— Договорились. Оль-Герох станет вашим, как только будет снята осада Врана.

— Что же, тогда до скорого свидания. — Транс-двойник шутливо отсалютовал правительнице и распался на вонючие хлопья.

Мирра вышла из непонятного оцепенения и набросилась на эльфа:

— Что ты сделал! Как мог! — Захлебываясь плачем, она беспорядочно барабанила кулаками по широкой груди. Хаэлнир терпеливо сносил побои в ожидании, когда женщина выдохнется. Действительно, очень скоро силы у Мирры иссякли, и она прижала ладони к лицу, продолжая заливаться слезами. Эльф осторожно обнял правительницу, похлопал по спине.

Некоторое время она орошала слезами его серебряный камзол, но постепенно до Мирры начал доходить истинный смысл произошедшего. Она все еще оставалась зла и обижена на друга за его слова о Торки, однако же эльф, кажется, нашел-таки способ вернуть ей сына и обойтись без сдачи города.

— Ну, ты успокоилась? — Хаэлнир извлек из кармана платок и протянул его Мирре.

— Да, — буркнула та. — Почему ты не настоял на немедленном возвращении Торки?

— Тогда Верлейн догадался бы, насколько я в действительности заинтересован в мальчике… И потом, пока маг не получит доступ в башню, Эрсторгену с ним даже безопаснее. Ты ведь сама не хотела, чтобы он участвовал в сражениях?

— Да, но когда он получит башню…

— Мы заставим Верлейна выполнить свою часть договора, — заверил правительницу эльф. — Клянусь звездной ночью, я сделаю все, чтобы вернуть тебе сына живым!

Клятва прозвучала убедительно. Мирра утерла слезы, высморкалась в платок и уже совсем спокойно взглянула на главнокомандующего. Та-ак. Оказывается, она рыдала у него на груди. Камзол и рубашка сплошь в мокрых пятнах.

— Извини, Хал. — Правительница виновато шмыгнула носом. — Я так испугалась: ты говорил ужасные вещи, а я и пальцем пошевелить не могла. Кстати, что такое ты со мной сделал?

Хаэлнир болезненно скривился. Но правительница требовательно ухватила его за рукав.

— Видишь ли, я — «кукловод», — нехотя произнес эльф. — Я могу управлять людьми. Не всеми, — добавил поспешно, — иначе давно бы приказал Эдаргену снять осаду. Только теми, с кем делил кровь, ну и конечно, чья воля слабее моей.

— Вот это да! — Мирра присвистнула бы, если бы умела, но свист ей никогда не давался. — Получается, все это время ты мог заставить меня делать все что угодно? — Мысли женщины, несмотря ни на что, приняли эротическое направление.

— Я никогда бы не воспользовался своей властью. Но сегодня ты была слишком испугана и могла наделать непоправимых ошибок. Ты ведь была готова сдать Вран?

— Да, наверное… — Мирра ощутила укол совести. Она ни на секунду не задумалась о судьбе подданных. — Но сначала я предложила бы себя в заложницы вместо сына!

— Очень неумно. Ты полагаешь, заполучив тебя и город, Верлейн отпустит Торки? С какой стати? это только окончательно развяжет ему руки, и он без труда доведет свой замысел до конца — останется единственным живым магом.

Властитель Соединенного королевства хмуро восседал на складном походном троне. Оруженосец, посланный на разведку вместе с вражеским драконом, не вернулся. Конечно, воин мог достаться тому же дракону на завтрак, но что-то подсказывало Эдаргену, что дело в другом. Неужели Вейл все же задумал предательство? Ничего удивительного в этом не было. Собственно, он давно готовился к тому, что маг подставит ему ножку, с того самого дня, когда тот без малейших сомнений послал арканские войска расправиться со своим другом Дейлом.

Верлейн отсутствовал в лагере с вечера, и все говорило о том, что больше он в арканский стан не вернется. Вот тут король ошибся. За толстым пологом шатра раздались голоса. Выставленная у походной резиденции арканского предводителя охрана не желала пускать внутрь урфийскую делегацию. Эдарген поднялся и сам вышел навстречу посетителям. Делегацию возглавлял — Эдарген едва поверил глазам — его вездесущий министр.

— Вейл… Вы здесь?

Министр отвесил полупоклон.

— Примет ли добрый сюзерен своего урфийского наместника?

— Входи. — Эдарген отступил в глубь шатра, освобождая проход, но Верлейн медлил.

— Простите, ваше величество, но нынче я никуда не хожу без охраны. — Губы мага скривились в усмешке.

Король нахмурился, размышляя, следует ли немедленно дать сигнал страже. Верлейна сопровождали шесть вооруженных урфийцев — командиры полков. Впускать всех в шатер было, пожалуй, опасно. Но ведь формально он пока не имел оснований не доверять собственному советнику. Ударген кивнул, давая понять, что приглашает войти всех. Рука опустилась на эфес боевого меча.

Урфийцы далеко проходить не стали, скромно сгрудились в углу, рядом с входным клапаном. Непобедимый опустился в складное кресло, министру сесть не предложил. Вейл еще раз криво усмехнулся, подошел и встал прямо напротив своего повелителя, так что тому пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть глаза собеседника. Не ясно, кто больше выиграл от такого положения.

— Ваше величество, — сдержанным, сухим тоном начал маг, — с прискорбием вынужден сообщить: Урфийское княжество больше не считает возможным находиться под вашей рукой. Я от имени моей жены официально объявляю о независимости урфийских территорий. И поскольку этот военный конфликт не отвечает интересам княжества, мы немедленно отзываем наши войска.

Золотая цепь с печатью Непобедимого легла к подножию складного трона. Тяжелый взгляд Эдаргена на мгновение обратился к сброшенному символу арканского наместничества, потом остановился на маге-министре. Некоторое время король молчал.

— Вели своим людям подождать снаружи, — Наконец процедил он, — сам видишь, напасть на тебя здесь некому. Или ты меня боишься?

Верлейн пожал плечами, потом все-таки приказал командирам покинуть королевский шатер.

— К чему секретность? — заметил он, едва те вышли.

— Ты втравил меня в эту войну, — не отвечая на вопрос, прорычал король, — а теперь надумал смыться?!

Еще одно пожатие плечами.

— Так бывает: никому нельзя верить — сам неоднократно говорил.

— Ты подписал клятву кровью!

— Что же, воспользуйся ею, если сможешь.

Рука Эдаргена потянулась к серебряной тубе у себя на поясе. Верлейн наблюдал все с той же печально-ироничной улыбкой.

— Данной тобою клятвой призываю исполнить долг! — провозгласил король.

Верлейн развел руками, дескать, рад бы, да вот…

— Не могу, — широко улыбнулся он, — тут наши пути расходятся. Не принимай на свой счет. Ты славно дрался, просто судьба решила сменить орнамент. Если хочешь, совет на прощание: снимай осаду. Своими силами тебе Вран не взять, а я тебе теперь не помощник. Но, как знать, может, завтра все опять переменится…

Король молчал: то ли был ошарашен, что свиток реальной клятвой не подействовал, то ли выразил таким образом презрение собеседнику. Маг полушутливо отсалютовал рукой и нырнул за входной клапан.

Король разжал кулак, смятая, словно бумажная, серебряная туба покатилась по полу. Он проследил глазами за искореженной трубочкой, потом шагнул и поднял ее, извлек целый и невредимый свиток. Эдарген повертел тубу так и этак — нет, безнадежно испорчена. Сунул свернутый свиток с вассальной клятвой мага за пазуху, кликнул секретаря-ординарца.

— Пошлите С'Ирзу в Сан-Аркан за архивариусом.

Вместо того чтобы кинуться исполнять поручение юноша переминался с ноги на ногу.

— Что такое? — Голос властителя был грозен.

— Последние драконы дезертировали из армии полчаса назад, — промямлил секретарь.

Окончательно скомканный футляр второй раз полетел на пол.

Вернувшись из поездки на Каменный остров, Финеск-Змей несколько дней подряд вынужденно сидел в ратуше разбирая торговые споры. Чем-то до боли напоминало его судейство во Вране, с той существенной разницей, что сдавать кровь на «правдивость» никто не собирался. Змей в деликатных выражениях поминал Другую Сестру это же надо так исхитриться, чтобы даже здесь, так сказать, в тылу врага, заставить его выполнять, докучную работу. А к тому были еще дела собственной конторы: «Финеск и сын» требовал постоянного внимания. Когда на седьмой день к нему явился Тан с сообщением от Сигистора, лжебанкир готов был расцеловать приятеля за то, что дал повод сбежать от утомительных обязанностей.