Явно намекает, что пожар у нас на борту был не случайным.
Рекомендовал не распространятся о нашем разговоре. Ну как обычно — «Вы свободны… пока». На что я тоже ему ответил: — Пока-пока.
Сходил на обед. За нашим столом пусто. Подошло несколько человек из эскадрильи, посочувствовали, держатся как-то скованно, может их проинструктировали меня не расспрашивать?.
В классе идет самостоятельная подготовка. Завтра предварительная должна быть, но пока запретили полеты на Ил-38 по всей авиации ВМФ, до выяснения причин катастрофы. Так всегда делают.
Вызвали в строевой отдел. Оказалось в личном деле у меня еще старлейская фотография. Сказали сделать капитанскую. Хотел нацарапать дополнительную звездочку иглой циркуля. Так все делают. Но начстрой сказал нельзя, иди фотайся. Да что за нах… Сходил в общагу, взял парадную тужурку с «капустой», потом в фотолабораторию.
Похоже, запросили мое личное дело, вот начстрой его и приводит в надлежащий вид.
В конце рабочего дня, объявили на завтра летно-техническую форму, парковый день. Летный состав — самостоятельна подготовка и тренажи.
Вечером меня нашел штурман полка и сказал обработать материалы по последнему вылету.
— А где все мои из экипажа?
— Второй и третий штурмана во Владике в госпитале, переломы ног. Радиста отправили в отпуск. Правый летчик в Партизанске в больнице. Что с ним не сказали, наши ездили навестить — не пустили.
— А командира с бортачем у нас хоронили?
— Да, на нашем кладбище. Ты же знаешь, у командира жена и семья здесь. Бортач приморский.
— А мне теперь что?
— Пока занимайся документами по вылету. Из штаба авиации передали ждать, вызовут.
— А с полетами что?
— Ну самолет частично уже привезли. Расследует комиссия. Ты не видел? Они ж у тебя в общаге живут. Человек восемь приехало. Пока не летаем, если только по тревоге.
Прихожу в общагу, достаю из схованки кассеты. Сходил выпросил магнитофон. Ну запись получилась хорошая. Вот почему раньше не додумались писать на бытовой магнитофон?
На ватмане рисую схему вылета, галсы, постановки. Подписываю координаты, курс, высоту, скорость по памяти. Координаты снимаю с карты. На все про все ушло два часа, за окном стемнело.
Навел порядок в комнате, сложил вещи правака. Одному не привычно, в общаге как-то тихо. Ни скандалов у семейных, ни гулянок у холостяков.
Решил пройтись по гарнизону. Уже ощутимо потеплело, распустились листья. И вообще, как-то спокойно все.
Да, вчера мы конечно жару с Колей дали. Кто ж меня притащил в общагу?
Дошел до стадиона, возле Дома Офицеров народ собирается. На фильм пришли?
Точно, на афише «Москва слезам не верит» Он же недавно вышел.
Блин, там же Зоя Федорова снимается, ее в следующем году убить должны. Читал, что это убийство так и не раскрыли. Что то о драгоценностях от ее мужа писали, американского атташе. Запомнил, потому что он тоже морской летчик.
На фильм не пошел, ноги повели к буфету…
Сзади подошел незнакомый лейтенант, может от Бешек? Не помню такого у нас.
— Товарищ капитан, вам не нужно пить. Идите в гостиницу, пожалуйста.
— Лейтенант, ты опух?
— Не шумите, на нас смотрят. Идите, это в ваших интересах. Так и дядя Леня считает.
Думаю, вот гэбэшники, и тут достали… Делать нечего, залупаться с органами себе дороже. А вообще правильно… Шило у меня и в общаге есть…
Было шило. Помню заныкано было в плоской фляге из НАЗа. Почти литр. Ну не суки а?
Постучал к соседу Коле. — «Открывай сова, медведь пришел».
Сова сказала, что она не одна. С совихой что ли? Ну и ладно, не очень то и хотелось.
Значит на сегодня отбой. Вскипятил чай вениковый номер 36.Напился. И спать.
Утро. Умывание, в душ быстренько без горячей воды. Когда горячая вода, там очередь. Если тетки успевают занять, фиг попадешь. Они своих по комнатах оповещают и набежит сразу несколько, закроются и это на час, минимум. В двери душа щели. Некоторые озабоченные подглядывают. Некоторым теткам нравится. Один молодой техник как-то по пьяни возмущался:
— Ну где стыд? Ведь знает, что я смотрю, так она специально перед дверями и так повернется и нагнется и сиськами потрясет…
Так и живем.
А одеть-то нечего. Вспомнил. Комбез зашивать нужно, куртку надо чистить и протереть чем-то от царапин. Обычно смазывал касторовым маслом. Как новая получается.
Порылся в шкафу, нарыл старый комбез, почти голубого цвета — выцвел. Одел. Белая шапка. Все, готов. Прихватил кассеты, раз сказали готовить отчет — буду готовить.
Столовая. Сижу за столом один. На плаце перездоровался с народом, дежурные — Как ты? — Держись? — Командира жалко…
Спиной ощущаю и недобрые взгляды, типа — Загубил командира из-за своих выдумок.
Ну, всем рот не заткнешь. Сам я знаю, что прав на все сто. Они же считают, что это обычный пожар. О взрыве и не подозревают. Может поэтому весь экипаж по углам растащили. А меня как приманку выставили и ждут. Пока официальная версия никем не озвучена. Верха молчат, низы ждут.
Распорядок дня без изменений, начальство у меня теперь штурман эскадрильи. Отпрашиваюсь в фотолабораторию. Сказал мне, что я могу работать по своему плану, только на построения приходить. Ну и ладушки.
В штабе замечаю знакомого вчерашнего лейтенанта. Узнаю, что это инструктор из политотдела, занимается комсомольской работой.
Ну да, ну да… Рожа то ГБшная. Как в анеке про дворника похожего на Карл Маркса — «А умище то куда денешь?».
Отдал пленки ФАРМ в проявку и печать. А сам сел в фотолаборатории поразмышлять, воняет здесь химикатами, но тут меня точно никто не найдет. Право входа сюда имеют начальник разведки полка и начальник штаба полка. Ну, понятно, кроме нач. лаборатории — прапорщика и теток служащих МО.
Как же нас просчитали — вопрос даже не риторический.
Каждому экипажу назначается свой позывной, которым он ведет радиообмен и который проходит в заявках на вылет. Каждый самолет имеет свои отличия по локации и прочим излучениям — радиостанции, ДИСС, канал радиобуев. Япония рядом, там американские базы, центры радиотехнической и радиоразведки. Еще покруче наших, за счет лучшей аппаратуры и компьютеров.
Сопоставить очень просто. Прохождение заявок по открытой связи, вылет борта с одним и тем же позывным. Час работы в районе и оповещение об обнаружении. Контроль перемещений, смена эшелонов — вот и расчет когда работал магнитометром, а когда с РГБ. Обычно, в районе самолет работает несколько часов, до обнаружения цели. А в моем случае — сразу, и постановка буев в место лодки.
Впрочем, чему я удивляюсь. Наши так-же в начале 90-х замечали работу «Ориона» на Северном флоте. Пришел, сбросил один РГБ для контроля и подтверждения и ушел.
Амеры отнюдь не дураки и вероятно засекли, как после постановки лодкой передатчика помех и выхода наших РГБ из строя, слежение за их подводной лодкой продолжалось.
А чего тогда наша разведка флота тупит? И контрики? То есть контр-разведка флота? У нас в гарнизоне только кот Жирик не догадывался, что полк выполняет какие-то специальные полеты. Вот и дали команду, засунуть в грузолюк вместе с буями сто грамм Си-4. Сымитировать пожар, отказ двигателей и концы в воду. Но по воле случая, самолет удалось посадить на колхозное поле. А определить наличие взрывчатого вещества — это раз плюнуть.
Пытались «птицу» подстрелить, но не вышло. Точнее вышло частично. Значит скоро прилетит добавка: — «К полумерам не привык», как говорил батюшка сливая две «сотки» водки в один стакан.
И мне нужно ускоряться с переводом на Камчатку. И финансовые вопросы дорешать. И с Леной теперь нужно шифроваться, проследят флотские, а там и спекуляция и воровство компасов. Две штуки еще здесь в гарнизоне. И звонить Папику отсюда нельзя… Блин… И не факт, что ГБшник здесь только один. Нужен нестандартный ход.
Нестандартный ход придумался. Уговорил штурмана полка сьездить со мной проведать правака в больнице Партизанска. В субботу, после обеда на его «Жигулях» едем в город. Купили конфет, минералки, каких-то пирожных. Про апельсины и бананы, как и о яблоках можно только мечтать.
