию, давать наркоз.

Отец. Сын тяжело, очень и очень тяжело возвращался к нормальной жизни, которую без хоккея вообще не представлял себе. На моих глазах все это происходило. Но духом не падал. Орлом держался!

Сестра. Маму и папу, сестру, друзей подбадривал: ничего, не дрейфьте, прорвемся. Единственное, в чем признавался мне: «Тань, не поверишь, но мне кататься легче, чем ходить!» Это в те дни было, когда из больницы уже выписался и начал выходить на лед.

Отец. Да, на первой тренировке Валера за бортик держался, руками аж вцепился… Вроде как начинающий игрок, в первый раз на лед вставший. Спортивную форму набирал долго и упорно. Постоянно с мальчишками из цеэсковской школы тренировался: он – один, а их – ватага…

Все дорожки и тропинки старинного госпитального парка были Валерием хожены-перехожены

Когда дело пошло на поправку. В госпитале Бурденко: Иван Зобов – школьный папин друг, Харламов-сын и Харламов-отец

Кто как потом отзывался: вернул он себя прежнего или подрастерял кое-что? Мне трудно сказать. Может, что-то и осталось в прошлом.

В военном госпитале имени Бурденко сын пролежал с мая и, кажется, до августа. Вокруг него всегда кипела жизнь. Смех, разговоры то с шутками-прибаутками, то по душам. Люди тянулись к нему. Бывало, приходишь в больницу, а его в палате нет. Спрашиваю соседей: «А где Валера-то?» И мне уже привычно объясняют: «Да у Анки-пулеметчицы он травит». Это была та самая знаменитая историческая личность – из дивизии Василия Чапаева! Душевная женщина была. Прознала, что Валерий Харламов рядом лежит, подошла к нему – познакомились и сдружились. Она его очень крепко поддерживала. Валера там, в больнице, раненько вставал, чтобы размяться, упражнения сделать, и старался, чтобы никто этого не видел, никому это не мешало. А она уже к нему шла – подбадривала, травили по очереди анекдоты. Анка-пулеметчица – вот ведь как, имени даже ее не запомнил – потом где-то написала ему: «Я еще поживу. Я уйду только после тебя, Валера». А умерла эта женщина через три месяца после того, как сын погиб. И похоронена там же, где он, – на Кунцевском кладбище.

Валерий и в госпитале всегда был в центре внимания

Валерий с удачливым фотографом

Они 14 мая расписались. Стали мужем и женой. А 26 мая попали в аварию. На машине. На «Волге». В Тушине это случилось. Ну и оба в военный госпиталь Бурденко попали.

Матушка моя, как узнала про день бракосочетания, обронила: «Ну все – теперь всю жизнь маяться будет». Как в воду глядела.

Долгожданный день выхода из госпиталя. На переднем плане справа – Татьяна Харламова, далее Валерий, за ним опирающаяся на палочку Ирина

Отец. На жилищные условия сыну грех было жаловаться. Холостяком получил по линии ЦСКА однокомнатную квартиру в Тушине, на улице Свободы. Когда женился, дали ему двухкомнатную на проспекте Мира. А когда Бегонька родилась, они получили уже трехкомнатные хоромы. Там же, на проспекте Мира. Магазин «Вологодское масло» и метро «Алексеевская» рядышком. Хороший дом, капитальный. И тихо, потому как чуток в глубине от проспекта.

С супругой на отдыхе. 1978 год

С детьми – Бегоней и Сашей

Не сказать, чтобы Валера на дачу вырывался при первой возможности. Все-таки городским жителем был. От земли далек. Ну а как семьей обзавелся, стал туда ездить, чтобы детишки на чистом воздухе находились. Отвезет их с Ирой, привезет обратно. Если только не уезжал играть на выезд. За рулем всегда он был, жену не подпускал к машине.

Сестра. Я была-то там один только раз. Село Покровское, от 76-го километра Ленинградского шоссе недалеко. Дом как дом, стандартный для того времени, участок – тоже стандарт, 6 соток. Этот двухэтажный дом был поделен между тремя сестрами, Валерина семья обитала в тещиных «апартаментах» – две комнатушки и кухонька. Сегодня удивительным кажется – как это у звезды сборной Советского Союза не было своей дачи?!

Три поколения Харламовых

Харламовы: как мужчина с мужчиной…

«Хочу быть таким, как папа!»

По линии ЦСКА брат не просил содействия в приобретении дачного участка, даже не интересовался. Харламов вообще за себя просить не умел. Да тогда и не очень было принято одаривать спортсменов земельными наделами.

Мы нигде это не публиковали. Мы никогда не говорили об этом… У Валеры с Ириной дело шло к разводу.

26 августа 1981-го он зашел ко мне на работу в аэровокзал. Какой-то задумчивый был, чувствовалось, что гложет его что-то.

– Тань, как думаешь, мама не будет против, если я с детишками к вам перееду?

– Да, конечно, Валер. О чем ты говоришь… Что нам всем, на Угловом места, что ли, не хватит?

Валерий души не чаял в дочурке Бегоне

Вечер с сынишкой – и радость молодого отца, и восстановление опытного мастера после ледовых битв

Он как раз 28 августа собирался встретить на вокзале маму, приезжавшую из Испании (самолетов она боялась как огня). Ну и, видно, после разговора со мной собирался обсудить с ней свое семейное положение. Встретить не успел. Не судьба.

Родители Ирины? Про папу ничего не знаем. Мать, Нина Васильевна, работала на заводе. Чем занималась Ирина? Да ничем, по правде говоря. Не работала, не училась. Была она на восемь лет младше Валеры. Когда поженились, ему 28 лет было, а ей – 20.

А родители наши что? Они ведь судят по тому, как у детей отношения складываются. Если я с Валериными избранницами – с Маришкой, с Галкой – дружила, если я дружила и с Татьяной Михайловой, и с Татьяной Якушевой, то с Ириной ни взаимопонимания, ни теплоты совсем не было.

Что за человек была Валерина жена? Любила потанцевать. Любила в компаниях время проводить. Про таких сейчас говорят – «тусовщица».

Только весной восемьдесят первого она пошла работать на телевидение, куда ее устроил Валера – по блату, конечно.

Что она за человек была? Ничего примечательного… По мне – так ничего примечательного.

Выпивала, между прочим. Не помногу и не хронически, конечно, однако поводы находила. Во всяком случае, могла вдруг сорваться с места и оставить детей на бабушку – на свою мать, которая жила вместе с ними.