Испугавшись, она поспешно сказала:

– Мне… мне пора ехать! Я… хочу поскорее… вернуться к тете!

– Я вас понимаю, – произнес маркиз, направляясь вместе с ней к выходу, – и могу только надеяться, что в моей власти окажется помочь ей выздороветь.

Открыв Лиле дверь, маркиз увидел старушку, которая сидела в дальнем конце холла, чопорно выпрямившись.

– Я рад видеть, что вы приехали не одна, – молвил он.

– Моя старая няня приехала со мной из Англии, – объяснила Лила.

– Позвольте выразить надежду, что ваше пребывание в Голландии будет приятным, несмотря на тяжелую болезнь вашей тети.

– Спасибо! Здесь так красиво! И все так интересно! Я… очень рада, что попала сюда, – с детской непосредственностью призналась Лила.

Она уже вышла в холл, когда ее словно молния пронзила мысль, заставившая ее вернуться обратно.

– Я… должна сказать вам… одну вещь, – едва слышно произнесла она.

Удивленный маркиз послушно вернулся с ней в комнату, из которой они только что вышли.

– Вы не поймете… моей просьбы, но, пожалуйста… дайте мне слово, что… когда вы вернетесь в Англию, то… никому, никому не скажете… что видели меня здесь… в Голландии!

Она говорила так взволнованно, что маркиз изумленно поднял брови и счел необходимым уточнить:

– Я должен понимать, что это тайный визит или что вы скрываетесь?

– Да… я скрываюсь! – кивнула Лила. – И… мне очень важно, чтобы… никто об этом не узнал!

Она снова умоляюще посмотрела на маркиза.

Тот подумал, что никогда еще не заглядывал в такие прекрасные и выразительные глаза.

– Тогда, – улыбнулся он, – я должен снова поступить так, как подобает джентльмену, и сохранить вашу тайну!

– Спасибо вам! Спасибо! – обрадовалась Лила. – С моей стороны было глупо не сказать об этом… с самого начала.

Она вышла в холл, но на этот раз няня уже дожидалась ее у открытой двери.

– Спасибо вам большое, – еще раз промолвила Лила, протянув маркизу руку и одновременно присев в реверансе.

Легко пожимая ее пальчики, маркиз ощутил их дрожь и снова удивился тому, что его гостья так испугана.

Провожая ее взглядом, он восхитился изяществом ее легкой походки. А когда Лила приостановилась в дверях и посмотрела на маркиза через плечо, он решил, что она красивее девушки на портрете Вермера.

После того как карета отъехала от дома и он на секунду увидел точеный профиль Лилы на фоне серебряной воды канала, ему вдруг показалось, что все происшедшее было наваждением. Эта странная встреча ему просто пригрезилась: не было ни удивительной гостьи-англичанки, ни прекрасной картины…

Но когда маркиз вернулся в гостиную, на стуле по-прежнему лежал этюд Вермера. Только глаза, с любопытством смотревшие на него, показались ему не карими, а голубыми, и тонкое личико было окружено ореолом волос цвета солнечных лучей.

К счастью, Лиле не пришлось сознаваться тетушке в том, что она ездила в Амстердам.

Когда она вернулась домой, пытаясь придумать убедительное объяснение своему отсутствию, оказалось, что баронесса крепко спит.

Видимо, страдалица приняла то самое лекарство, которое снимало у нее боли и погружало в сон.

Лила увиделась с тетей Эдит только в самом конце дня. После обеда, заглянув в спальню баронессы, она обнаружила, что больная не спит, но мысли у нее все еще путаются.

– У тебя… все в порядке… милое мое дитя? – слабым голосом спросила она.

– Да, конечно, тетя Эдит. Мне очень жаль, что у вас были сильные боли.

– Они прошли… уже, – сказала баронесса. – А завтра… нам надо… – поговорить… подольше. Я вспомнила… у меня остались… кое-какие вещицы… твоей матери. Я уверена… тебе будет приятно… их увидеть.

– Очень! – с горячностью ответила Лила.

Почувствовав, что тетушке трудно говорить, она нежно поцеловала ее, пожелала доброй ночи и спустилась вниз, поискать какую-нибудь интересную книгу. Их в доме было много, но все они находились в разных комнатах.

Выбрав книгу, она подошла к окну и открыла его, чтобы полюбоваться садом.

Глядя на силуэты деревьев, она думала о том, какой интересной была встреча с маркизом и какой он красивый.

Лила вдруг поняла, что после смерти отца маркиз Кейнстон оказался первым мужчиной, вызвавшим у нее чувство восхищения.

В отличие от низеньких и толстых отцов однокашниц, у которых она гостила, пока училась во Флоренции, ее отец был высок и строен. По сравнению с ним мужчины-итальянцы выглядели невыразительными коротышками.

Когда Лила стала взрослеть, ее осыпали комплиментами, но она списывала их на традиционную цветистость итальянского языка.

Еще меньшее впечатление производили на нее шумные и неотесанные друзья отчима.

Лила считала, что мужчины ее не интересуют.

Но маркиз был совсем другим!

Его низкий красивый голос заставил ее остро ощутить мужественность собеседника. К тому же он оказался очень высоким и значительным – так что гостиная, в которой они разговаривали, была для него тесна.

Жаль, у нее не было возможности поговорить с маркизом о его лошадях и загородном поместье.

Во время своего долгого пребывания во Флоренции она очень скучала по зеленым пейзажам сельской Англии, по старинным усадьбам и дворцам, по людям одной с ней крови…

«Мне бы хотелось лучше его узнать!» – подумала она, удивляясь самой себе. Однако при этом она понимала, что скорее всего больше никогда не встретится с маркизом.

Тем более ей показалось странным, что в эту ночь он пришел и в ее сны… И хотя утром она не смогла припомнить ничего конкретного, она очень живо ощущала, что во сне находилась с ним!

И сейчас у нее было такое чувство, будто он присутствует где-то рядом.

Няня пришла ее будить и с ходу заявила:

– Сегодня день будет очень жаркий, мисс Лила, и я в такую жару в этот ваш музей пешком не пойду!

Девушка хотела было запротестовать, но вовремя вспомнила, что няня уже немолода и ходить ей тяжело.

– Конечно, няня, – поспешила она согласиться, – мы никуда не пойдем, если погода окажется для тебя слишком жаркой! Я пойду в сад и нарисую какие-нибудь цветы.

Уверена, когда тетя Эдит проснется, ей будет приятно увидеть картину с цветами.

– Ну вот и умница! – похвалила ее старушка.

Лила отыскала в мастерской барона небольшой холст и, взяв собственные краски, вышла в сад.

Он встретил ее изобилием роз самых разных цветов и оттенков.

Она подумала, как приятно было бы написать тюльпаны, которыми так славится Голландия, но эта идея вызвала в ней таившуюся подспудно тревогу: где она окажется следую» щей весной, когда здесь расцветут знаменитые тюльпаны?

Няня не ошиблась – было очень жарко.

В конце концов духота загнала Лилу в дом, и она закончила свою работу наверху, в мастерской барона. По дороге туда она заглянула в спальню к тетушке в надежде, что та проснулась, но баронесса все еще спала.

Перед самым ленчем Лила вышла из мастерской, чтобы подарить тетушке готовую картину.

Баронесса полусидела на постели, лицо у нее было очень бледное и изможденное.

Увидев ее, Лила почувствовала боль в сердце при мысли, что если маркиз в ближайшие дни не купит этюд, то будет уже слишком поздно.

Однако у тетушки нашлись силы искренне полюбоваться написанной специально для нее картиной. Разбираясь в живописи, баронесса со знанием дела похвалила стиль племянницы.

– Ты очень талантлива, милочка, – заключила она свой отзыв. – Как мне жаль, что ты не приехала сюда раньше, когда был жив твой дядя. Он был бы в восторге от твоей работы!

– Вы осыпаете меня комплиментами, которых я не заслуживаю, – смутилась Лила. – Мастерская барона так прекрасно оборудована!

И я восхищена тем, что он смог приобрести столько холстов, относящихся к разным периодам.

– Должна признаться, – заговорщически прошептала тетушка, – все эти детали кажутся мне скучными. Если картина хорошая, я просто хочу ею любоваться, и меня не слишком занимает время ее написания – будь это вчера или триста лет назад!