Дождавшись подтверждающего кивка, майор продолжил:

— Во-вторых, до последнего дня вы являлись военнослужащим … энской стрелковой дивизии? Так, хорошо! А теперь перейдем к сути вопроса. Вспомните, пожалуйста тот день, когда ваш батальон оборонял высотку у села Сандомировка. День, когда ваш батальон фактически был разбит?!

Этот день сержант помнил прекрасно. Все до самых мельчайших подробностей так сильно врезалось ему в память, что теперь это, вообще, вряд ли удастся забыть.

— Что вы можете рассказать про последнюю танковую атаку врага? — продолжал спрашивать майор, по глазам чувствуя, что напал на выиграл свой счастливый билет на верх. — Да, да про немецкие танки?

— Про танки? — недоуменно переспросил сержант. — Собственно, все было как обычно, если вообще, так можно сказать. Немец пытался прорвать нашу оборону. Против нас бросили, кажется, восемь танков. Наши танкеры выбили две машины, потом еще одну… В конце концов, они начали утюжить окопы.

Петр чуть не заскрежетал зубами от бессильной злобы.

— Нас как клопов давили! — понизил он голос. — Одного за другим! Одного за другим! Мы стреляли снова и снова, но не было гранат. Кончились даже бутылки с зажигательной смесью…

Внимательно слушавший майор, все тщательно фиксировал на бумагу. По причине секретности он отказался даже от услуг стенографистки и сейчас жалел об этом.

— Петр Игнатьевич, что случилось дальше? — торопливо прервал его майор. — Что случилось с двумя немецкими танками, которые прорвались через окопы?

— Вот значит, что вас интересует?! — наконец-то, просветлело лицо сержанта. — Знаете, товарищ майор, случившееся дальше мне до сих пор не дает покоя. Я много раз вспоминал этот эпизод, но так и не мог найти какого-бы то ни было понятного объяснения.

Взгляд его несколько затуманился и он откинулся на спинку стула.

— Они уже почти до меня добрались…, - начал он рассказ. — Две многотонные машины были в каких-то пяти шести метрах от меня. Мне даже, казалось, что я видел злорадное лицо немецкого танкиста. В этот самый момент, танки начали один за другим раздуваться, словно воздушные шарики. Броня трещала так, что заклепки вокруг летали похлеще осколков и пуль!

Своими громадными ладонями Петр даже попытался изобразить, что тогда происходило с танками. Большие, похожие на сардельки, пальцы складывались лодочкой и, потом медленно начинали расходиться.

— И потом раз! — вдруг, как рявкнул он, мгновенно переходя от таинственно, завлекающего голоса к громкому. — Они лопались, как гнилые помидоры, разбрасывая во все стороны ошметки метала… Это было страшное зрелище! Клепанное железо рвалось, как гнилая тряпка! Понимаете, на раз!

Майор даже не поднимал головы, лишь только его карандаш невесомой птицей неутомимо порхал по листкам.

— Так, а что-нибудь особенное вы еще заметили? — вновь попытался направить его в нужное русло майор. — Какие-нибудь странные вещи?!

— Странное? Особенное? — дребезжащим голосом засмеялся сержант. — Развалившиеся на части танки! Летающие по воздуху танковые орудия! Это, по вашему, что каждый день происходит?! Хотя, кажется, я понял, что вы имеете ввиду.

Он на мгновение замолчал, словно собирался с мыслями.

— Еще я видел какие-то, действительно, странные оранжевые шары! — задумчиво проговорил он. — Они вылетали откуда-то из-за спины.

— Вот это уже кое-что, — тихо прошептал следователь. — Кто еще рядом с вами находился в траншее? — уже громко задал он вопрос.

— Киря, кажется, — неуверенно протянул Петр. — Он всегда держался рядом со мной. Я, как это сказать, приглядывал за ним! Вот!

В конце концов, в ходе беседы удалось выяснить очень много интересного и уже поздно вечером майор для себя всю полученную информацию по данному вопросу разложил по нескольким полочкам. Во-первых, факт применения против танков противника неизвестного советской и, возможно, германской науке оружия подтвердил уже второй свидетель, показаниям которого причин не доверять не было. Во-вторых, было получено более точное описание самого процесса применения оружия и его последствий, а точнее результативности. В-третьих, определился очень странный фигурант — некий Кирьян, который скорее всего имеет к данному оружию самое непосредственное отношение. «Да уж, — пробормотал про себя майор. — Это просто какое-то пустое место! Появился не понятно откуда, звать непонятно как! Если честно, имя Кирьян, вообще, больше на какую-то кличку похоже. Русским владеет великолепно, безо всякого акцента. Хотя, согласно показаниям свидетеля, иногда выказывал незнание некоторых элементарных вещей. А вот это уже гораздо интересней! Значит, долгое время не жил на территории Советского Союза! Бывший эмигрант?! … Очень даже возможно! Правда, очень молодой. Может тогда из семьи эмигрантов?! Далее, что мы еще знаем о нем? Очень силен — это раз! Сообразителен, нет, умен — это два! Легко входит в доверие — это три! Еще, не любит огнестрельное оружие — это, выходит, четыре! Сержант упоминал, что тот очень хорошо владеет ножом. Прекрасно! А может, ты, мой дорогой друг, и мечом также хорошо рубить можешь? Уж не японец ли тут у нас объявился? Но откуда?».

Результатом ночного бдения явилась новая ориентировка, с пометками «молния» и «огонь» разосланная по всем особым отделам дивизий и фронтов. В ориентировке призывалось обращать особое внимание на всех военнослужащих и гражданских лиц, выходящих из окружения в районе административного центра Барановичи. Разыскивался некий Кирьян. Фамилия — неизвестна, отчество — неизвестно, место рождения — неизвестно, происхождение — неизвестно. Особые приметы: высокого роста, черные волосы, нос прямой, глаза глубокие, русским владеет в совершенстве. Прекрасно ориентируется в незнакомой обстановке, хорошо сходится с людьми, быстро находит с ним общий язык. Телосложение среднее, обладает значительной физической силой. Возможно знание навыков специальной борьбы. При себе может иметь некое устройство, предположительно, оружие. Внимание! При задержании запрещается применение оружия!

Много ли у средневекового жителя было развлечений. Их буквально можно было по пальцам пересчитать: принародная казнь и приезд бродячих артистов. Вот и на этот раз выступление скоморохов собрало большую толпу. Кого здесь только не было: и нищие, жаждущие залезть какому-нибудь простаку в карман, и ремесленники, с любопытством озиравшиеся по сторонам, и бравые гвардейцы, высматривавшие себя подруг на вечер, и даже заносчивые аристократы, с презрением взиравшие на собравшихся.

В само центре дворцовой площади бесновались паяцы, выделавшие неподражаемые выкрутасы, и плыл красивый и чистый голос.

— Ой, вы, красны девицы и сильны хлопцы!

Ой, вы, почтенные матроны и отцы!

Позвольте рассказать вам историю,

Историю страшную и невиданную!

Во времена давние и далекие,

Во времена страшные и ужасные!

Жил в славном королевстве Китонском,

Великий и ужасный маг Фариан.

Знал он заклинания смертельные,

Имел артефакты мощные!

Не было во всем Китоне для него равных,

Не было сильных супротивников!

Выйдет бывало Фариан силой похвастаться,

Магию свою честному народу показать!

Молнии небо темное рвут,

Вихри по улицам кружат!

Была у него тайна заветная,

Тайна от всех скрываемая!

Перстень он имел хитрый,

Перстень со слезой Драконьей!

Силу неимоверную он давал,

Силой немереной наделял!

Сказочная мощь из него сочилась,

Могута безумная рвалась!

— Кто-то по дороге едет, — встрепенулся капитан, осторожно высовываясь из-за мощного дуба. — Можно у них спросить.

— О чем? — засмеялся принц. — А не подскажите ли вы нам, как найти осужденного преступника, Килиана Барториуса?