— Не друг, и точка, — окрысилась я. — Прекрати спорить! Давайте дальше скакать козлами по кочкам.

— О, здравая мысль! — Лис хлопнул в ладоши.

Радислав выглядел обиженным, но голоса не подавал. В душе я благодарила его за сапоги. Но чисто женская обида не позволяла извиниться. А незачем обманывать «друзей».

Чудное дело. Обыкновенные сапожки. Милые, аккуратные, необычные, но в них нет чар. Даже крупинки ворожейского вмешательства. Как они позволили растяпе-хозяйке выжить?

Подобие арки на другом берегу приближалось с каждым новым сбавленным руганью прыжком. Теперь, когда я перестала волноваться о возможности не допрыгнуть, дела шли легче. Да и островки… словно подплывали к нам. Следующий то выглядел недосягаемой далью, то находился совсем рядышком — на расстоянии широкого шага. Чудеса.

Пот струился ручьем, а с рубашки его можно было спокойно выжать в кружку. Но берег, такой далекий и заплывший туманным паром, приближался и становился всё отчетливее.

И вот я стояла на нем и осматривала пройденное расстояние. Островки отплывали, отдалялись от нас. Вскоре до ближайшего я смогла бы разве что дойти мгновений за двадцать.

— Как-то не обнадеживает, — я сглотнула комок в горле.

— Назад дороги нет, — пробубнил охотник. — Можешь снимать бесполезные сапоги.

Я деланно не заметила реплики и двинулась к арочному проходу. Туда, где чернела мгла, подобная бездне. Радислав легонько отпихнул меня, чтобы пройти первым. С ним поравнялся Лис, достающий из сумки новый факел.

— Что за бескультурье? — возмутилась я.

— Меры предосторожности, — ласково поправил Лис.

— Из нас троих лишь я владею чарами.

— Из нас троих, — передразнил Радислав, почти вошедший в арку, — одни мы с варреном способны дать отпор, а не визжать по делу и без.

От грубости, исходящей из его язвительного тона, перехватило дыхание. Пунцовея до кончиков волос, я, не задумываясь, рванула во мрак.

— Постой! — воскликнули мужчины.

Судя по гневу, отразившемуся на лице Радислава, я была близка к пощечине. Я фыркнула и продолжила идти.

Всё четче вырисовывался узкий туннель, где с трудом втиснулось бы два человека. Затхлый воздух с горчинкой духоты забивал легкие. Тишина давила. Все трое, предчувствуя нечто нехорошее, старались не раскрывать рта. Потрескивал постепенно затухающий факел. Свет неизбежно угасал и рассеивался слабыми полосами. По бокам разрастались голые песчано-каменные стены.

Не хрустели под ногами кости менее удачливых предшественников — как любят описывать заброшенные пещеры выдумщики-поэты, — ничто не дымилось, не выло. Поэтому-то тишина и настораживала.

Воздух резко посвежел. Мы будто перешли за невидимую черту между льдом и пламенем. Дыхание замерзало.

Лучик на факеле горько вспыхнул и окончательно потух, оставляя после себя едва заметный запах гари.

— Плохо дело… — Слева от меня раздался голос Лиса.

— Пробьемся, — уверила его я. — Я ж чародейка.

Пальцы по памяти сплетались в руны. Я почувствовала, как наружу потек тот липкий мед, о котором я рассказывала ученикам. Он пробирался от низа живота к ладоням. Рос, сливался в комок. И… исчез.

— Ну? — нетерпеливо спросил варрен.

— Подожди… — Я, закусив губу, повторила движения, поменяв местами несколько пасов.

Результат тот же.

— Ведьма? — позвал Радислав.

— Не отвлекайте!

Я попробовала сплести другие чары. Тщетно.

— Не хочу огорчать вас, — наконец, выдавила я осипшим от ужаса голосом, — но у меня пропали силы.

— Что?!

— Как?!

— Не знаю. Попробуем иначе.

Я легонько резанула себя по пальцу и представила шарик из света. Ни-че-го.

— Кажется, я понимаю, почему учительница отказалась сюда идти.

— Слушаем, — Судя по звукам, привычный к неудачам Лис обреченно уселся у стены.

— Ведьме бесполезно тащиться туда, где не работает даже волшба на крови.

— Ты хорошо попробовала?

— Радислав! — раздраженно рявкнула я, опознавая спутника по тону. — Есть сомнения?

— Никаких.

— Пойдем на ощупь? — предложил Лис, поднимаясь. — Не обратно ж тащиться.

— И то правда. — Я, вытянув руки, первой поплелась дальше. Кажется, спутники последовали моему примеру и теперь шли позади, изредка сталкиваясь друг с дружкой в темноте.

Сердце чуть напугано отбивало удары. Я частенько ходила по кладбищам ночью, но там я ожидала угрозы. И боялась известного. Что ждало нас теперь?

Как назло, слева будто закапала вода. Мерный звук заставил сжаться в тугую пружину, готовую в любой момент сорваться. Пусть и постыдно, но на крик.

Иногда я нащупывала или утыкалась боком в камень. Зрение не находило ни единого очертания, и я двигалась наугад, различая присутствие напарников по звуку их дыхания и шагов.

Очередная стена. Левее — тоже. Вправо — она же. Сзади топчутся мужчины, ожидающие вердикта.

— Тупик.

— Как? — застонал Лис.

— Так.

Я слепо щупала мерзлый камень. Присев на корточки, бегло провела по нижней части. И далеко не сразу наткнулась на небольшую выемку, в которую, как мне показалось, идеально бы пролезла рука. А если там спрятан ключ?

— Тут отверстие, — оповестила я. — Могу попробовать залезть в него.

— Стой, — отрезал Радислав. — Вдруг ловушка?

— Не рискуй, — согласился с ним Лис.

Есть иные выходы? Правильно, нет. Я зря провела день без сна, прыгала по островам среди кипящей паром воды?

Переборов приступ нахлынувшей от усталости зевоты, я просунула ладонь.

Три события произошли разом. Стену справа как разрезало острым лезвием, поэтому она разошлась надвое. Коридор осветило ярким, бьющим по глазам светом. А я завыла от разрывающей боли в запястье.

Кожу сдавливал капкан, полный тупых зубцов. Они давили, тянули и стремились переломать тонкие кости.

Мужчины подлетели ко мне и зачем-то дернули за талию, пытаясь отцепить от стены.

— Вы оторвете мне руку! — вопила я, дрыгаясь и выворачивая сустав.

Пальцы онемели. Локоть задрожал от накатывающих судорог. Боль доползла до позвоночника. Я взвыла раненным зверем.

Радислав осматривал отверстие. Постучал по его краям, подергал мою руку и грубо сказал:

— Будет больно.

Я, стиснув зубы, не успела спросить, как может быть больнее, и завопила по другой причине. Охотник, тремя быстрыми движениями вывернув руку, вырвал ее из отверстия. На память остались длинные глубокие раны. Дверь с ударом закрылась, вновь оставив нас в темноте.

— Не дрыгайся. — Радислав обмотал остатками своей рубашки безжизненно висящее запястье. — Извини, но иначе бы раздробило кости.

— А что с ними сделал ты? — плакала я.

— Вывихнул. Заживет. Через мгновение и забудешь о боли.

— А дверь? Где мы найдем убогого, готового проститься с конечностью?

— Ответ прост, — хмыкнул охотник.

И почти сразу проход открылся снова. И я б обрадовалась податливости здешних дверей, если бы не заметила, что Радислав сам оказался в ловушке. Мужчина улыбнулся — уголки губ начали подрагивать — и свободной рукой махнул в сторону хода.

— Идите.

— Ради… — с испугом заговорил Лис.

— Не стоит благодарности. И сам знаю, что поступил как герой.

— Ну и зачем жертвовать собой? — Странно, но Лис выглядел рассерженным. — Мы могли бы запихнуть туда что-нибудь из вещей.

— Например? — насмешливо оборвал его Радислав. — Меч не пролезет, а тряпки не сделают нужного для капкана натяжения. Ты, варрен, обязан узнать о том, ради чего мы прошли весь путь, а нашу спутницу-ведьму я в таком положении не оставлю. Вопросы исчерпаны?

— Но ты высвободишься? — придав тону спокойности, сказала я.

— Разумеется. Я останусь, а вы орите погромче, чтобы выйти.

Лис схватил сомневающуюся меня под локоть и повел к яркому пятну искрящегося серебром света. Мы пересекли черту, отграничивающую коридор от третьего зала, и я вся напряглась, ожидая, когда камень сомкнется за нашими спинами.

— Почему он не высвобождается? — Я так и не переборола всхлипывания.