— Ск-к-китер, — произнесла она, стуча зубами.

— Он здесь, милая. На нем ни царапины.

Теперь, когда Мэтт убедился, что Джейд тоже цела и невредима, ему нужно было дальше защищать их. Он осторожно отодвинул ее в сторону, снова взявшись за ружье.

— Сможешь ты заряжать его мне? — спросил он.

Джейд заставила себя заняться этой работой, стараясь не думать об окровавленном трупе, лежавшем всего в полудюжине шагов от нее, заставляя свой желудок успокоиться и подчинить свои дрожащие пальцы. Через непродолжительное время бой ослабел. Сражение продолжалось на холме, чуть в стороне от них, а у них был перерыв.

— Что они делают? — громко удивилась Джейд.

Мэтт покачал головой.

— Я не уверен. Но мне кажется, либо они готовятся к новой атаке, либо собираются отступать.

— Если они собираются отступать, то почему не прекращают палить и не уходят?

— Возможно, они хотят забрать тела своих павших товарищей, — предположил Мэтт. — Я где-то слышал, что они всегда стараются сами похоронить своих убитых, правда, я не уверен, насколько верна эта информация.

Джейд содрогнулась.

— Ну, они могли бы прийти за ними, когда мы уедем. Я только надеюсь, что они больше не бросятся на нас, словно дьяволы, вырвавшиеся из ада.

— Самое неприемлемое в этой идее, что когда фургоны вытянутся вдоль дороги во время движения, то мы превратимся в отличную мишень.

— Тогда что же нам делать? Мы же не можем остаться здесь навсегда, дожидаясь ухода этих дикарей. Одному Богу только известно, сколько еще их может появиться.

— Или сколько мы сможем сдерживать их, — мрачно добавил Мэтт. — Нам нужно позаботиться и о своих раненых. — Его взгляд обратился на небольшое укрытие, эмигранты использовали его для того, чтобы перевязывать там раненых. Мэтт мог только надеяться, что все они выживут.

Мэтт непроизвольно погладил свою поврежденную ногу, чем привлек внимание Джейд.

— Бог мой! — воскликнула она. — Ты прибежал за мной на этой ноге?

Он широко улыбнулся.

— Я же не мог оставить ее сзади, а?

Джейд покачала головой.

— Я себе не прощу, если с твоей ногой что-то случилось, когда ты спасал меня, — ответила ему она. — Ведь не прошло еще и двух недель после несчастного случая.

— Милая, разве ты думала об опасности, когда бросилась спасать Скитера?

— На это не было времени.

Он кивнул.

— Все верно. Решения приходилось принимать очень поспешно. — Он посмотрел на убитого им индейца. — Надеюсь, что Бог будет милостив к нам за некоторые подвиги, которые мы вынуждены были сегодня совершить.

Джейд уставилась на него с открытым ртом.

— Ты жалеешь, что убил это животное, этого зверя? — изумленно спросила она. — Сожалеешь, что тебе пришлось это сделать, спасая меня?

— Да, — спокойно и рассудительно признал он. — Да. Но не потому, что я не сделал бы этого снова, если понадобилось бы, чтобы спасти тебя от опасности. Ты самый дорогой человек для меня в моей жизни. Я очень боялся, что мог только ранить его, и у него могли остаться время и силы, чтобы причинить тебе вред, поэтому я преднамеренно целился, чтобы убить наповал. Но я убил не зверя, Джейд.

Не надо делать ошибки. Это был человек, который жил и дышал, имел душу, и только цвет его кожи отличал его от нас. А теперь он мертв.

— Лучше он, чем мы, — уверенно возразила Джейд. — Не забывай, что он и его друзья пришли не молиться, Мэтт. Они собирались убить нас.

Мэтт тяжело вздохнул.

— Я знаю. Жаль, но в этом смысл любой войны. Человек убивает человека за землю, за собственность или за права. Убийство, совершаемое во имя религии, нации или страсти, все равно остается убийством, независимо от того, как его называть. Этот дикарь, вероятно, имел семью, которая зависела от него, возможно, жену и детей, которые теперь будут голодать.

Кто-то определенно будет скорбеть о его смерти, прольет слезы над его могилой. Как я могу не сожалеть об этом?

Джейд нежно погладила его щеку, стремясь таким образом облегчить боль его сердца.

— Ты не мог поступить иначе. Ты можешь только быть благодарным Богу, что никто из нас не носит мокасины, и молиться, чтобы Бог помог нам безопасно добраться до Орегона.

Он мягко улыбнулся.

— Как это ты так быстро стала такой рассудительной, любимая?

Джейд пожала плечами и нежно улыбнулась ему в ответ.

— Я же теперь живу вместе с одним известным тебе пастором и, полагаю, кое-что из его проповедей дошло и до меня, — кокетливо произнесла она. — Если так будет продолжаться, то, наверное, скоро моя голова будет окружена сияющим ореолом.

— Не слишком скоро. — Его глаза с любовью смотрели на нее. — Я хочу, чтобы ты оставалась со мной долго-долго, моя любимая.

Ситуация оставалась напряженной еще пару часов, пока переселенцы выжидательно смотрели, собираются ли индейцы предпринять очередную атаку, а дикари продолжали сновать на расстоянии, как стая голодных стервятников, — все, кроме тех, кто лежал мертвым, и одного дикаря, которого Тилда ударила кастрюлей по голове. Этот малый, который теперь пришел в себя, сидел крепко связанный, с кляпом во рту и пулей в бедре.

Пока они не решат, что с ним делать, он останется их пленником.

Это было крайне томительное и напряженное ожидание, когда делать было нечего, а жаркое солнце пекло нещадно, словно стремясь выжечь жизнь из любого живого существа. Все, что они могли, это заботиться о раненых и молиться. Время, казалось, остановилось, каждая минута тянулась как целый час.

Кто-то предложил, что им следует воспользоваться этим шансом, быстро собраться и направиться на запад, чем сидеть здесь на открытом пространстве, словно утки на пруду. Другой парень предложил дождаться темноты, а затем двинуться вперед, он утверждал, что слышал, будто индейцы не нападают ночью из-за боязни перед какими-то злыми духами.

Никто, однако, не подтвердил этого, многие и не верили, что индейцы снова нападут на поставленные в круг фургоны.

Один из скаутов мужественно вызвался доскакать до Форт-Митчелл, чтобы привести на помощь военных, но большинство отклонило эту идею, пока в этом не будет крайней необходимости. Они знали, что даже на самой быстрой лошади этот человек окажется прекрасной мишенью для целой орды верховых дикарей и их оружия.

Джордан и Мэтт вместе предложили, чтобы группа мужчин собрала тела мертвых индейцев и сложила их на некотором расстоянии от фургонов, для того чтобы их товарищи могли их увезти.

— Если это все, чего они хотят, то, возможно, тогда они оставят нас в покое.

— А может, и нет, — возразил другой. — Я не собираюсь рисковать и получить стрелу в спину, перетаскивая с места на место эти краснокожие трупы. Пусть они сами приходят и забирают их или подождут, пока мы уедем.

— Я только надеюсь, что мы уедем сам и, сохранив на головах наши скальпы, — вмешался Карл Янсен.

— Да, а что мы собираемся делать с этим шакалом? — спросил кто-то еще, показывая на пленника.

Никто не знал. Так они и ждали, нерешительность и беспокойство возрастали с каждой минутой. Дикари продолжали маячить вдалеке. Затем совершенно неожиданно они вскочили на лошадей и ускакали прочь без какой-либо ясной причины.

— Что за черт? — пробормотал Джордан, выразив смятение каждого.

— Будьте начеку, парни, — посоветовал Сэм Грин. — Эти кретины подлые. Может, они просто хотят заставить нас думать, будто они ушли, чтобы потом застать врасплох.

— Подождите! — воскликнул один из разведчиков. — Посмотрите туда! — Он показал на восток, на облако пыли, поднимавшееся на горизонте. Вскоре показалась темная масса, сопровождавшаяся глухим стуком копыт.

Эмигранты затаили дыхание, моля Бога, чтобы это не оказалась вторая атака.

Неожиданно раздался звук трубы, и все вздохнули с облегчением. Когда армия приблизилась, все громко приветствовали солдат, подоспевших к ним на помощь.

Сэм Грин радостно протянул руку.