До мельчайших деталей было рассказано о его появлении на крыше мисс Рашер, описан страх перед горящей рукой, испытание машины для левитации и все остальное. В точности так, как это происходило.

Он продолжал пожирать глазами строки, и, прочитав три четверти страницы, понял, что речь идет о будущих событиях. В книге было написано:

Поразительно.

— Я знаю, что это глупый вопрос, — робко сказал Нэш, отводя взгляд от книги, — но… это… означает… что?..

Добан расплылся в улыбке, теплой как объятие.

— Это Книга Времен Прошлого и Будущего, это ценный дар, — объяснил он, — в ней говорится о твоем настоящем, по мере того как разворачиваются события, а если захочешь, тебе откроется ближайшее будущее. Там описано и твое прошлое, ты, найдешь в книге то, что забыл или не мог знать. Вот почему текст начинается из центра, он появляется на страницах, идущих как к началу, так и к концу. Настанет день, когда останутся первая и последняя страницы. Тогда, Нэш, твое задание закончится, и ты узнаешь тайну своего рождения.

— Это значит день моей смерти? — спросил он. Тяжелый вопрос, но он должен был его задать.

— Нет, это значит конец твоего задания. Люди называют это «смертью», но никто не знает, что это такое. Сейчас не время об этом думать. И тебе надо идти. Уже поздно.

— Поздно? Ну, конечно, я опаздываю! Мне надо лететь домой! — заволновался Нэш.

Он закрыл книгу и сунул ее под мышку.

— Помни, Нэш, никому никогда не показывай эту книгу. Действуй так, чтобы прочитанное не руководило тобой и не пытайся менять то, что тебе не понравится: книга знает твои намерения и в таких случаях она не напишет ни на йоту больше, предоставив тебе возможность сделать ошибочный выбор. Поэтому будь честен и положись на свой разум. Используй книгу, чтобы прочесть про свое прошлое: в нем скрыто твое будущее, — очень серьезно сказал ему Добан.

— Мм… Ладно, я не буду ею пользоваться, чтобы узнавать решения задач, — сказал Нэш с хитрой улыбкой, желая разрядить обстановку.

Добан постарался придать своему лицу суровость, но все же так, чтобы не слишком напугать мальчика. В глубине души он знал, что намерения Нэша самые добрые и он сумеет противостоять искушению. Однако, несмотря на всю свою честность, иногда он может и оступиться… и последствия не заставят себя ждать.

— Доброго тебе вечера, Нэш. Мы увидимся здесь, в Ниоткуданикуда, ровно в полночь, — сказал на прощание Добан.

— Ты можешь рассчитывать на меня, Добан. Спасибо за подарок. Я воспользуюсь им правильно, будь уверен. Но… как я вернусь в Ниоткуданикуда? Мы не можем увидеться на Фримонт-стрит? И потом… чтобы встретиться с тобой среди ночи, я должен выйти из дому тайно. Если мое отсутствие обнаружится, мама и тетя будут сильно встревожены…

— Мне нельзя находиться среди людей на Земле из-за одной истории, которую я тебе как-нибудь расскажу. Некоторые Сияющие могут это делать, но не обнаруживая своего Могущества. Если они нарушат запрет, то будут изгнаны навсегда из Мира Снов и лишены места в нашем сияющем мире. Ты ведь много раз видел бродяг без крыши над головой, живущих в картонных коробках, или сумасшедших, бормочущих невнятицу… Это бывшие Сияющие, которые воспользовались своим Могуществом на Земле, и потеряли все. А мне нельзя даже шага ступить в твоем мире, — огорченно сказал Добан, будто он когда-то жил на Земле и мог тосковать по ней. — Но я Рисующий Кометы. Я должен указывать путь кометам, которые есть не что иное, как скопление снов. Поэтому мне оказана честь открыть тебе дорогу, чтобы ты прошел. Чтобы ты прошел… — В этот момент Добан принял торжественную и почтительную позу, сопроводив последние слова, а значит и мысли, едва заметным поклоном и немного приподняв цилиндр.

Нэш понимающе кивнул, затем добавил:

— Но чтобы выйти в полночь из дому…

Нэш остановился, а Добан тут же заполнил паузу:

— Разве тебе не случалось покидать дом среди ночи? Разве ты не просыпался в месте, где не засыпал? Ты же в действительности не помнишь того, что делал в тот промежуток времени между тем, как ты закрывал и открывал глаза. Происходило столько всего, что ты и представить себе не можешь. В это утраченное время ты живешь, а для некоторых это только мгновение, — терпеливо объяснил Добан.

«Словно учительница литературы или математики», — подумал Нэш.

— Теперь слушай внимательно. Когда до полуночи останется несколько секунд, возьми книгу и прижми ее к груди. Затем закрой глаза, и ты окажешься там, где пожелаешь, в любом месте Думвиля. Ты еще не умеешь контролировать Присоединение, так называется один из видов Могущества, но это поможет тебе приблизиться к Ниоткуданикуда… и, прежде всего, не проскочить то время, в которое ты живешь на Земле. Однако помни, ты станешь невидимым посреди улицы, с тобой могут столкнуться и начнут тебя искать. Поэтому будь внимателен. Теперь иди. Од огорокс.

Последние два слова Добан произнес наоборот. Нэш отметил очередную странность этого человека, но был совершенно уверен, что не стоит требовать дальнейших объяснений…

Добан обернулся и стал невидимым, ива исчезла, река на глазах растворилась, словно испарилась.

Нэш с книгой под мышкой попятился, потом повернулся к Фримонт-стрит и увидел, что небо окрасилось в густой синий цвет вечерних сумерек.

Он кинулся бежать по тропинке, быстро и легко он домчался до асфальта. Еще несколько секунд — и он оказался на перекрестке и там остановился, чтобы перевести дыхание.

Он обернулся и попытался вспомнить точное место, откуда открылось это Ниоткуданикуда, но все исчезло.

Ограда дома, скамейка и тротуар были точно такими, какими и должны были быть.

Случившееся представлялось совершенно невероятным, но оно оставило вполне ощутимый след — книга, которую мальчик держал под мышкой. Это было доказательством того, что все произошедшее — правда.

«С днем рождения, Нэш Блейз». Ему показалось, что у него за спиной снова послышался голос Добана, но это было только воспоминание.

Да, это был весьма необычный день рождения.

Подобрав скейтборд, он направился домой. Много чего он сейчас сможет рассказать Сетту.

Хотя бы ему надо же это рассказать.

Он же не поймет… даже если изо всех сил будет вилять хвостом.

Было около пяти часов пополудни. Оперный театр осаждали толпы желающих попасть на представление, но такое количество зрителей театр уже не мог вместить. Спектакль был обречен на успех, и директор театра, мистер Хьюм, радостно поглаживал пальцами пуговицы жилета, довольный выручкой и видом зрительного зала, переполненного народом, нетерпеливо ожидающим представления.

Прозвенел первый из трех звонков, оповещающих о начале спектакля, и все внимание зрителей сосредоточилось на большом занавесе, который вот-вот поднимется.

Совсем иначе было в гримерках. Там царила нервная атмосфера. У входа в коридор с артистическими уборными маячил гигантский водитель с демонстративным намерением никого и ни за что на свете не пропускать к гримеркам.

Дверь в гримерку мага, отмеченная большой золотой звездой на фиолетовом поле и желтой надписью «Маскераде», была закрыта. Доносившиеся оттуда голоса свидетельствовали о весьма оживленной дискуссии.

— Нет, мы не ошиблись, приехав сюда, и это не потерянное время, — настаивал женский голос. — Не тебе мне указывать, куда ехать и что делать. Этот спектакль существует, потому что я этого хочу, и ты будешь делать то, что я скажу, нравится тебе это или нет. Как миленький будешь выступать там, куда я решу приехать, будь это Медисон-сквер-гарден в Нью-Йорке или Оперный театр в Думвиле.