Он взял из вазочки кусочек рафинированного сахара и продемонстрировал фокус с исчезновением предмета в кулаке.

- Куда ты его прячешь? – приподнял бровь Хираяма.

- Никуда, Хираяма-сан. Мой отец – иллюзионист из Вегаса, со всеми вытекающими последствиями. И Сагара упал почти без моей помощи, я его едва коснулся.

- На видео это выглядело как удар, очень сильный и быстрый.

Тео пожал плечами и взялся за чашку:

- Ну а как же иначе? На своих шоу, папа ходит сквозь стены, парит над полом, испаряется и телепортируется. И это выглядит именно так, словно он действительно ходит сквозь стены, парит над полом, испаряется и телепортируется. А иначе стали бы люди платить по пятьсот долларов, чтобы посетить его выступления? Все, в том числе и Сагара, убеждены, что я сбил его с ног, но я не мог этого сделать. Во-первых, из-за ограничений законов физики. Во-вторых – я никого никогда не бил, не считая тренировок с отцом, и не видел причины начинать это делать с Сагары.

Чай был крепкий, терпкий и душистый. Неудивительно: в Японии знают толк в чаях.

Хираяма тоже сделал несколько глотков и заметил невзначай:

- …Но был готов начать с моего ученика?

Тео ждал этого вопроса, заранее приготовив ответ.

- Нет, разумеется, это был блеф. Не сочтите за дерзость, но я изначально не собирался играть по вашим правилам: мою маму драка с вашим учеником огорчила бы, а отец и вовсе счел меня идиотом.

- Это почему же?

- Потому что боевая система, которой он меня обучил, предназначена исключительно на случай, если здоровье и жизнь под угрозой, избежать боя нельзя, а других способов защиты, в том числе оружия, нет. С его точки зрения, если на бой с вашим учеником я пришел без бейсбольной биты – я идиот, притом конченный. В качестве исключения из правил мужчине допускается влезть в драку для того, чтобы произвести впечатление на женщину, и только при условии, что победить будет легко. Отец, собственно, так и сделал в первый же день знакомства с мамой, поколотив ее телохранителей.

- Бита правилами не допускается!

- Одно из первых правил, которое он вбил в мою голову – не играть по чужим правилам. Устранять препятствие по правилам препятствия – глупо вдвойне, не воспримите как грубость. Вы же не будете, сражаясь с тигром, кусать его, а возьмете ружье, верно?

Киоко в этот момент слегка перекосило, но Хираяма остался почти невозмутим, разве только помрачнел.

- Что ж, жестко, но откровенно, - сказал он.

- Вы только поймите меня правильно. Вы не хотите допустить, чтобы Киоко встречалась с кем попало, это правильно. Но доказывать вам, что я достоин, кулаками, да еще и по лицу абсолютно постороннего парня, который мне ничего дурного не сделал – против маминого воспитания, против папиных правил и против моих убеждений. Двадцать первый век на дворе, все-таки. И потом, Киоко говорила, что адептам боевых искусств не позволяется применять свои навыки без очень веской причины вроде самозащиты. А вы требуете от «кандидата» драться по вашей прихоти. Прошу меня простить, но я не считаю вашу прихоть веским поводом для драки.

- Вообще-то, - возразил Хираяма, - речь о спортивном поединке, состязании…

- Нет, - решительно ответил Тео. – Состязание или спарринг двух спортсменов подразумевает лишь обоюдное совершенствование. Как только на кону оказывается право встречаться с вашей дочерью – спарринг превращается в бой, а соперник – во врага. И должен сказать еще одну вещь: я драться не умею. Совсем. Вообще. Боевая система моего отца предназначена исключительно для причинения увечий и смерти, а не для тривиальной драки. Согласись я на ваши условия – это было бы очень безответственно с моей стороны и чревато непоправимыми последствиями, вы не находите?

- Мда… - протянул Хираяма, перед этим чуть помолчав. – Ловко ты использовал обстоятельства и провернул всю эту комбинацию… Да еще и, подумать только, умудрился меня запугать…

- Ну должен же я получить хоть какие-то преимущества своей специфичной внешности в придачу к тем неприятностям, которые я из-за нее хлебаю каждый день, - пожал плечами Тео.

- Кушайте онигири с джемом! – радушно предложила Киоко, явно пытаясь сменить тему разговора.

- Спасибо, - поблагодарил Тео и взял с блюдца кругляш из сладкого риса: - и на всякий случай, чтобы вы не подумали о моем отце плохо… Его молодость прошла в запредельно жестоких условиях, отсюда и соответствующее мировоззрение. Но мне он не желает стать таким же… Мы с мамой потому и живем через полмира от Вегаса.

Хираяма откусил немного от онигири и спросил:

- А какие у тебя планы на свои боевые навыки и на будущее вообще?

Тео вздохнул с облегчением: самая скользкая часть разговора позади.

В процессе чаепития беседа довольно беспорядочно попрыгала с темы на тему: видимо, у Хираямы заготовленных вопросов, помимо уже заданных, не было. Когда время шло к шести, Киоко предложила Тео на следующий день прийти во время занятий и посмотреть.

- Вдруг тебе самому захочется заниматься каратэ?

- Завтра я не могу: пойду в суд.

- В какой суд?!

Тео махнул рукой:

- Да это будут судить тех двоих, что хотели меня кастетом оприходовать… Собственно, я-то уже показания давал, но папин адвокат настаивает, что мне надо быть на всякий случай. Он будет добиваться максимально сурового наказания.

Хираяма-сэнсэй отхлебнул из чашки и спросил:

- А там как все дело было и с чего началось? А то я слышал много всякого разного…

- Да началось, как ни странно, с моего лица… Пришел в школу, напугал всех… Кто-то попросил «защитника» меня приструнить, я без всякой задней мысли пошел на встречу. Он струсил меня бить, в общем, а все подумали, что это я его побил. Потом я и Такехису так же приструнил, или, точнее, он сам приструнился… Потом меня за моей спиной провозгласили «номером первым». Затем – разборки в парке Ханами…

- И они все действительно так попадали, как Киоко рассказывала?

- Угу. Папин адвокат предположил, что они не рассказали своим сэмпаям правду, чтобы не позориться. А их главарь, Кавадзо, думая, что я ужасно крут, подослал двоих своих вышибал. Собственно, что из этого вышло, Киоко видела своими глазами.

- Хм… А сам Кавадзо, говорят, куда-то на сейнер нанялся? Сбежал?

- Вроде того. В общем, теперь суд, их-то посадят, а про меня дальше будут слухи ходить один другого страшнее. Многие ведь до сих пор уверены, что я одного кастетом обработал и второго подставил. Уж если даже Уруми говорит, что мне можно сниматься в кино в роли маньяка…

Хираяма в задумчивости постукивал пальцами по столешнице:

- Признаться честно, я был того же мнения. Встречают по одежке, или, в твоем случае, по выражению лица… Хм. Есть одна притча о самурае, который не мог одолеть своего врага, и потому, когда нужно было отбивать удар вражеского меча, подставил под лезвие голую левую руку, а правой нанес встречный удар. Потерял руку, чтобы выиграть бой.

- И какое это имеет отношение ко мне?

- Ты можешь поступить так же. Пожертвовать тактической победой, чтобы постараться одержать стратегическую.

- Эм-м-м… А попроще, Хираяма-сан?

- Суд ведь наверняка будет освещаться нашей прессой, и журналисты, в частности, Окемо, там будут как пить дать… Изменить свои показания на суде, вот что ты можешь сделать. И раздуть из этого маленькую локальную сенсацию.

Ночью в камере предварительного заключения царила тишина, но единственному заключенному не спалось, он пребывал во власти крайне дурных предчувствий.

Пять кило наркоты, которые извлекли их его шкафа при нем же – на самом деле фигня. Он уже вызвал в Вегас одного надежного адвоката вместе с помощниками, для них не проблема вытащить клиента в два счета и при куда более веских уликах, а кокаин в отеле – так, пустяк. Доказать, что кокаин его, нереально, потому что в номер вхожа целая куча прислуги, а когда законники-крючкотворы возьмутся за дело – уже копам придется доказывать, что это не они подбросили честному человеку наркотик.