– Буду смотреть, – ответил Сэведж с сияющей улыбкой.

– И еще одно.

– Да?

– Оставьте в покое мой участок. У меня хватает дел без вас и без ваших репортеров, которые могут накликать новую беду.

– Что для вас важнее, лейтенант? – спросил Сэведж. – Чтобы я не появлялся у вас или чтобы меня не убили?

Бернс улыбнулся и начал набивать трубку.

– Это примерно одно и то же, – сказал он.

Хромой Дэнни позвонил через 50 минут. Дежурный сержант снял трубку, потом переключил вызов на номер Кареллы.

– Отдел детективов 87-го участка, – сказал он. – Карелла слушает.

– Это Хромой Дэнни.

– Хэлло, Дэнни, что у тебя?

– Я нашел Ордиса.

– Где?

– Услуга или бизнес? – спросил Дэнни.

– Бизнес, – коротко сказал Карелла. – Где нам с тобой встретиться?

– Знаете кафе «У Дженни»?

– Ты шутишь?

– Нет, серьезно.

– Если Ордис – наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?

– Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.

– Кто эта девка?

– Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?

– Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, – сказал Карелла.

– О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.

– Ордис вооружен?

– Может быть.

– Сейчас иду, – сказал Карелла.

Улица «Ла Виа де Путас» тянулась с севера на юг. Наверно, индейцы называли ее по-своему, но вигвамы, стоявшие здесь в сказочные времена цветных бус и бобровых шкур, могли и тогда быть местом торговли. Когда индейцы исчезли, а протоптанные тропы превратились в асфальтированные дороги, тут обосновались представительницы древнейшей профессии. В свое время итальянские иммигранты называли улицу «Пьяцца путана», а ирландские иммигранты – «Притон шлюх». С наплывом пуэрториканцев здесь заговорили на другом языке, но источник дохода остался прежним. Пуэрториканцы окрестили улицу «Ла Виа де Путас». Полицейские звали ее «Улицей шлюх». Независимо от языка, посетители платили деньги и делали выбор.

Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка. Один несведущий полицейский мог испортить все дело.

Карелла был «несведущий» полицейский. Или честный, в зависимости от точки зрения. Они с Хромым Дэнни сидели в кафе на углу «Улицы шлюх». В кафе «У Дженни» якобы можно было получить настоящий абсент с полынью. «Дженнина» смесь не могла обмануть ни одного опытного потребителя абсента, но зато кафе служило вроде нейтральной полосы между респектабельным рабочим днем и грешным вечером в стенах борделя. Здесь клиент мог повесить шляпу, выпить, почувствовать себя членом некоего братства и после третьей рюмки решить, что делать дальше.

26 июля, когда от жары вздувалась черная краска на нижней половине много раз битого окна кафе, Карелла и Дэнни не задумывались о социальных функциях этого заведения. Их интересовал человек по имени Луис Ордис Чокнутый и то, всадил он шесть пуль в двух полицейских или нет. Буш занимался проверкой грабителя Фланнагана. Карелла приехал на патрульной машине, которую вел новичок – молодой полисмен Клинг. Поставив машину, Клинг вышел из нее и прислонился к крылу, изнемогая от зноя. Из-под его легкой шляпы выбивались светлые пряди. Ему было жарко. Чертовски жарко. Карелле тоже было жарко.

– Где он? – спросил он у Дэнни.

Дэнни потер большим пальцем об указательный.

– Давно уже я не обедал как следует, – сказал он.

Карелла вынул десятидолларовую бумажку и протянул Дэнни.

– Он у Мамы Люз, – сказал Дэнни. – С девицей, которую они зовут Ла Фламенка[19].

– Что он там делает?

– Он пару часов назад пришел от толкача. Три упаковки героина. Забрел к Маме Люз с любовными намерениями, но героин победил. Мама Люз сказала, он уже давно дрыхнет.

– А Ла Фламенка?

– Она с ним. Наверное, уже очистила его кошелек. Такая здоровая, рыжая, с двумя золотыми зубами спереди. Прямо ослепляет тебя своими зубами! А что за бедра у нее! Не сердите ее, а то она вас проглотит.

– У него оружие есть? – спросил Карелла.

– Мама Люз не знает. Она думает, что нет.

– А рыжая разве не знает?

– Я у нее не спрашивал. Я с прислугой дела не имею.

– Откуда же ты знаешь про ее бедра? – спросил Карелла.

– Ваши деньги не покупают мою интимную жизнь, – сказал Дэнни, улыбаясь.

– Ладно, – сказал Карелла. – Спасибо.

Он оставил Дэнни за столом и подошел к стоящему у машины Клингу.

– Жарко, – сказал Клинг.

– Если хочешь пива, зайди, – отозвался Карелла.

– Нет, я хочу домой.

– Все хотят домой, – ответил Карелла. – Дома можно спрятать револьвер в ящик.

– Не понимаю я вас, детективов, – сказал Клинг.

– Поехали, нам надо нанести один визит, – сказал Карелла.

– Куда?

– Вверх по улице, к Маме Люз. Эта машина привыкла туда ездить.

Клинг снял шляпу и провел рукой по своим светлым волосам.

– Уф, – сказал он, надел шляпу и сел за руль. – Кого мы ищем?

– Человека по имени Ордис Чокнутый.

– Никогда о нем не слышал.

– Он тоже никогда о тебе не слышал, – сказал Карелла.

– Да, – сухо ответил Клинг. – Буду рад, если ты нас познакомишь.

– Обязательно, – пообещал Карелла и улыбнулся. Машина тронулась.

Когда они вылезли из машины, Мама Люз стояла в дверях. Игравшие на тротуаре дети ухмылялись в ожидании облавы. Мама Люз сказала с улыбкой:

– Хэлло, детектив Карелла. Жарко, правда?

– Жарко, – согласился Карелла, удивляясь, почему каждый встречный делает замечания насчет погоды. Для любого человека в своем уме было очевидно, что день жаркий, невыносимо жаркий, жарче, чем в Маниле, и если вы полагаете, что в Калькутте еще жарче, то все же сейчас здесь было жарче, чем в Калькутте.

Мама Люз была в шелковом кимоно. Это была высокая, полная женщина с пышными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Когда-то Мама Люз была известной проституткой, по слухам лучшей в городе, но теперь она была хозяйкой публичного дома и не снисходила ни до кого, кроме друзей. Она была очень чистоплотна, и от нее всегда пахло сиренью. У нее было очень белое лицо, бледное оттого, что она редко бывала на солнце. У нее были аристократические черты и ангельская улыбка. Не зная, что она заправляет одним из крупнейших борделей на улице, ее можно было принять за мать семейства.

Но это было не так.

– Зашли в гости? – подмигнула она Карелле.

– Если я не могу получить тебя, Мама Люз, мне никто не нужен, – сказал Карелла.

Клинг моргнул и вытер лоб.

– Для тебя, toro[20], – снова подмигнула она, – Мама Люз на все готова. Для тебя Мама Люз снова молоденькая девушка.

– Ты всегда будешь молодая, – сказал Карелла, шлепнул ее и спросил: – Где Ордис?

– С la roja[21], – ответила Мама Люз. – Наверно, она уже обобрала его до копейки. – Она пожала плечами. – Эти новые девушки только о деньгах и думают. Знаешь, в былые времена, – Мама Люз задумчиво наклонила голову набок, – в былые времена, toro, это иногда бывало и ради любви. Что теперь случилось с любовью?