— Куда вы, Иван Гермогенович? — закричали ребята.

— Сейчас, сейчас! Я их угощу, негодных! Голубой огонёк замелькал в темноте и пропал.

— Куда это он?

— Не знаю! Что-то, кажется, придумал. Поздно ночью профессор вернулся в пещеру очень довольный и весёлый. Он поставил корзиночку на пол и, отдуваясь, сказал:

— Вот! Бомбы принёс! Завтра откроем по мухам артиллерийский огонь.

Ребята бросились к корзиночке.

— Бомбы? Вот здорово!

Карик осторожно запустил руку в корзиночку и достал оттуда серый комочек. Лицо его вытянулось.

— Ну и бомбы! Какие-то ерундовые комочки.

Просто засохшая грязь. Разве бомбы такие бывают?

Профессор засмеялся.

— Не нравятся? — спросил он. — Напрасно! Вот посмотришь, как они завтра будут действовать. Не хуже пироксилиновых шашек.

Иван Гермогенович вытряхнул комочки из корзины, разделил их на две кучки и, придвинув маленькую кучку Вале, сказал:

— Возьми-ка, Валя, вот это и пойдём! Нагруженные бомбами, профессор и Валя вышли из пещеры.

— Разбрасывай бомбы перед пещерой! — услышал Карик голос Ивана Гермогеновича.

«Хлоп! Хлоп!»

Ребята вскочили с примятых, разворошённых постелей. Протирая глаза, они испуганно осмотрелись.

— Карик, что это?

— Не знаю.

— Может быть, это наши батареи палят?

В пещере по-прежнему мерцал голубой свет. Тёмные своды висели низко над головой. В углу, вдоль стен, рядами стояли толстые белые бочки.

«Хлоп! Хлоп! Хлоп!» — трещали за стеной взрывы.

Иван Гермогенович поднялся со своего волосяного матраца, широко зевнул и, протирая заспанные глаза кулаками, пробормотал:

— Ага!… Действуют… Работает моя артиллерия…

Иван Гермогенович, а следом за ним и ребята подошли к баррикаде, загораживавшей выход из пещеры.

Сквозь щели между камнями просвечивал утренний свет. Площадка перед пещерой ослепительно сверкала на солнце жёлтым песком. Лужи пролитого мёда блестели, как жидкое золото. В стороне валялась опрокинутая набок белая бочка.

Путешественники зажмурились от яркого света.

— Хороший будет денёк! — сказал профессор, рассматривая чистое, точно вымытое, голубое небо.

— Зато мух сколько будет! — вздохнула Валя. — Ещё даже больше, чем вчера.

— Это ничего! — успокоил Валю Иван Гермогенович и, весело потирая руки, сказал: — Скоро их станет меньше! Значительно меньше… И вообще теперь они уже не страшны для нас!

— Почему?

— А разве ты не слышишь, как хлопают мои бомбы? — с удивлением спросил Иван Гермогенович.

— Слышу, — сказала Валя, — но мухи, кажется, совсем не боятся ваших бомб. Я вижу, как бомбы рвутся среди мух, а мухам хоть бы что.

— Погоди немножко! — спокойно погладил бороду Иван Гермогенович. — Не торопись! Мухи от моих бомб не сразу погибают. После того как в муху попадёт осколок, она ещё ползает часиков пять-шесть и только потом начнёт очень интересно умирать… О, на это стоит посмотреть!

— А эти мухи уже раненные?

— Несомненно! — с уверенностью ответил Иван Гермогенович. — Ведь перепалка идёт, если я не ошибаюсь, с самого рассвета.

Валя вытащила из баррикады камень и, прильнув к образовавшейся амбразуре, стала разглядывать площадку.

По камням бродили огромные мохнатые мухи. Они подходили к медовой луже, погружали хоботки в мёд, толкали друг друга. Одна из них, толстая, с белым брюхом, села на опрокинутую бочку. Бочка качнулась.

Муха испуганно взлетела и закружилась, рассматривая бочку сверху огромными выпуклыми глазами. Потом осторожно опустилась и села рядом с бочкой.

И вдруг она зашаталась, словно пьяная. Ноги её подогнулись. Она упала на землю, повозила по песку отяжелевшей головой и замерла. Но её растопыренные крылья все ещё слегка шевелились.

— Есть одна! — закричал Карик.

— Это ещё не все! — сказал Иван Гермогенович. — Подождите, то ли ещё с ней будет.

Через некоторое время профессор и ребята опять подошли к баррикаде.

На площадке перед пещерой валялось уже несколько мух. Одни из них были ещё живы и шевелились, другие лежали, растопырив крылья, уткнувшись головой в песок. Они были покрыты чем-то белым, точно инеем, а у мухи, которая лежала возле бочки, вырос из брюха длинный, тонкий хлыст с круглой шляпой на конце.

— Что это у неё? — спросила Валя. — Смотрите, на гриб похоже!

— Да это и есть грибок эмпуза. Вдруг шляпка грибка отвалилась и упала на землю.

— Новая эмпуза созрела! — сказал Иван Гермогенович.

— Какое смешное слово — эмпуза! — фыркнула Валя.

— Разве смешное? А вот мне оно никогда не казалось смешным… С эмпузой я давно вожусь. Это мой старый знакомый. Грибок-паразит… Один из полезнейших для человека грибков… Он убивает мух… Вот эта новая эмпуза, которая упала сейчас на землю, разорвётся, как только к ней подойдёт поближе муха, и осыплет её осколками-семенами; семена прорастут, убьют муху и выбросят на погибель другим мухам новую бомбу-грибок.

— А если мухи не подойдут?

— Тогда эмпуза не разорвётся!

— Ну, а если не муха подойдёт, а пчела, — разорвётся эмпуза или нет?

— Нет, не разорвётся.

— Значит, в пчёл они не стреляют, эти эмпузы?

— Эти нет. Но у пчелы есть тоже свой грибок-паразит. Он попадает в соты и портит их. Ну, конечно, такие грибки не полезны, а даже очень-очень вредны.

«Хлоп!» — треснуло что-то на площадке. Профессор высунул голову и сказал:

— Ещё пяток мух готов! Скоро и они протянут ноги.

И действительно, вскоре вся площадка покрылась мушиными трупами.

Путь к озеру был свободен.

После обеда Иван Гермогенович решил сходить на берег посмотреть славный «Карабус». На месте ли он? Не сорвало ли его ветром? Не повалило ли набок?

Иван Гермогенович собрал ворох паутинных верёвок, взвалил верёвки на плечи и, сунув за пояс острый камень, направился к выходу.

— Ну, Валя, пошли! Ты, надеюсь, поможешь мне?

— Конечно, помогу, если только…

— Если только — что?…

— Если на площадке нет ни одной мухи…

— Нет и не будет! — ответил Иван Гермогенович.

— А новые? Не прилетят?

— Ни в коем случае. А если даже и прилетят, то погибнут тотчас же. Ведь наша площадка теперь заминирована эмпузой.

Успокоенная Валя двинулась к выходу.

— А я? — вскочил с матраца Карик.

— А ты лежи! Поправляйся! Мы и сегодня без тебя справимся.

— Без меня? — возмутился Карик. — Да знаете ли вы, что такое грот-мачта? А что такое бизань? А кливер? А шкоты? А брамсели?

— Ну, ну, — усмехнулся профессор, — смотрите, какой волк морской!

— И не волк, и не морской, а в кораблях кое-что понимаю! — с гордостью ответил Карик, который слышал все эти морские названия от одного знакомого моряка.

Профессор махнул рукой:

— Ну, если так, идём! Ничего не поделаешь. Только осторожней, не повреди больную ногу. Путешественники вышли из пещеры.

— Настоящее мамаево побоище! — сказал Иван Гермогенович, пробираясь между мёртвыми мухами.

Валя старательно обходила трупы, искоса поглядывая на них. Хотя мухи были мёртвые, но… всё-таки уж лучше держаться от них подальше.

— Стойте! — закричал вдруг Карик. Профессор и Валя быстро оглянулись. Карик стоял около большой мухи, которая лежала, широко раскинув крылья.

— Что ты, Карик?

— Смотрите, — ответил Карик, приподнимая обеими руками прозрачное крыло мухи. — Парус! Понимаете?

— Понимаю! Конечно, понимаю! — обрадовался Иван Гермогенович.

Он подошёл к мухе и, пошевелив её гремящее крыло, сказал:

— Прекрасный выйдет парус! Воспользуемся! Вытащив из-за пояса острый камень, профессор взобрался на муху и сильным ударом отсек крыло. Крыло упало к ногам Карика.