— О черт, — сказал Клинтон, в отчаянии закрывая свой уцелевший глаз, откидываясь на спинку стула и по-прежнему тяжело дыша.

Хоуп смотрела на него, борясь с тошнотой, которая на нее внезапно накатила. Рост Клинтона был примерно такой же, как и у Прайса, но он был не так крепко сложен, и если она хоть что-нибудь понимала в мужской одежде — а после того как она на протяжении долгого времени покупала вещи сначала Дилану, а затем своему отцу, у нее было достаточно опыта, — Клинтон носил рубашки размером пятнадцать с половиной.

Прайс тоже пострадал. Правая щека распухла, левая бровь была залита кровью, губы рассечены в нескольких местах. Он отер кровь и посмотрел на Хоуп:

— Ты в порядке?

— Да, — сказала Хоуп, хотя это было не так: ее плечо пронзала острая боль, и она боялась, что потеряет сознание.

— Не похоже. Присядь.

Он посмотрел вокруг, нашел целый стул и поднял его с пола. Аккуратно усадил на него Хоуп.

— Адреналин, — коротко сказал он. — Всегда чувствуешь себя слабой после того, как опасность миновала. Ты взломал дверь в одном из коттеджей, не так ли? — спросил Прайс у Клинтона. — Разжег огонь в камине и сидел в тепле Но когда буран закончился, мы могли заметить дым из трубы. Погода улучшилась, и тебе пришлось потушить огонь. Чертовски холодно, не правда ли? Но ты не мог направиться в горы без теплой одежды и еды. Так что ты знал, что тебе придется ворваться в дом.

— Хороший сценарий, Таннер, — ответил Клинтон, — как раз то, что сделал бы ты, если бы не украл мою форму. — Он приоткрыл глаз и посмотрел вокруг. — А где старик, ты его тоже убил?

Хоуп почувствовала, как Прайс смотрит на нее, оценивая ее реакцию на слова Клинтона. Но она просто уставилась на связанного человека, и выражение ее лица не изменилось. Оставаться в таком состоянии было нетрудно — она чувствовала себя абсолютно опустошенной, ее тело одеревенело., Откуда Клинтон знал про ее отца? Он был местным? Но она подумала, что плохо подходит на роль героини боевика.

— Эй! — Прайс встал, перед ней, коснулся ее щеки и взял за руки. Она моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. Он нахмурился, испытующе глядя на нее. — Не позволяй ему запудрить тебе мозги, дорогая. Все будет в порядке. Расслабься и верь мне.

— Не слушайте его, мэм, — сказал Клинтон.

— Ты вся дрожишь, — сказал ей Прайс, не обращая внимания на слова Клинтона. — Может, тебе лучше прилечь ненадолго?

Он помог ей встать и поддержал за локоть. Когда она повернулась. Прайс выругался и остановил ее.

— Что случилось? — спросила Хоуп, ошарашенная тем, как быстро изменилось его поведение.

— Ты сказала, что не ранена.

— Я не ранена.

— У тебя кровь на плече.

Он нахмурился и повел ее в ванную. Отдернув занавески, чтобы было светлее, Прайс начал расстегивать ее рубашку.

— А, это! Я ударилась о край шкафа, когда упала. Она попыталась схватить его за руки, но он оттолкнул ее руки, стянул с нее рубашку и развернул ее, чтобы посмотреть на плечо. Холодный воздух коснулся ее обнаженной груди, соски напряглись, по телу пробежала дрожь.

Он намочил полотенце и прижал его к ее спине под лопаткой. Хоуп вздрогнула от боли.

— У тебя ссадина на спине; и, судя по тому, как она выглядит, у тебя будет здоровенный синяк. — Прайс продолжал осторожно обрабатывать ей рану. — Нужен лед, но прежде всего я продезинфицирую ссадину и наложу на нее повязку. Где твоя аптечка?

— В шкафчике над холодильником.

— Ложись на кровать, я сейчас вернусь.

Он помог ей лечь, и Хоуп рухнула на постель лицом вниз. Ей было холодно без рубашки, и она натянула на себя одеяло.

Через минуту Прайс вернулся с аптечкой. Его бровь снова кровоточила, и он приостановился, чтобы вытереть лицо. Но кровь вновь начала сочиться, и, нетерпеливо выругавшись, он оторвал кусок пластыря и прилепил его на бровь.

Затем, положив аптечку на колени, Прайс сел рядом с Хоуп и начал осторожно обрабатывать рану антисептической мазью. Он был предельно осторожен, но даже малейшее прикосновение причиняло ей боль. Хоуп терпела. Наконец повязка была наложена на рану.

— Лежи спокойно, — сказал Прайс. — Я принесу лед.

Он принес целлофановый пакет, наполненный кубиками льда, и аккуратно приложил к ране. Хоуп дернулась:

— Холодно!

Тогда Прайс принес из ванной полотенце и положил его под пакет со льдом. Теперь компресс можно было терпеть. В комнате было холодно, и Прайс укрыл ее.

— Ты замерзла? — спросил он, пригладив волосы Хоуп. — Хочешь, я отнесу тебя наверх?

— Нет, мне тепло под одеялом, — проговорила она, — но я хочу спать.

— Реакция организма. — Прайс наклонился и поцеловал ее в висок. — Поспи немного, когда проснешься, тебе будет лучше.

— Я чувствую себя так, как будто по мне проехался паровой каток, — призналась Хоуп.

— Никогда раньше не приходилось бывать в драке?

— Нет, первый раз. И мне не понравилось. Я вела себя как девчонка, правда?

Он улыбнулся и ласково провел костяшками пальцев по ее щеке.

— А как ведут себя девчонки?

— Ну, знаешь, как в кино — все время кричат и путаются под ногами.

— Ты кричала?

— Да, когда он ворвался в дом. Я испугалась.

— Неужели? И ты путалась под ногами?

— Старалась не путаться.

— Ты не путалась, — успокоил ее Прайс. — Ты вела себя рассудительно, взяла ружье, наставила его на Клинтона. — Он поцеловал ее теплыми губами. — Я бы хотел быть на твоей стороне в любой драке. А теперь спи и не беспокойся о беспорядке на кухне. Мы с Тинком все уберем. О мясе он уже позаботился.

Хоуп улыбнулась, чего он и добивался, затем тихонько встал с кровати. Она закрыла глаза и через секунду услышала, как бесшумно закрывается дверь.

Лед приглушал боль в плече, и Хоуп лежала спокойно. Если она не ошибалась, то минут через пятнадцать боль должна была пройти. Скоро ей понадобится гибкость и сила всех ее мышц. По ее расчетам, в течение ближайшего часа Прайс к ней не зайдет. У нее было немного времени, чтобы позаботиться о себе.

Она слышала, как он ходил по кухне, как звенело разбитое стекло, когда он его подметал, как гремели доски, когда он поднимал разломанный в щепки стул. Клинтона совсем не было слышно.

Больше всего хлопот будет с мукой. Чтобы убрать ее с пола, нужно будет сначала пылесосить, потом убирать влажной тряпкой.

Хоуп отбросила одеяло и полотенце и поднялась с кровати. Она потихоньку открыла шкаф, взяла одну из рубашек отца и аккуратно натянула ее через голову. Плечо болело.

Затем она принялась искать патроны.

Полчаса спустя она обнаружила коробку в кармане одной из курток отца.

Когда Хоуп выходила из комнаты, у нее за поясом было спрятано несколько старых галстуков отца, которые тот больше не носил. Ружье было у нее в руках.

Клинтон сидел тихо в той же самой позе, в которой она видела его в последний раз. Хотя у него и не было другого выбора. Он открыл свой уцелевший глаз, когда услышал, как она вошла на кухню. Его зрачок расширился, когда он увидел ружье. Удовлетворенная улыбка; появилась на его губах, и он ободряюще кивнул Хоуп.

Прайс стоял около раковины, отжимая мочалку для мытья посуды. Он уже навел почти полный порядок, хотя кое-где оставались следы от муки, а кухонной мебели у Хоуп значительно поубавилось. Он поднял глаза, собираясь что-то сказать, но слова застряли у него в горле, когда Прайс увидел нацеленное на него ружье.

— Держи свою правую руку так, чтобы я могла ее видеть. Левой рукой достань пистолет из-за пояса. Положи его на сервант и подтолкни в мою сторону.

Он не шевельнулся. Его голубые глаза стали ледяными.

— Что за черт? Что ты делаешь?

— Беру ситуацию под контроль, — ответила Хоуп. — Делай, что я тебе говорю.

Он даже не взглянул на ружье. Его губы сложились в ухмылку, и он двинулся к ней.

— Я нашла патроны, — быстро проговорила Хоуп, не давая ему подойти достаточно близко и выхватить у нее ружье. — У отца в куртке, — добавила она, чтобы убедить его, что она действительно их нашла.