Что мы знаем – это то, что у Кеннеди было много врагов, которые ненавидели его за стремление к переменам так же, как их предшественники ненавидели Генри Уоллеса: в 1944 году они заблокировали тому все попытки повести США и весь мир по новому пути мира и процветания. Кеннеди смело противостоял могущественным силам, которые хотели ввергнуть США в войну с СССР. И едва ли не большей смелостью обладал Хрущев. Будущие поколения находятся в огромном долгу перед этими двумя людьми, заглянувшими в бездну и ужаснувшимися тому, что увидели там. Возможно, человечество обязано им самим фактом своего существования. В особенном же долгу мы перед малоизвестным капитаном советской подлодки, который в одиночку предотвратил начало ядерной войны. В своем инаугурационном обращении Кеннеди сказал, что передает факел новому поколению. Однако после его смерти факел вновь попал в руки к старому поколению – поколению Джонсона, Никсона, Форда и Рейгана – к тем лидерам, которые, хотя и ненамного старше Кеннеди, систематически нарушали обещания, данные в годы правления Кеннеди, и вновь ввергли страну в пучину войн и подавления свобод.

Фидель Кастро обедал с французским журналистом Жаном Даниэлем, когда узнал об убийстве Кеннеди. Он трижды выкрикнул: «Это плохая весть!» За день до этого он сказал Даниэлю, что Кеннеди может стать величайшим американским президентом. Теперь все изменилось. Кастро предсказал: «Вот увидите. Я их знаю, они попытаются обвинить во всем нас». Его опасения еще больше усилило то, что в новостях Освальда уже окрестили «прокастровским марксистом». Он спросил Даниэля, что Джонсон думает о Плайя-Хирон и «насколько он контролирует ЦРУ»¹.

Когда Хрущев услышал эту новость, он не выдержал и зарыдал. Он смог вернуться к своим обязанностям лишь через несколько дней. Один из дипломатов сказал пресс-секретарю Белого дома Пьеру Сэлинджеру: «Он несколько дней бесцельно бродил по кабинету, будто его оглушили»². Хрущев посетил посольство США и расписался в книге соболезнований, а своего заместителя А. И. Микояна направил в США, чтобы тот лично представлял его на похоронах. С трудом сдерживая слезы, Микоян подошел к стоявшей рядом с гробом Жаклин Кеннеди. Тронутая Жаклин взяла его за руки. Существуют две версии относительно того, что она сказала. Сама она вспоминает, что сказала: «Пожалуйста, передайте господину Председателю [Совета министров]: я знаю, что они с моим мужем вместе трудились на благо мира во всем мире, а теперь он вместе с вами должен продолжить дело моего мужа»³. Дин Раск говорил, что слова были такими: «Мой муж погиб. Теперь мир зависит от вас». Жаклин Кеннеди написала Хрущеву, что хотя он и ее супруг были «противниками», но «их объединяла решимость спасти мир от разрушения»⁴.

Линдон Джонсон был полной противоположностью своему погибшему предшественнику. Родился он в Стоунуолле (штат Техас) в 1908 году. Его родители были учителями, а отец к тому же пять раз был депутатом палаты представителей Законодательного собрания штата. После окончания техасского Юго-Западного педагогического колледжа Линдон начал карьеру в политике сперва на уровне штата, а в 1937 году был избран в палату представителей конгресса США. В 1948 году стал сенатором, затем успешно возглавлял в сенате демократическое большинство. О его методе руководства – «пилюлях Джонсона» – ходили легенды. Политические обозреватели Роланд Эванс и Роберт Новак отмечали: «Когда Джонсону удавалось вцепиться в какого-нибудь сенатора… он мог посвятить тому десять минут, а мог не отпускать часами. Он мог взывать, обвинять, упрашивать, насмехаться, чуть не плакать, жаловаться… Целая гамма человеческих эмоций… Возражали ему редко, так как Джонсон был готов к возражениям еще до того, как они прозвучат»⁵. Он был эгоистичен, властен, хитер и к тому же на редкость груб. Ему нравилось приглашать коллег в туалет и беседовать с ними, сидя на унитазе. Он мало смыслил во внешней политике, но компенсировал невежество ярым антикоммунизмом. Любил повторять: «Если сегодня пустишь какого-нибудь наглеца к себе во двор, завтра он усядется на твое крыльцо, а послезавтра изнасилует твою жену в твоей же собственной постели»⁶.

Джонсон не стал тратить время и сразу заявил, что «не намерен терять Вьетнам»⁷. Однако его истинной целью были не войны в дальних краях, а социальные реформы внутри страны. «Я не хочу быть президентом, который строит империи, стремится к величию и расширяет владения. Я хочу быть президентом, который учит ваших детей… помогает накормить голодных… помогает беднякам найти свое место в жизни и защищает избирательное право любого гражданина на любых выборах». Аверелл Гарриман считал, что, если бы не Вьетнам, «он стал бы величайшим президентом в истории». Увы, Джонсон никогда и близко не подошел к такому титулу⁸.

На второй день после вступления в должность Джонсон заявил своим советникам, что намерен решительно защищать американские интересы во Вьетнаме. Директор ЦРУ Джон Маккоун сразу же понял, что Джонсон не согласен с «присущим Кеннеди упором на социальных реформах [во Вьетнаме]; он терпеть не мог тратить время на «игру в добрячков»⁹. Джонсон не поддерживал и планы Кеннеди по выводу войск из Вьетнама к 1965 году, хотя до своего избрания он также не планировал посылать туда американские боевые части или бомбить Северный Вьетнам. Однако непопулярное, жестокое и коррумпированное правительство Юга, поддерживаемое США, проигрывало Национальному фронту освобождения одно сражение за другим.

Через четыре дня после гибели Кеннеди Джонсон подписал меморандум о действиях по защите национальной безопасности за номером 273, в котором заявлял о намерении США всерьез взяться за Вьетнам. Более ранние варианты этого меморандума четко определяли: тайными операциями на севере должны заниматься только южновьетнамские войска. Окончательный вариант меморандума 273 уже допускал непосредственное участие американцев в таких операциях¹⁰.

Джонсон изначально сделал роковую ошибку, поверив сказкам о военных успехах, вместо того чтобы провести трезвый анализ неудач в военной и политической кампании. Когда директор ЦРУ Маккоун попытался объяснить, что дела в Южном Вьетнаме идут гораздо хуже, чем кажется президенту, тот захлопнул дверь у него перед носом. В Овальном кабинете Маккоуну больше были не рады, и все общение с ним было сведено к письменным докладам, которые президент читал от случая к случаю¹¹.

Поначалу Джонсон не был так уж уверен в важности решительных мер во Вьетнаме. В мае 1964 года он набросился на Макджорджа Банди со словами: «Какой мне ко всем чертям толк от Вьетнама?»¹² И это при том, что в 1954-м он сам ответил на этот вопрос в газетном интервью, сказав, что Индокитай с его залежами олова и марганца является «богатым трофеем»¹³. Посол Генри Кэбот Лодж говорил об этом более развернуто: «Кто владеет Вьетнамом или имеет на него влияние, может влиять на развитие Филиппин и Тайваня на востоке, Таиланда и Бирмы с их безбрежными рисовыми полями на западе, а также Малайзии и Индонезии с их каучуком, рудой и оловом на юге. Вьетнам не живет в географическом вакууме: из Вьетнама можно контролировать огромные богатства и население региона, а можно и внести в регион дестабилизацию»¹⁴. Артур Таннел из сайгонского отделения Службы зарубежных инвестиций предсказывал, что «после войны американских бизнесменов здесь ждет большое будущее»¹⁵. Чарльз Мерфи писал в журнале Fortune: «Каждый акр региона, на первый план в котором сейчас выдвигаются драматические события во Вьетнаме, обладает богатейшими ресурсами». Сенатор Гейл Макги называл Юго-Восточную Азию «последним богатым ресурсами регионом, который не находится под контролем одной из великих держав». «Условия жизни самих вьетнамцев» он открыто считал «вопросом второстепенным»¹⁶.