С нее сняли лишние полоски ткани, оставив только купальник, и указали на один из маленьких фургонов, в котором можно перекусить и отдохнуть. Едва войдя, она несказанно кайфанула от потока воздуха из кондиционера, осмотрелась, увидев свернувшегося на длинном заднем сидении Стивена, невольно улыбнулась и отвела взгляд. Открыла холодильник, провела равнодушным взглядом по штабелям пиццы и бутербродов, взяла банку йогурта, села на такое же сидение возле холодильника. Глаза опять упорно поползли в его сторону, Стеф воровато оглянулась по сторонам, убеждаясь, что никто ее не видит и никто сюда не идет. Встала, пересела поближе.

"Я не имею права быть с тобой, но смотреть мне никто не запрещал… Конечно, это здорово помешает мне в деле избавления от Проблемы № 1, но ведь новая жизнь начинается только с понедельника, у меня еще целых полтора дня."

Она прижала холодный йогурт к щеке и стала изучать лицо спящего парня. И сразу заметила, что оно совсем не умиротворенное — брови хмурились, мышцы челюсти еле заметно напрягались, ресницы подрагивали.

"Тебе снится что-то плохое?"

Она сочувственно потянулась к нему рукой, но замерла, понимая, что если он проснется, будет очень неудобно. Привлекать к делу свою особую силу тоже было страшно — после размышлений в парке она вообще боялась ею пользоваться. Стеф задумалась, потом просияла и метнулась в соседний фургон, достала из своей сумки крест, вернулась и осторожно положила его рядом со спящим парнем. Его напряженное лицо понемногу расслабилось, заставив ее удовлетворенно улыбнуться, она сбросила туфли, поудобнее уселась у стены и открыла йогурт. Было тихо и прохладно, монотонный шум на улице успокаивал, она не заметила, как сама отключилась.

А проснулась от прикосновения холодного металла к коже, резко распахнула глаза, вздрогнула и вжалась в сиденье, увидев совсем рядом лицо Стивена. Он понимающе улыбнулся и отодвинулся, протягивая ей крест:

— На, сама надевай, — почесал затылок и виновато поджал губы, — надо было его погреть, я не додумался.

— Да ладно, уже пора вставать, наверное, — она зевнула и взяла протянутый крест, перевернулась на бок, прижимая его к груди, но через минуту открыла глаза — спать уже не хотелось.

Стивен сидел напротив, задумчиво глядя на нее, кивнул на крест:

— Чего сразу не надела?

— Тебе снилось что-то плохое, — она отвела взгляд, пряча смущение, — я подумала, что должно помочь.

— Плохое? — он понурился и задумчиво прикусил губу, — плохое это плохо.

"О чем это ты, друг мой?"

Она внезапно вспомнила пикирующего на дорогу орла и спросила:

— Откуда ты узнал про птицу?

Стивен загадочно улыбнулся и как-то очень грустно посмотрел на нее:

— Это долгий разговор. Вечером расскажу, если время будет.

Она хотела еще что-то спросить, но их позвали с улицы.

"Быстрей бы вечер."

Стеф нервно сжала кулаки и пошла работать.

Съемки под водой изматывали ничуть не меньше, чем скачки по пляжу под палящим солнцем — там хотя бы было, чем дышать. В прозрачной воде, пронизанной ярким светом, плавали длинные полоски разноцветной ткани, двое водолазов постоянно носились вокруг и раскладывали их в переменчивой массе воды так, как хотелось режиссеру, плавающему тут же в маске и с грузом на поясе. Маску Стеф держал инструктор, она старалась постоянно держать его в поле зрения — так было гораздо спокойнее. В очередной раз выписав замысловатый пируэт между струящимися лентами, она дождалась сигнала об окончании съемки и показала жестами, что устала и плывет наверх. Глотнув свежего и соленого воздуха, она почти почувствовала себя счастливой, улыбнулась отдыхающему водолазу, который помог ей выбраться на надувной пирс, осмотрелась. На берегу готовились к съемкам сцен Стивена — на камнях раскладывали полосы черной воздушной ткани, крепили к его костюму. Стеф поморщилась и отвернулась — ей тоже не нравилась концепция, но ее мнения никто не спрашивал.

Весь клип строился на контрасте между ними двумя — цветной и радостной Стеф и черно-металлическим хмурым Стивеном. Она на пляже танцевала и смеялась, играя с цветными лентами, которые трепал ветер, Стивен — боролся с ураганом, который создавался здоровенным вентилятором с метровыми лопастями. С тыльной стороны стоял специальный человек, который сыпал на эти лопасти цветную пыль и кусочки яркой бумаги, это все летело на Стивена, который в процессе должен был еще и на гитаре играть, такой же черной и лакированной, как и он сам.

Под водой от нее тоже требовалось улыбаться и баловаться с лентами, обвивающими ее тело и висящими в воде, поначалу ей даже понравилось. А от Стивена, наверное, опять будут добиваться агонии и страданий — он был в черной рубашке и кожаных штанах, в ботинках, на руке даже часы были. Стилистка носилась вокруг него с иголкой, пришивая к спине черную ткань, которая вкупе со зверским выражением лица делала его похожим на какую-то очень мрачную бабочку-людоедку. Наконец они закончили, Стивен медленно пошел по качающемуся пирсу, за ним три человека несли метров пять черных покоцаных "крыльев". Подойдя вплотную к Стеф, парень изобразил кривую саркастичную усмешку и спросил:

— На кого я похож?

— На медузу апокалипсиса, — фыркнула Стефани, он прыснул и брезгливо приподнял пальцами цветную ленту, обвивающую ее запястье:

— Стрекоза элэсдэшная.

Она подозрительно наморщила лоб и протянула:

— Что-то у тебя все сравнения какие-то наркотические. С чего бы?

Он напрягся, пожал плечами и отвернулся:

— Просто к слову пришлось. Работаем?

Стеф понимающе улыбнулась и соскользнула в воду. Это была первая сцена сегодня, в которой они снимались вместе. Она старалась не думать об этом, но все равно подсознательно ожидала того самого обещанного Бэт "кусочка секса"… и была даже немного разочарована, когда от них потребовали только взяться за руки и медленно отпустить. Это была ее последняя сцена в воде, больше ее никто не задерживал, Стеф с радостью выбралась наверх, переоделась и устроилась в машине спать.

Когда ее разбудили, солнце уже садилось, водолазы вытаскивали на берег оборудование, разбирали плавучий пирс. Стефани опять одели в сухой купальник и те же цветные тряпки, с которых все начиналось. Выйдя на площадку, она увидела мокрого Стивена, мелко дрожащего под одеялом со стаканом кофе, режиссер подозвал их обоих и стал объяснять, что от них требуется в последней на сегодня сцене. И чем больше он говорил, тем сильнее мрачнел Стив. Речь шла о встрече двух противоположностей, которые весь клип стремились друг к другу и наконец дорвались. Режиссер распинался о том, что они должны показать страсть, неудержимое стремление навстречу, жажду обладания…

Стефани опасливо отодвинулась от скрипящего зубами Стивена, который с трудом дослушал вдохновенный монолог и коротко рыкнул:

— Хватит. Хватит опошлять мою песню притянутым за уши сексом, его там нет и не будет.

— Мальчик мой, — ядовито скривился режиссер, похлопывая по колену папкой, — с того момента, как ты подписал контракт, и до того момента, как я посчитаю, что выполнил свою работу, я и только я решаю, что тут будет. А твое дело — играть. В противном случае тебе придется продать половину своих органов для того, чтобы оплатить день работы всех этих людей. — Он свысока покивал, глядя на сопящего от злости парня. — За работу, солнце скоро сядет.

Стивен закрыл глаза и выдохнул, играя желваками, резко развернулся и пошел к месту съемки. Стеф догнала его, сочувственно толкнула плечом и очень тихо сказала:

— Не парься, потянем время. Сыграем как хочешь ты, а потом будем тупить и изображать тугих — все равно времени мало, при плохом свете они снимать не будут.

Парень остановился и с подозрением посмотрел на нее, прищурился:

— Саботаж?

Она поиграла бровями, невинно поджала губы:

— Вольная трактовка указаний. — Он фыркнул, она понизила голос: — Как ты хочешь это сыграть?