Профессор и Валя побрели по берегу, внимательно присматриваясь ко всему, что встречали на своём пути. Вдруг Валя закричала:

— Нашла! Нашла! Уже нашла!

— Где? Что нашла?

— А вот! — И Валя приподняла двумя руками край жёлтого огромного листа, который лежал почти у самого озера. Это был добротный, крепкий лист с глубоко вырезанными краями. Толстые жилы расходились во все стороны.

Профессор обошёл лист, осмотрел его со всех сторон, приподнял край и, заглянув под него, сказал:

— Да, это лист дуба, но, к сожалению, из него нам не построить корабль.

— Почему?

— Галлы на листе! Видишь? Весь лист осыпан галлами!

— Галлы? А что это такое? Профессор приподнял край дубового листа повыше.

Валя присела и посмотрела под лист. Вся его нижняя сторона была покрыта тёмными шарами. Эти шары были точно припаяны к листу. Валя потрогала их руками. Они были твёрдые, как камень.

— Такой лист нам с места не сдвинуть! — сказал Иван Гермогенович.

— Что же это за штуки? — спросила Валя.

— А это гнезда насекомых! — ответил Иван Гермогенович. — Видишь ли, дружок, многие насекомые откладывают свои яйца прямо на листья. Но листьям это совсем не нравится, и они изо всех сил защищаются от непрошеных гостей. Клеточки листа собираются вокруг яичка, стараясь вытолкнуть его вон, как выталкивают белые шарики крови занозу, которая попадает в палец. При этом на пальце образуется нарыв, а на листьях появляются опухоли — вот эти самые галлы. Называют их чаще всего чернильными орешками, хотя далеко не все такие орешки чернильные.

— А какие насекомые откладывают яйца на лист? — спросила Валя.

Профессор пожал плечами.

— Разные, — сказал он. — Свои яички откладывают в листья шестьдесят видов бабочек, сто тринадцать видов жуков, четыреста восемьдесят шесть видов мух и двести девяносто видов других насекомых.

— Значит, надо искать другой лист?

— Значит, надо искать другой! — сказал профессор.

Уже смеркалось, когда Иван Гермогенович и Валя отыскали наконец удобный для плавания сухой дубовый лист. Но он лежал так далеко от берега, что столкнуть его в воду профессору и Вале было не под силу.

— Не дотащить! — покачала головой Валя. Иван Гермогенович задумался. Поглаживая бороду, он стоял на листе, молча рассматривая его.

— А что, если?… Ну да, конечно! — пробормотал профессор и вдруг засмеялся.

— Вы что? — удивилась Валя.

— А вот что, — сказал Иван Гермогенович. — Идём домой. Завтра мы впряжём в эту работу лошадей.

— Лошадей?! — ещё больше удивилась Валя. Профессор ничего не ответил. Бормоча что-то под нос, он быстро зашагал в сторону пещеры. Валя вприпрыжку побежала за ним.

— Ну, Иван Гермогенович, ну, миленький, скажите, — какие лошади? Откуда вы их возьмёте?

— Не скажу!

— Скажите! — приставала Валя.

— Не будь любопытной, увидишь завтра сама.

— Ну, Иван Гермогенович, — заныла снова Валя и вдруг замолчала.

Впереди блеснул огонь. Валя схватила профессора за руку и остановилась.

— Горит! Смотрите! Наша пещера горит! Огонь просвечивал между камнями, которыми был завален вход в пещеру.

— Пожар! В нашей пещере пожар! — испуганно сказала Валя. — Бежим скорее, Карик сгорит!

— Ничего! Это не страшно! Не сгорит твой братец!

Но Валя, не слушая профессора, опрометью побежала к пещере.

— Карик! — кричала она на бегу. — Ты горишь? Ты горишь, Карик!

— Нет, это не я! — услышала Валя спокойный голос Карика.

Валя поспешно отвалила камень. Вскочив в пещеру, она остановилась как вкопанная.

— Что это?

Угол, где на подносе лежали горкой яйца, принесённые Иваном Гермогеновичем, был освещён мерцающим голубым светом, как будто это горели фонарики новогодней ёлки. Но только эти яйца горели ещё светлее. При таком освещении без труда можно было бы читать, писать и рисовать.

— Ну как? — спросил Иван Гермогенович, опуская руку на плечо Вали.

— Вот красиво-то! — восхищённо сказала Валя. — Это ж они… яйца эти светятся.

— Да, — улыбнулся Иван Гермогенович, — яйца светляка.

— Ага, знаю! — кивнула Валя головой. — Это такой червяк. Червячок-светлячок!

— Да! Его зовут так, однако на самом деле это не червяк, а жук. В этом легко убедиться, если посмотреть, чем питается он и как живёт. Обыкновенные черви живут под землёй и едят землю, а этот жук живёт в сырой траве и питается улитками.

— Да, да! Я вспомнила. Эти жуки светятся в траве.

— Совершенно верно. Светятся они сами, светятся их личинки, светятся их яйца… Красиво, не правда ли?

— Очень красиво! — сказал Карик из своего угла. — Это хорошо, что вы нашли их.

— Ну, а как мы себя чувствуем? Лучше? Хуже? — Иван Гермогенович подошёл к больному, — Ты поесть не хочешь?

— Уже! — сказал Карик. — Уже поел! Пока вас не было, я тут все осмотрел, нашёл мёд и закусил как следует.

— Напрасно ты встаёшь, — нахмурился Иван Гермогенович, — рано тебе вставать! Рано, дорогой мой! Смотри разболеешься ещё больше.

— А знаете, — сказал Карик, — когда я проснулся, смотрю: стол стоит, кресла, горит огонь. Ну, я и подумал, что я уже дома, что настало утро и надо вставать.

— Тебе нравится наша новая квартира? — спросила Валя.

— Очень! — сказал Карик. — И особенно нравятся лампочки светляка. Какой у них сильный свет!

— Ну, это ещё что! — сказал профессор. — Вот если бы сюда принести парочку ночных пирофор, такой ли ещё был бы свет!

— А это что за штука… пи… пирофоры ваши?

— Такие жуки! Живут они в Гвиане, в Бразилии и Мексике. И вот когда какому-нибудь бразильцу или мексиканцу понадобится ночью идти по лесу, он ловит ночных пирофор, привязывает их к шляпе. Свет, который излучают эти жуки-фонари, такой яркий, что можно идти даже в самых тёмных тропических зарослях, не сбиваясь с дороги. А мексиканские дамы прячут пирофоры в причёске, рядом с бриллиантами, а иногда делают из них пылающие ожерелья или обёртывают их вокруг талии, словно огненный пояс. После бала местные модницы купают насекомых, устраивают для них ванну, а потом кладут в стеклянную вазу, и тогда всю ночь пирофора освещает спальню мексиканки нежным, приятным светом. Светятся также многие другие насекомые. Светляк лампири из семейства мягкокожих жуков имеет светящиеся круглые глаза, и там, где он живёт, лес словно осыпан голубыми звёздами, а каждое дерево похоже на новогоднюю ёлку с крошечными свечечками. Иванов жук, светящиеся бактерии на гнилых пнях, гниющие на берегу рыбы излучают голубой и зелёный свет, но есть насекомые, которые светятся жёлтым, красным и оранжевым светом, а вот личинки уругвайского жука излучают одновременно и красный и зелёный свет. Эту личинку так и называют «железнодорожный поезд». Почему, как вы думаете?

— Наверное, потому, что поезда ходят всегда с красными и жёлтыми фонарями. А эти… которые светятся… они только ночью светят?

— Да! Только ночью. И только для того, чтобы могли находить в темноте друг друга.

— А как вы думаете…

— Я думаю, что нам пора спать, — сказал профессор, — мы же не светящиеся ночные насекомые. И никаких больше вопросов. Спать! Спать! Сейчас же ложитесь, и чтоб через минуту видеть приятные сны.

Утром Карик и Валя ещё спали, а профессор уже поднялся и, стараясь не разбудить ребят, потихоньку вышел из пещеры.

Вернулся он часа через два, волоча за собою ворох паутинных верёвок, и принялся свивать из них толстые канаты. Закончив работу, закричал бодро:

— Подъем! Вставай, Валя. Пора на работу! Позавтракав мёдом, Иван Гермогенович взвалил канаты на плечи.

— Ты готова, Валя?

Валя вытерла рот лепестком.

— А какая будет сегодня работа? — спросила она, поднимаясь.

— О, сегодня работы хватит. Будем ловить лошадь, дрессировать её, учить ходить в упряжке.

— Ой, можно мне с вами? — поднялся Карик.

— Лежи и выздоравливай. Завтра возьмём и тебя.

Профессор шёл, сгибаясь под тяжестью канатов.

Валя бежала вприпрыжку. Подбежав первой к дубовому листу, она спросила: