Карик бежал, обгоняя Валю, Иван Гермогенович ковылял сзади и скоро стал отставать от быстроногих ребят.

До Золотого Везувия расстояние было неблизким, и когда Карик и Валя подбежали к нему, оба так запыхались, что еле переводили дыхание. Вытирая на лбу проступивший пот, Карик сказал:

— Тоже мне Везувий!

Это была обыкновенная гора из жёлтых камней. А странные камни, которые блестели, как золотые, были простым песком.

Тяжело отдуваясь, ребята стояли, поджидая Ивана Гермогеновича, а когда он подошёл, стали подниматься на вершину раскалённой песчаной горы. Профессор шёл впереди.

— Мне, — сказал он, — что-то не нравится этот Везувий. Уж очень он похож на одну коварную ловушку. Я, возможно, ошибаюсь, но не мешает быть и осторожными. Прошу идти за мной, вперёд не забегать.

Гора под ногами ползла, камни срывались с места и с грохотом мчались вниз. И с каждым шагом подниматься становилось всё труднее и труднее.

Солнце стояло уже высоко, когда отважные альпинисты поднялись на самую вершину.

Иван Гермогенович выпрямился, приложил к глазам ладонь и, поворачивая голову то вправо, то влево, начал осматриваться.

Ребята поднимались на цыпочки, чтобы получше рассмотреть горизонт. Но ни профессор, ни Карик и Валя не могли обнаружить приметный шест с красным флагом.

— Странно, — кашлянул Иван Гермогенович. — Неужели маяк повалило ветром?

— А дождём не могло его смыть? — спросил с тревогой Карик.

— Нет, нет. Я укрепил шест надёжно. Разве что…

Профессор не договорил. Земля под его ногами неожиданно расступилась, и он провалился по пояс. Ребята бросились на помощь. Но в то же мгновение вершина горы дрогнула и вдруг разверзлась, как чудовищная пасть.

Путешественники полетели вниз по узкой, наклонной земляной трубе. Следом за ними посыпались с грохотом камни и тяжёлые комья земли.

С визгом и криком, вцепившись друг в друга руками, путешественники мчались вниз и через минуту врезались в мокрое вязкое дно.

Первым опомнился профессор. Кряхтя и охая, он выбрался из густой, липкой грязи и, потирая поясницу, грустно сострил:

— Затяжной прыжок без парашюта. Разрешите поздравить с благополучным приземлением. Поднимайтесь, друзья мои.

Он вытер руки о костюм, заботливо поглядел на ребят, которые барахтались в грязи, и спросил:

— Все в порядке, надеюсь? Как Валя? Не ушиблась?

— Ничего, — ответила, поднимаясь, Валя, — только локоть, кажется, ободрала.

— А ты, Карик?

— А я колено ушиб.

Потирая ушибленные места, ребята испуганно оглядывали тёмные стены узкого колодца.

— Ну, это пустяки! — сказал Иван Гермогенович. — А вот я потерял мешок с провизией и посудой. Это уже хуже.

— Где мы? — спросила Валя.

— Сейчас узнаем, — пробормотал Иван Гермогенович, задирая бороду вверх.

Высоко над головами сияло далёкое небо. Бледный дневной свет падал на высокие отлогие стены, но на вязком дне этого глубокого, мрачного колодца было почти совсем темно.

— Кажется, — сказал Карик, — мы попали в нору к пауку-землекопу. Это очень страшные пауки. Я читал про них.

— Как? — вздрогнула Валя. — Опять пауки? И в воздухе, и на земле, и под водой, и под землёй — пауки?

— Успокойся, — сказал Иван Гермогенович, — пауки-землекопы, о которых говорит Карик, живут в Италии и на юге Франции. У нас их нет.

— Но тогда чья же это нора?

Профессор ничего не ответил. Пощипывая бороду, он обошёл колодец вокруг, постучал кулаком в стены и задумчиво сказал:

— Да, да… Это она… Андрена!

— Какая ещё Андреевна? — захныкала Валя.

— Да, да… Я так и думал… Все в порядке, друзья мои. Ничего опасного. На этот раз мы провалились удачно. Мы попали прямо в кондитерскую.

Глаза Вали стали круглыми от удивления.

— И здесь, — спросила она, — можно найти торты и пирожные?

— Да! — улыбнулся профессор.

— Но где же все это? Я вижу только грязь.

— Минутку терпения!

Профессор стукнул кулаком по стене:

— Сезам, откройся!

Стена загудела, точно он ударил по днищу пустой бочки.

— Не открывается! — сказала Валя, облизнув губы.

— Немудрёно! — улыбнулся профессор. — Ведь это только в сказках все делается по щучьему веленью. Нам нужно будет поработать немного. Копайте землю. Вот в этом месте.

Иван Гермогенович подошёл к стене и принялся рыть землю, как медведка, разбрасывая руками тяжёлые, липкие комья.

Карик и Валя бросились помогать профессору.

Особенно усердствовал Карик. Из-под рук его так и летели комья земли и камни.

— Тише, тише! — закричал Иван Гермогенович. — Так ты и нас засыплешь. Осторожнее! Не торопись, пожалуйста!

Карик хотел что-то ответить, но в эту минуту стена дрогнула, к ногам путешественников посыпались камни, и все увидели в стене глубокую нишу.

В воздухе запахло свежими медовыми пряниками.

— Что это? — облизнулась Валя. — Пахнет, как на ёлке в Новый год.

— Это и есть кондитерская! — ответил Иван Гермогенович, нагибаясь. — А теперь отойдите в сторону… Так! Прекрасно!

Он запустил в нишу обе руки и, широко расставив ноги, принялся тянуть что-то к себе.

— Есть! Есть! — засмеялся профессор. Поднатужившись, он вытащил из тёмной ниши что-то круглое, покрытое, словно жёлтой пудрой, мелким песком, и сказал весёлым голосом:

— Ну, вот и всё! А сейчас я угощу вас сладким блюдом.

Опустив осторожно свою находку на землю, Иван Гермогенович старательно смахнул с неё жёлтую пыль, потом ударом кулака отбил круглый, как гусиное яйцо, шарик, который лежал сверху. Карик схватил шарик и засмеялся.

— Ого! — сказал он. — Опять яичница будет?

Профессор улыбнулся.

— Ну нет! Сейчас мы попробуем кое-что получше яичницы. А яйцо брось. Из него яичницы не выйдет. — Он похлопал ладонью по своей находке, похожей на огромный колобок. — Вот что мы будем есть.

— Что это?

— Цветочный торт!

Иван Гермогенович отщипнул кусок колобка, положил его в рот. На лице его появилась улыбка сластёны.

— Чудесно! — Он прищёлкнул языком. — Великолепно! Лучше кондитерского торта. Угощайтесь, друзья мои.

Вязкое, душистое тесто пахло мёдом и цветами. Оно так и таяло.

— Вот вкусно-то! — сказала Валя. — Вкуснее сливочного торта.

— Ты просто проголодалась, — ответил Иван Гермогенович, улыбаясь. — И немудрёно… Завтракали мы чуть ли не ночью, а сейчас уже скоро полдень.

— Нет, нет, правда, это очень вкусно! — уверяла Валя.

— А что это такое? — спросил Карик, уплетая за обе щеки душистое тесто.

— Цветочная пыльца с мёдом! — ответил профессор.

— Почему же она оказалась в колодце?

Профессор поднял с земли белое яйцо, покрытое упругой кожицей, и подбросил его на ладони.

— А вот почему, — сказал Иван Гермогенович. — Торт был приготовлен для личинки, которая выйдет из этого яйца, а положила сюда торт и яйца подземная пчела андрена.

— Если она подземная, — сказала Валя, — тогда мы должны поскорее уходить отсюда.

Профессор улыбнулся.

— Подземной пчелой, — сказал он, — называют андрену только потому, что она устраивает свои гнезда под землёй, но сама андрена живёт там, наверху, где живут стрекозы, мухи, комары. Правда, иной раз гнездо её можно найти и на поверхности земли: в гнилых пнях, в стволах поваленных деревьев, но чаще всего в земле. Поэтому зовут андрену подземной пчелой.

И профессор рассказал Карику и Вале, как из яйца выходят личинки, как питаются они приготовленным для них вкусным пирогом и как потом превращаются в крылатую пчелу андрену.

— Таких пирогов, — сказал Иван Гермогенович, — лежит в каждом гнезде андрены несколько штук. Если вы хотите, я сейчас ещё достану.

Ребята засмеялись.

— Что мы, слоны, что ли? — сказал Карик. — Нам и этого не съесть… Давайте лучше удерём отсюда, пока пчела Андреевна не вернулась домой.