В тот час, когда мама накрывала белой скатертью стол, а бабушка резала хлеб к обеду, и произошли эти очень странные, удивительные, невероятные события. Именно в это время Карик и Валя уже летели высоко над городом в неизвестный мир, где поджидали их необыкновенные приключения.

— Вот и обед, — ворчливо сказала бабушка, — а ребята где-то собак гоняют. И где они — ума не приложу!… Никогда не приходят вовремя… Раньше, когда я была маленькой…

— Ах, — сказала мама, — они и не завтракали даже. Голодные, наверно, как волки.

Она подошла к открытому окну, легла на подоконник.

— Кари-и-и-ик! Ва-а-а-аля-я! — закричала мама. — Идите обедать!

— Ну как же, — заворчала бабушка, — так они и спешат. Им, поди, не до обеда теперь. Ты обедать их зовёшь, а они, может быть, в затяжные прыжки играют. Им, может, не обед нужен, а «Скорая помощь».

— Какие ещё затяжные прыжки? Да и зачем им «Скорая помощь»?

— Да мало ли что может случиться с непослушными детьми, — сказала бабушка.

Она взяла клубок шерсти, вытащила из кармана фартука вязальные спицы и длинный, недовязанный шерстяной чулок. Спицы засновали в её руках, вытягивая из клубка толстую шерстяную нитку.

— Ты Валерика знаешь? — спросила бабушка.

— Какого Валерика?

— Да один он у нас во дворе… баловник. Сынок управхоза. Ведь что надумал… Достал где-то большой зонтик, устроил из него парашют и сиганул с балкона пятого этажа, как воздушный десантник.

— Ну и что?

— А ничего особенного. Зацепился штанами за трубу и повис вниз головой. Висит и орёт. Вызвали, конечно, «Скорую помощь». Врач посмотрел и побежал звать пожарную команду. С полчаса, наверное, висел… Ну, сняли, конечно. А он уж весь синий. Еле дышит. Врач ему и массаж сделал, и укол, а надо бы его ремешком полечить, чтобы не баловался больше. Вот какие они озорные теперь… Когда я была маленькой…

— Ах, — сказала мама, — Карик и Валя не будут прыгать с зонтиком, да и зонтика-то у нас нет.

— Ну, знаешь, ребята могут придумать что-нибудь и похуже зонтика. Вот в соседнем дворе один безобразник изобрёл подводную лодку. Сколотил её из бочки и опустился в яму с водой. Хорошо ещё, что погружение это дворник заметил. Еле откачали озорника. А то недавно ещё трое космическую ракету запустили. Одному зубы выбило, а двум другим…

— Нет, нет, — замахала руками мама. — Не надо! И слушать не хочу… Ну что вы, в самом деле, пугаете меня.

И она снова подошла к окну и снова крикнула:

— Карик! Валя! Идите обедать!

— Когда я была маленькой… — начала бабушка.

Мама отмахнулась нетерпеливо.

— Да вы уж сколько раз рассказывали об этом. Они не сказали вам, куда собираются пойти?

Бабушка сердито пожевала губами.

— Когда я была маленькой, — сказала она, — я всегда говорила, куда иду. А теперь такие дети растут, что хотят, то и делают… Хотят — на Северный полюс едут, а то и на Южный… Или, например, передавали недавно по радио…

— Что, что передавали? — поспешно спросила мама.

— А ничего! Утонул какой-то мальчик! То и передавали.

Мама вздрогнула.

— Ну, — сказала она, — это… это вздор! Карик и Валя не пойдут купаться!

— Не знаю, не знаю, — бабушка покачала головой, — купаются они или не купаются, не скажу, а только давно пора обедать, а их все нет и нет. Где они?

Мама провела ладонью по лицу. Не говоря ни слова, она быстро вышла из столовой.

— Когда я была маленькой… — вздохнула бабушка.

Но что делала бабушка, когда была маленькой, мама так и не узнала: она уже стояла посреди двора и, щуря глаза от солнца, оглядывалась по сторонам.

Посреди двора, на жёлтой песочной горке, лежал зелёный совочек Вали, рядом валялась выцветшая тюбетейка Карика. И тут же, вытянув все четыре ноги, грелся на солнышке рыжий толстый кот Анюта. Он лениво жмурился и так вытягивал ноги, словно хотел подарить их маме.

— Где же они, Анюта?

Кот сладко зевнул, взглянул на маму одним глазом и перевернулся лениво на спину.

— Ну куда же, куда они делись? — бормотала мама.

Она прошлась по двору, заглянула в прачечную и даже посмотрела в тёмные окна подвала, где лежали дрова.

Ребят нигде не было.

— Ка-ари-ик! — ещё раз крикнула мама. Никто не отозвался.

— Ва-а-аля! — закричала мама.

«Ав-ав-гав-гав-гау-у!» -взвыло где-то совсем рядом.

В боковом подъезде сильно хлопнула дверь. Во двор, волоча за собой гремящую цепь, выскочила большая остромордая собака овчарка.

Жирный кот Анюта одним прыжком взлетел на поленницу дров.

«Тссс! — зашипел он, поднимая лапу. — Прош-ш-шу не ш-ш-шу-уметь!»

Собака гавкнула сердито на Анюту, с разгона взлетела на горку и стала кататься по песку, поднимая густые столбы пыли, потом вскочила, отряхнулась и с громким лаем бросилась на маму.

Мама отскочила в сторону.

— Назад! Нельзя! Пошёл прочь! — замахала она руками.

— Джек! Тубо! К ноге! — раздался из подъезда громкий голос.

Во двор вышел, переваливаясь, толстый человек в сандалиях на босую ногу, с дымящейся папиросой в руке. Это был жилец четвёртого этажа — фотограф Шмидт.

— Ты это что же, Джек? А? — спросил толстяк строго и погрозил толстым пальцем.

Джек виновато вильнул хвостом.

— Экий дурень! — засмеялся фотограф.

Притворно зевая, Джек подошёл к хозяину, присел и, звеня цепью, старательно почесал задней лапой шею.

— Хорошая погодка сегодня, — приветливо улыбнулся толстяк, обращаясь к маме. — Вы не собираетесь на дачу? Самое время теперь — грибки собирать, рыбу ловить.

Мама взглянула на толстяка, на собаку и недовольно сказала:

— Опять вы её, товарищ Шмидт, без намордника выпустили. Ведь она же у вас настоящий волк. Так и смотрит, как бы кого цапнуть.

— Это вы про Джека? — удивился толстяк. — Ну что вы! Мой Джек и ребёнка не тронет. Он смирный, как голубь. Хотите погладить его?

Мама махнула рукой.

— Ну вот, только и дела у меня, что собак гладить. Дома обед стынет, в комнатах не прибрано, а тут ещё ребят дозваться никак не могу… И куда пропали, — не понимаю. Ка-а-арик! Ва-а-аля! — снова закричала она.

— А вы приласкайте Джека, попросите его хорошенько. Скажите ему: «Ну-ка, Джек, разыщи поскорее Карика и Валю». Он их мигом найдёт.

Шмидт наклонился к собаке, потрепал её по шее.

— Найдёшь, Джек?

Джек тихонько взвизгнул и, неожиданно подпрыгнув, лизнул фотографа в губы. Толстяк отшатнулся, брезгливо плюнул и вытер губы рукавом.

Мама засмеялась.

— Напрасно смеётесь, — сказал Шмидт. Кажется, он очень обиделся. — Мой Джек великолепная ищейка. Дайте ему понюхать какую-нибудь вещь Карика или Вали, и он найдёт их, где бы они ни были. Это же премированная ищейка. Он идёт по следам человека» как паровоз по рельсам. Дайте ему что-нибудь игрушку ребят, рубашку, тюбетейку — и вы сами увидите, какой он замечательный следопыт.

Мама нерешительно пожала плечами, однако, подумав, наклонилась, подняла с земли зелёный савочек Вали и тюбетейку Карика.

— Ну что ж, — сказала она, — пусть понюхает. Это — вещи моих ребят.

— Прекрасно! — потёр руки Шмидт. — Замечательно! Очень хорошо!