Не успев опомниться, я очутился на полу. Где-то блеснул свет, а потом послышался топот ног убегающего человека. Я не шевелился. Казалось, голова сейчас лопнет. Но когда мне стало немного легче, я осторожно ощупал темя. Там вздулась огромная шишка. Ничего опасного, но мне хватило и этого. Я шарил вокруг себя, пока не нашел фонарик. Включив его, убедился, что кассета с пленкой исчезла. С чувством бессильного отчаяния я вышел в теплый мрак.

Мне понадобилось двадцать минут, чтобы добраться до конца Восточной авеню. Голова у меня гудела, шел я неуверенно, как пьяный, и дважды был вынужден присесть на край тротуара. Потом в голове немного прояснилось, вероятно, от ночного воздуха, и наконец ко мне вернулась способность идти прямо. Через несколько шагов я налетел на Марка Кридена.

– Господи! – вскричал я. – Неужели вы снова решаете на ходу какую-нибудь проблему?

– Именно, – ответил он хрипло. – Проблем у человека всегда хватает. – Он рассмеялся. – Вы правы. У меня, например, проблема с собакой. Посмотрите на часы… Представляете, человек в моем возрасте вынужден гулять с этой тварью.

Мне хотелось видеть его лицо, но было слишком темно. Мог ли этот человек убить Горди? Мог ударить только что меня по голове и забрать пленку?

– Я слышал, вы уезжаете из Истлейка, Менсон? Очень жаль. Я огорчен вашим семейным разладом.

– Благодарю. – У меня безумно болела голова, и я не испытывал желания продолжать этот бесцельный разговор. – Ну, мне пора домой.

Я зашагал дальше, но он присоединился ко мне:

– Я тоже уже возвращаюсь.

Несколько минут мы молча шли рядом, потом он спросил:

– Менсон, как вы думаете, начнут кого-нибудь снова шантажировать?

– Не знаю.

– Ведь у кого-то эта проклятая пленка должна быть!

«Если не у тебя», – подумал я.

– Несомненно.

Мы молча продолжали путь.

– Не могли бы вы, пользуясь своими связями, выяснить, где эта пленка?

– А вы?

– Мне пришлось бы действовать крайне осторожно, но вы как главный редактор можете расспрашивать о чем угодно.

Я ни на секунду не забывал, что эта пленка может лежать у него в кармане и он лишь старается замазать мне глаза.

– Попробую что-нибудь узнать.

– Послушайте, Стив, дело грозит серьезными осложнениями. Тут недостаточно просто попробовать. Если Голстейн найдет пленку, нам придется несладко. Я уже был вынужден лгать, теперь наступает ваша очередь.

Мы дошли до моего дома.

– Я слышал, родители Митчелла купили ваш дом. А где вы обоснуетесь?

– Пока подыскиваю жилье. Как только найду, дам вам знать.

Голова болела адски, и мне хотелось как можно скорее избавиться от Кридена.

– Только не забудьте! И сделайте все, что возможно, чтобы найти пленку. Остерегайтесь Голстейна.

– Хорошо.

Оставив его с собакой у калитки, я пошел по дорожке к дому. Открывая дверь, я вспомнил, что в гостиной меня ждет Фреда Хейвз. Я тихо вошел и закрыл за собой дверь. Она все еще была там и все еще спала.

Я пошел на кухню, достал из холодильника поднос с кубиками льда, высыпал их на полотенце и приложил к пылающей голове. Вскоре боль начала утихать. Постепенно ко мне возвращалась способность логически мыслить. Странно, что такой состоятельный человек прогуливает свою собаку сам. Да еще в столь поздний час. Мог ли быть Криден тем неизвестным? Я надеялся, что да, так как он наверняка уничтожит пленку. Но если это был не Криден?

Из соседней комнаты послышался голос моей гостьи:

– Кто там?

– Это я.

Я выбросил лед в раковину, сжал зубы и вошел в комнату. Она сидела в кресле выпрямившись, но, увидев, что это действительно я, успокоилась.

– Господи, как вы напугали меня.

– Что вы говорите! Ну, ничего страшного. – Я подошел к бару и налил себе чистого виски. – Хотите?

– Нет.

Удивленный, я посмотрел на Фреду. Она как-то сразу протрезвела, и лицо ее приобрело жесткое выражение. Я мог догадаться, что последует дальше.

– Ну что, нашли? Все было, как я сказала? – Она подалась вперед и не спускала с меня пристального взгляда. – Теперь вы дадите мне деньги, верно?

Я допил виски и отставил стакан. Голова у меня болела, но я понимал, что передо мной новое затруднение.

Я подошел к ней и сел в соседнее кресло:

– Пленка действительно была там.

Она кивнула:

– Значит, деньги теперь мои.

– Вы достаточно протрезвели, чтобы подняться?

Она глядела на меня, глаза у нее были теперь совершенно трезвые.

– Чего еще?

– Встаньте и подойдите ко мне.

Она встала и приблизилась:

– В чем дело, красавчик?

– Дайте руку. – Я взял ее за руку и приложил к темени. – Пощупайте, только осторожно.

Она провела пальцами по шишке, потом нагнула голову и начала внимательно рассматривать опухоль. Затем отступила назад:

– Что случилось?

– Пленку я нашел, но там кто-то был. Он ударил меня по голове и унес пленку.

Она впала в такую ярость, что я даже испугался. Она стояла надо мной и обливала потоками грязной брани.

– «Честное слово»! – вопила она. – Ведь знала, что врете! Ну-ка выкладывайте денежки! Слышите! Полторы тысячи!

Бог весть как далеко разносились ее пронзительные крики. Я ни за что не поверил бы, что женщина может исторгать из себя столько децибелов. Потом я сообразил, что кто-нибудь из обитателей нашей тихой улицы может вызвать полицию.

Быстро наклонившись вперед, я ткнул ее в живот пальцем. Она пошатнулась, закрыла рот и с размаху села на пол.

– Хотите накликать копов, идиотка вы этакая! – шипел я на нее. Она держалась за живот и смотрела на меня. – Если они явятся сюда, вам будет плохо. Успокойтесь, сядьте вон туда и помалкивайте.

Она сидела на полу и хватала ртом воздух. Видя, что я не спешу помочь ей, она с трудом поднялась, обеими руками держась за зад.

– Ну и мерзавец! Вы перебили мне хребет! – Однако она уже не повышала голоса.

Проковыляв к креслу, она упала в него, издавая жалобное сопение.

Я закурил сигарету и молча ждал. Вскоре Фреда вновь начала соображать:

– Вы меня не дурачите, у вас правда кто-то отнял пленку?

– А вы думали, что я сам себя умудрился огреть сзади по голове?

Секунду она обдумывала мои слова, потом кивнула:

– Ладно, так или иначе этот ублюдок получил только мелкую рыбешку. Та, крупная, ему не досталась.

– Что вы хотите этим сказать?

– Есть две пленки. Та, которую у вас украли, немного стоит. А вот за другую можно сорвать целый миллион. – Она задумчиво посмотрела на меня. – Что, если нам взяться за это вместе, красавчик? Вы получили бы четверть. Я же все остальное. Что скажете?

В этот момент в дверь позвонили.

Я схватил Фреду за руку, поднял и потащил в спальню.

– Оставайтесь здесь и посмейте только пикнуть! – Я закрыл ее там и подошел к входной двери.

Тем временем позвонили еще раз.

В Истлейке имеется собственная полиция. Кто-то позвонил в участок, и через несколько минут патруль был на месте.

На пороге стоял дюжий, рослый полицейский, а возле машины переминался с ноги на ногу другой.

– Что здесь творится? – Он стоял, держа руку на кобуре револьвера.

Я узнал его:

– Здравствуйте, Флинн. Это как понимать, что творится?

Он холодно всматривался в меня:

– Мы получили сообщение, что здесь только что кричала женщина.

– Заходите, – пригласил я его. – Я должен извиниться. Всему причиной мой приемник. Он, должно быть, взбесился. Я слушал радиопостановку – пьесу ужасов.

Он вошел в комнату.

– Я сидел в спальне, приемник был включен, и звук нормально отрегулирован. Вдруг он начал так орать, что едва не лопнули барабанные перепонки. – Я попытался улыбнуться. – Сожалею, что причинил вам неудобство.

Он посмотрел на меня с недоверием:

– Нам сообщили, что здесь попала в беду какая-то женщина.

– Здесь не было никакой женщины.

– Значит, говорите, приемник.

– Да, завтра я отдам его в ремонт.