Прошло уже две недели с того дня, как я осталась совсем одна в этом мире, а слова отца, сказанные когда — то, так и стоят в голове, как — будто он говорит мне их снова и снова.

«— Энжелин, у меня много врагов, готовых меня топтать и строить козни, которых тебе стоит опасаться… Но одного тебе нужно бояться больше всех, он пойдёт по любым головам, чтоб достать и уничтожить меня! Уничтожить всю нашу семью. Дэлрой Джонс. Запомни это имя! Если вдруг меня не станет…»

Я не могу похвастаться тёплыми отношениями со своим отцом. Он редко со мной разговаривал на серьёзные темы. Да что там редко! Никогда! И эти предостережения он бросил, как бы проходя мимо, чмокнув меня в макушку за завтраком. Наверное, именно поэтому я их так запомнила. К чему он мне всё это сказал? Мне вообще не было дела до его врагов — это его проблемы!

Я, Энжелин Аморти, меня знает весь город — как его дочь, дочь мэра этого города. Я «светская леди», и у меня нет времени вникать в папенькины дела. Главное, чтобы мои банковские карточки обновлялись регулярно и я могла ни в чём себе не отказывать. Он сам меня так воспитал… так пусть сам и заботится о том, чтобы мне не кого было опасаться.

Когда его не станет…

Я тогда и подумать не могла, что не станет его совсем скоро. Что его убьют! Безжалостно и жестоко! Его и моего брата… В принципе, это и есть вся моя семья, которую, как сказал мой отец, Гарольд Аморти, хочет кто — то уничтожить… Маму я совсем не помню, в нашем доме никто и никогда о ней не говорил. У нас нет семейного альбома, семейных праздников и традиций, информация о ней стёрта из моей жизни. Даже в моих детских документах в графе «мать» прочерк… «Мама умерла давно» — так всё время отвечал на мои вопросы папенька. И мне всегда хотелось ухмыльнуться ему в ответ: «Ещё до моего рождения…»

Мне повезло остаться в живых. Ведь в ту ночь, когда кто — то уничтожил мою беззаботную жизнь, убив отца и брата, я была на вечеринке в клубе со своей верной подругой Линдой и её братом Сэмом. Кроме них у меня никого теперь нет. И чувство благодарности меня снова потихоньку накрывает, за то, что их семья меня приютила, пока… а может и не пока, ведь они так рассчитывают на нас с Сэмом. Что мы всё — таки поженимся.

Сегодня Линда снова потащила меня в клуб, а у меня всё никак не выходят из мыслей все обстоятельства, которые произошли в моей жизни. Даже сейчас, когда я просто мою руки, стоя в «дамской комнате», возникает куча вопросов ко всему миру…

За что? За что убили мою семью? Что сделал мой отец, вполне порядочный человек, чтоб его так убили? А мой брат Майк? В чём он виноват? Ведь он простой бизнесмен совсем маленького дела — торговля рыбой.

И сколько осталось мне? Когда убьют меня? И кто?

«Ну, уж нет! Я буду биться до последнего… До последней капли крови… Дэлрой Джонс».

— Скучаешь, Крошка? — услышала Энжелин за своей спиной мужской хриплый голос.

Даже не успев посмотреть на обладателя этого страшного голоса, она ощутила жесткое прикосновение ткани к своему носу. Она попыталась вывернуться, но его руки крепко сжали её торс в кольцо. Энжелин изо всех сил начала брыкаться, отталкиваясь ногами от пола, но стальные руки оказались сильнее. И через мгновение чёрная пелена начала застилать её разум, уводя в бесконечную пропасть. Сознание покинуло её…

А в голове лишь звенело… Дэлрой Джонс…

Кира вновь оглядела гостиную и мужчин, которые в ней собрались. Ей было очень забавно наблюдать за этими охранниками — «амбалами», как они выстроились в шеренгу, словно на конкурсе красоты. Хотя красавцами их вряд ли назовёшь.

В этом доме она работает поваром уже вторую пятилетку, но такую картину видит впервые. И вообще в последнее время здесь творилось что — то непонятное. Не считая появления охранного пункта у ворот и этих здоровяков повсюду, шла какая — то суета и приготовление к чему — то. Каждый работник от садовника до служанки, по наставлению хозяина, активно вёл свою деятельность.

В доме часто появлялись незнакомцы, выполняющие какие — нибудь работы, взять к примеру видеонаблюдение, которое установили только позавчера везде, даже на конезаводе. Где также все были всполошены и недоумевали над происходящим.

Досталось и Кире, она должна была проследить за наведением порядка у себя на кухне, затарить склад на полгода вперёд и подготовить гостевую комнату… К чему это всё? Кто должен был приехать к ним? И связано ли это с истошным женским криком, раздававшимся среди ночи по всему дому? Наверное, об этом знали именно те люди, которые в ожидании чего — то выстроились в ряд. Не смотря на абсурдность картины, лица их были очень серьёзными. А один среди них словно с войны вернулся, весь в ссадинах и с пластырем на переносице.

От мысленных рассуждений Киру отвлекло появление хозяина дома. Он сначала быстро и решительно прошёл мимо «амбалов», но затем резко развернулся и вернулся к ним, проходя медленным шагом мимо каждого. Постепенно у него на лице появлялся гнев. Он остановился у стоявшего последним и поднял на него взгляд, именно поднял, так как был меньше его ростом минимум на голову.

— Какая была задача вам поставлена? — сердито спросил хозяин охранника.

Тот замялся на месте, словно слонёнок, и виновато ответил:

— Соблазнить…

— То есть, мы так девушек соблазняем? — провёл он взглядом по всем, повысив голос.

Не дождавшись больше ответов, хозяин снова зашагал мимо них. И лишь на мгновение задержался, посмотрев на того, немного расцарапанного.

— Вы что? Не могли справиться с девкой? — с большой насмешкой прорычал он на них. — Вы наделали столько шума… что даже на конезаводе уже знают, что у меня тут женские вопли раздавались всю ночь!!! Если только кто — нибудь видел, как вы её из клуба утащили… то я умываю руки! Так ему и передайте!

— Дэл… ты не представляешь с чем столкнулся! — обмолвился один.

— Я и понимать не хочу! Разойдитесь по своим местам!

После этих слов хозяин поспешил прочь из гостиной. Кира лишь проследила, как он яростным шагом поднялся по лестнице на второй этаж.

Когда Дэлрой вошёл в комнату, то самые худшие свои представления подтвердились несомненно. Девушка была прикована наручниками к спинке кровати, сидя на полу. Он остановился в дверях и стал наблюдать за ней со спины. Голова её была опущена. Волосы, на взгляд Дэлроя слишком длинные, растрепались во все стороны и были похожи больше на копну сена, какую очень часто он заготавливает на своём конезаводе. Она была одета в платье, которое так испачкано грязью, что истинного цвета не разобрать.

У него не было намерений быть галантным с ней и вести приятную беседу. Ему нужно немного успокоить её и постараться внушить, что не стоит принимать так близко к сердцу ситуацию в которой она сейчас находится.

Дэлрой решил изобразить сострадание и, с присущим этому чувству выражением лица, приблизился к ней.

Девушка дёрнулась, почувствовав его присутствие, подняла голову и повернулась в его сторону. И тут уж Дэлрой слегка растерялся со своим лжесостраданием, так как он ожидал увидеть испуганную, заплаканную с умоляющими глазами овечку. А получил взгляд полный ненависти и готовности рвануться в бой.

Рот у неё был заклеен, но ему показалось, что он слышит все ругательства, которые она могла бы прокричать.

Он всё же решил попробовать немного пожалеть её. Дэлрой обошёл кровать, и смотря в чёрные от злости глаза, присел перед ней на корточки. Она не сводила с него взгляда, дыхание её стало частым, и даже по нему можно было определить, что она в гневе.

Она с силой втягивала ноздрями воздух, испепеляя его своими глазами с огромными пушистыми накладными ресницами.

— Мои ребята были не правы! Они извинятся… — начал он свой жалобный диалог.

Но ничего не поменялось. Глаза её сузились от ещё большей злости.