— Наверно, было бы лучше, если бы я провела день так, как планировала с утра, а в ваш дом приехала бы позже на такси, — заметила Кирстен, когда они вышли из лифта в вестибюль. — Мне так хочется побывать на конечной станции фуникулера, а у вас много дел после трех недель отсутствия.

Он на минуту задумался, будто взвешивая ее слова, потом посмотрел на часы и, видимо придя если не к окончательному, то хотя бы к приемлемому решению, произнес:

— Нет таких дел, которые не могли бы подождать до завтра. Сейчас время ленча. Сначала мы поедим, а потом поднимемся на фуникулере.

— Я предполагала это сделать одна.

— Неудачное решение, — равнодушно произнес он. — Лучше приехать домой позже, когда Руне будет в хорошем настроении после дневного сна.

— Вы называете деда по имени? — удивилась она, моментально перейдя на другую тему.

Ему так больше нравится. — Быстрая усмешка пробежала по жестким губам. — Слово «дедушка» заставляет его чувствовать себя старым. — Он кивнул в направлении конторки клерка, где несколько человек оформляли документы, чтобы занять свободные номера. — Не забудьте оставить ключ.

Кирстен пошла к конторке, жалея, что приняла предложение Лейфа. Мысль о том, что придется всю вторую половину дня провести в компании Терье, вовсе ее не радовала, чтобы не сказать больше. Терье и она оказались совершенно несовместимыми людьми.

Но ты ведь не против него как мужчины, лукаво прошептал внутренний голос, и у нее неожиданно екнуло сердце. Примитивная физиология, успокоила она себя. И не больше.

Когда она вернулась, Терье уже не было. Кирстен вышла через главный вход и увидела, как он укладывает чемодан в багажник «мерседеса», припаркованного почти у самых дверей. Терье жестом показал, чтобы она подождала его на месте.

— Мы можем поесть и здесь, — сказал он, вернувшись к ней. — Для этого нам нужно всего лишь свернуть за угол, и мы будем на конечной станции фуникулера.

— Я совсем не проголодалась, — проговорила Кирстен и тотчас же заметила, как скривились его губы.

— Зато я проголодался. Я уже говорил вам, что у норвежцев здоровый аппетит. На закусочном столе вы можете взять столько еды, сколько захотите.

Другой причины, чтобы отказаться сопровождать его, у нее не было. Ничего не оставалось, как пойти с ним. Этот викинг полностью овладел ситуацией, сердито подумала Кирстен.

Хотя едва перевалило за полдень, ресторан уже был полон. Из доносившихся до нее обрывков разговоров, пока она шла в дальний конец зала к свободному столику, Кирстен поняла, что основная масса посетителей — туристы. И никого из тех, с кем постоянно встречается Терье, решила она.

Несмотря на то что она не чувствовала себя голодной, холодные закуски пробудили в ней аппетит. Более искусно сервированный, чем на борту парома, буфет предлагал потрясающее разнообразие блюд: маринованная и копченая селедка, холодный лосось, заливная форель и палтус, изобилие других продуктов моря. Но кроме того, было холодное мясо, паштеты, горячие сосиски и тефтели, не говоря уже о всевозможных блюдах из яиц, салатах, фруктах, булках и сырах.

— Начните с рыбы, — посоветовал Терье, когда перед ними остановился американец с наполненной тарелкой, демонстрировавшей все разнообразие блюд, выставленных на буфетном столе. — Вы можете подходить и брать все, что вам понравится, столько раз, сколько вам нужно.

Кирстен взяла порцию копченой селедки, вернулась к столику и подождала, когда подойдет Терье, прежде чем начать есть. Она с удивлением отметила, что на его тарелке лежало немногим больше, чем на ее.

— Смысл в том, чтобы наслаждаться едой не спеша, — пояснил он, будто прочтя ее мысли. — Чистая тарелка для каждого нового блюда. Обычно во время ленча мы пьем akevitt[8] или пиво, но, возможно, вы предпочитаете вино?

— Нет, — покачала она головой, — пожалуй, я бы выпила «акевит». Я попробовала этот напиток на борту парома позапрошлой ночью. Это…

Кирстен замолчала, заметив в его глазах насмешливые искорки и вспомнив собственное требование забыть тот эпизод. Очевидно, теперь любое упоминание об их путешествии, даже самое невинное, вызовет ту же самую реакцию. Так пусть он насладится этим сполна!

— «Акевит» был очень хорош, — с восторженным видом закончила она.

Терье подозвал официанта и заказал «акевит» для нее и пиво — очевидно, для себя, решила Кирстен. Когда он занялся едой, она украдкой бросила на него взгляд, отметив безукоризненную чистоту густых, обласканных солнцем волос. Как приятно было бы запустить в них пальцы, мелькнула грешная мысль, и опять она ощутила истому во всем теле, и у нее перехватило дыхание. С этим надо кончать, возмущенно приказала она себе. Нельзя же позволить, чтобы его физическая привлекательность держала ее в постоянном напряжении.

Во время второго путешествия к буфетному столу Кирстен выбрала копченое мясо и, послушавшись совета Терье, яичницу-болтунью с тоненькими, как папиросная бумага, ячменными и ржаными крекерами. Съев первый кусок, она согласилась, что это великолепное сочетание, вряд ли ей приходилось пробовать что-нибудь вкуснее. «Акевит» — имевшее аромат тмина и пряностей, холодное как лед картофельное бренди — прекрасно подходил к такому деликатесному ленчу.

Если не принимать во внимание Терье, то все получилось даже лучше, чем она могла ожидать. С самого начала ее идея была рискованным предприятием. Вернуться к отцу с вестью, что родственные отношения если не скреплены, то по крайней мере восстановлены, — вот и все, чего она хотела. Одно это доставило бы ее отцу большое удовольствие.

На столе было два сорта горчицы. Кирстен протянула руку к той, что стояла ближе.

— Это норвежская горчица, не крепкая, — предупредил ее Терье. — Вам лучше взять французскую, если вы любите острую и пряную.

Французская горчица — fransk sennep. Она покачала головой, и ее взгляд невольно наткнулся на взгляд голубых глаз. Она заметила в них насмешливый блеск и внезапно мелькнувшую злость. Если он хочет играть по таким правилам, то к черту его предупреждение. Она поступит так, как будет считать правильным!