С приближением войны некоторые люди стали замечать, как мало среди воинственных энтузиастов тех, кто служил в армии во времена холодной войны или Вьетнама. Их стали обзывать «ястребами-цыплятниками»[155]. Несмотря на искреннюю поддержку вьетнамской войны, большинство из них уклонились от службы. Теперь же они с легкостью посылали молодежь на убой в Афганистан и Ирак. Сенатор-республиканец от штата Небраска Чак Хейгел, ветеран Вьетнама, выступавший против воинственной политики Буша, отмечал: «Интересно, что многие из тех, кто хочет ввергнуть страну в вооруженный конфликт и считает, что победа в нем будет легкой, ничего не знают о войне. Они отталкиваются от умозрительных заключений. Они не сидели в джунглях и окопах, не смотрели, как их товарищам простреливают головы»¹²². Заслуженный генерал морской пехоты Энтони Дзинни считал, что «интересно было бы подумать о том, почему все генералы видят ситуацию в одном свете, а все те, кто в жизни своей не стрелял ни во что, кроме пустых бутылок, видят ее по-другому и изо всех сил стремятся развязать войну. Впрочем, история показывает, что так было всегда»¹²³.

Ситуация начала XXI века была наиболее вопиющим примером. Дик Чейни считал Вьетнам «правым делом», однако, переведясь из Йеля в Касперский колледж в Вайоминге, он получил отсрочку по учебе, а затем еще одну – по причине женитьбы. «В 1960-е годы у меня были более важные дела, чем служба в армии», – объяснял Чейни¹²⁴. Многие думали, что рождение в семействе Чейни первого ребенка в июле 1966 года, через девять месяцев после того, как правительство Джонсона объявило о призыве бездетных женатых мужчин, не было чистой случайностью¹²⁵. Джордж Буш-младший использовал семейные связи для того, чтобы попасть в Национальную гвардию. Афроамериканцев в Национальной гвардии был всего 1 %. Бушу не хватило сил пройти весь шестилетний срок службы, и он перевелся в Алабаму, где занялся политикой¹²⁶. Четырехзвездный генерал[156]* Колин Пауэлл, бывший председатель КНШ, писал в автобиографии, вышедшей в 1995 году: «Меня возмущает, что сыновья многих сильных мира сего… смогли отсидеться в резерве и различных подразделениях Национальной гвардии. Из всех трагедий Вьетнама это вопиющее классовое неравенство наносит самый серьезный удар по идеалам, согласно которым все американцы созданы равными и должны одинаково выполнять долг перед своей страной»¹²⁷. Будущий спикер палаты представителей Ньют Гингрич получил отсрочку по учебе. Однажды он сказал репортеру, что Вьетнам был «нужной войной в нужное время». Когда репортер спросил, почему же он не был нужен лично ему, Гингрич ответил: «Да какая разница? В конгрессе шли бои пожарче, чем во Вьетнаме»¹²⁸. Однако он был избран в конгресс лишь через четыре года после окончательного вывода американских войск из Вьетнама. Джон Болтон поддерживал вьетнамскую войну во время своей учебы в Йеле, но после окончания университета записался в Национальную гвардию, чтобы избежать отправки в зону боевых действий. Позже он написал в своей книге, посвященной 25-летию окончания Йеля: «Признаюсь, что у меня не было желания умирать на рисовых полях Юго-Восточной Азии»¹²⁹. Пол Вулфовиц, Либби, Питер Родмен, Ричард Перл, бывший глава аппарата Белого дома Эндрю Кард, Джон Эшкрофт, Джордж Уилл, бывший мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани, Фил Грэм, бывший спикер палаты представителей Деннис Хэстерт, Джо Либерман, сенатор Митч Макконнелл, судья Верховного суда Кларенс Томас, Трент Лотт, Ричард Эрми, бывший сенатор Дон Никлс – все они получили отсрочку. Джон Эшкрофт получал ее семь раз. У Эллиота Абрамса болела спина, заместитель министра юстиции Кеннет Старр страдал от псориаза, Кеннет Эдельман – от кожной сыпи, а у Джека Кемпа и вовсе было ножевое ранение, что, впрочем, не помешало ему еще восемь лет играть в Национальной футбольной лиге (НФЛ). «Суперъястреб» Том Делэй, будущий лидер республиканского большинства, во время войны боролся с вредителями на полях. Он уверял критиков, что пошел бы служить, если бы все лучшие должности уже не заняли представители меньшинств. Раш Лимбо пропустил Вьетнам, по разным данным, из-за кисты – то ли пилонидальной, то ли анальной¹³⁰.

С приближением войны протестующие вышли на улицы более 800 городов по всему миру. По разным данным, их число составило от 6 до 30 миллионов человек. В одном Риме демонстрантов было 3 миллиона. Это вошло в Книгу рекордов Гиннесса как крупнейший антивоенный митинг в истории¹³¹. Более миллиона протестующих промаршировали по Лондону. Сотни тысяч – по Нью-Йорку. Более 80 % европейцев было против американского вторжения в Ирак. В Турции недовольных было 94–96 %. Недовольство в Восточной Европе колебалось от 60 % в Чехии до 70 % в Польше¹³².

Но самым сильным возмущение было в арабском мире, и это несмотря на то, что именно на его территории США вели наиболее агрессивную пропаганду. Социологическая компания «Зогби» сообщила, что количество негативно относящихся к США саудовцев за год выросло с 87 до 97 %¹³³. Исследование журнала Time показало, что из 300 тысяч опрошенных европейцев 84 % считают главной угрозой миру США и лишь 8 % – Ирак¹³⁴. Обозреватель Роберт Сэмюельсон писал: «В глазах иностранных критиков присущая Бушу мораль в стиле Рэмбо подтверждает худшие стереотипы об американцах как людях тупых, неосмотрительных и кровожадных»¹³⁵.

Безразличный к мировому общественному мнению, Буш 20 марта отдал приказ о массированном авианалете. Операция была названа «Шок и трепет» и основывалась на стратегическом исследовании Харлана Ульмана и Джеймса Уэйда, вышедшем в 1996 году. В нем говорилось: «Взятие страны под контроль должно осуществляться путем как физического уничтожения ее инфраструктуры, так и завладения важнейшими информационными и коммерческими потоками в как можно более сжатые сроки, поскольку это произведет эффект национального шока, подобного тому, который испытала Япония после применения ядерного оружия против Хиросимы и Нагасаки». Авторы объясняли, что цель заключается в «установлении режима шока и испуга путем мгновенного причинения разрушений почти немыслимых масштабов, что позволит оказать влияние в первую очередь на власть и общество, а не на армию, как было бы в случае ударов по стратегической военной инфраструктуре». При этом авторы предупреждали, что подобная стратегия является «совершенно безжалостной» и «абсолютно несовместима с американскими ценностями и культурным наследием»¹³⁶.

Но при Буше и Чейни произошла фундаментальная переоценка американских ценностей и культурного наследия. Ведущий NBC Том Брокау негодовал: «Чего мы точно не должны делать – это разрушать инфраструктуру Ирака, потому что через несколько дней нам самим придется управлять этой страной»¹³⁷. Рамсфелд отправился в Багдад выразить благодарность солдатам за их самопожертвование и там, как оказалось, слегка преждевременно заявил: «В отличие от многих армий мира вы пришли не завоевывать, а освобождать, и иракцы это знают… Многие… вышли на улицы, чтобы приветствовать вас, разрушить статуи Саддама Хусейна и отпраздновать обретение свободы»¹³⁸.

Тщательно срежиссированные кадры американской мощи и ликования иракцев быстро сменились кадрами иракцев, выносящих древние сокровища из музеев Багдада. Оказалось, что даже «ликование» не было таким массовым и спонтанным, каким его хотели показать. Знаменитая картина с иракцами, сносящими статую Саддама Хусейна на площади Фирдос, оказалась постановкой американских военных психологов, нанявших иракцев для сноса монумента¹³⁹.