В последний момент она повернулась, чтобы помахать рукой Синтии, и натолкнулась прямо на него.

— О Боже, — произнесла она, споткнувшись таким образом, что ему пришлось подхватить ее под руки.

— Амелия, прошу прощения, — улыбнулся он, поддерживая ее. — Обычно я вижу, куда иду. Видимо, я довольно рассеян сегодня.

— Никаких извинений, Тристан. — Она поправила лиф платья, чтобы он непременно заметил ее глубокое декольте.

— Сегодня вы выглядите восхитительно!

— Благодарю вас. — Не переставая улыбаться, она сделала неглубокий реверанс, позволявший ему лучше рассмотреть ее грудь. Что бы ни говорила леди Джорджиана о пользе уроков, иногда мужчин совсем нетрудно раскусить. — Если вы и дальше будете так мило разговаривать, мне придется оставить для вас вальс.

— Если вы и дальше будете так же великодушны, я приглашу вас на танец. — С легким поклоном он отступил от нее. — Если позволите, вот человек, с которым мне необходимо поговорить.

— Конечно. Мы поболтаем позже.

— Или раньше, — широко улыбнулся он.

«Ах, успех! Он еще никогда не был так любезен!» Но торжествующая улыбка, которую она послала своим глупым подругам, увяла, когда, повернувшись, она увидела, с кем он хотел говорить. Леди Джорджиана Холли стояла между герцогом Уиклиффом и его женой. Амелия не могла не восхищаться Эммой Брейкенридж, хотя, поднявшись от директрисы школы для девочек до герцогини, она высоковато забралась.

Амелия вздохнула. Она хотела всего лишь подняться от внучки брата эрла до виконтессы — но даже это не казалось теперь таким обнадеживающим, как раньше. Тристан смотрел на леди Джорджиану с обожанием. Лучше признать очевидное. Может быть, Джорджиана думает, что помогает ей, или только так говорит, имея совсем другие намерения, но в любом случае Амелия должна сама направить Тристана на правильный путь. И ее знание мужчин подсказало ей прекрасную идею, как это сделать.

Грей не очень обрадовался его появлению, но Тристана больше беспокоило присутствие Лаксли, Полтриджа и в меньшей степени Фрэнсиса Хеннинга, окруживших Джорджиану. После того страха, который он пережил из-за нее накануне, ему была неприятна даже мысль, что другие мужчины могут смотреть в ее сторону.

— Джорджиана, — сказал он, оттолкнув локтем Хеннинга, чтобы поцеловать ее руку. — Я снова вижу блеск в ваших глазах. Вы чувствуете себя лучше?

— Намного, — улыбнулась она, — хотя едва ли смогу танцевать.

Он предположил, что это замечание, вероятно, предназначалось другим поклонникам, но ни один из них не понял намека и не ушел. Вместо этого они зашумели, осыпая ее выражениями сочувствия и комплиментами, что заставило его нахмуриться.

Если же ее замечание относилось к нему, то он тоже никуда не уйдет. Эмма взяла его за руку, прежде чем он успел разогнать этих шутов.

— Вчера ты оказался почти героем, — с веселыми искорками в карих глазах сказала она насмешливо.

Бросив сердитый взгляд на стаю поклонников, он отошел в сторону.

— Я был бы признателен, если бы ты перестала говорить об этом. Доброе сердце и пустой карман делают Дэра очень одиноким малым. — Он взглянул в сторону Джорджианы. — Особенно когда некоторые представительницы женского пола не верят рассказам о добром сердце.

— Ну, тебе придется убедить ее. Я, например, на твоей стороне.

Он вопросительно поднял бровь.

— А как к этому относится могущественный Уиклифф?

— Он больше беспокоится о Джорджиане. Мой совет: будь терпелив и в то же время настойчив.

— Твой совет, дорогая Эмма, вероятно, убьет меня. — И, чтобы смягчить свои слова, Тристан поцеловал ее в щеку. — Но я ценю его.

— Сколько раз я должен говорить тебе, — грозно сказал Грей, подошедший к нему, слава Богу, под руку с Джорджианой, — чтобы ты держался подальше от моей жены?

— Ты же не позволишь мне поцеловать тебя, — ответил Тристан, — так что у меня не было выбора.

— Вы не проводите меня к буфету? — протянула ему руку Джорджиана.

Молодец Уиклифф, что увел ее от этой волчьей стаи.

— С удовольствием. Ваша светлость, вы позволите?

— Ох, убирайся, — сказал Грей. — Но не спускай с нее глаз. Она чуть не упала, выходя из кареты.

— У меня платье зацепилось, — объяснила Джорджи, краснея.

— Буду охранять ее, не жалея жизни.

Уступить кому-то Джорджиану было немыслимо. Чего бы это ни стоило, она будет принадлежать ему всегда.

— Так как же, я взял верх над твоими женихами? — спросил Тристан, выбирая место, где было поменьше любопытных глаз.

— Я не могу послать их к черту, когда они надоедают мне, — охотно ответила она. — А тебе могу это сказать.

— За эти годы я привык переносить твои оскорбления, — согласился он. — Как поживает твой копчик?

Она покраснела еще гуще.

— Черно-синий, но лучше. Слава Богу, почти все думают, что я вывихнула колено, и моя тыльная часть не является предметом обсуждения.

Тристан кивнул. В прежние времена он мог бы потребовать признания своей заслуги в распространении ложных слухов, но он так волновался за нее, что не хотел никакой благодарности.

— Я рад, что ты приехала сегодня, — сказал он, чтобы поддержать разговор.

Она пристально посмотрела ему в глаза.

— Я тоже. Тристан…

— А, вот ты где. — К ней подбежала Люсинда Баррет и схватила за руку. — Я надеялась, что тебе уже лучше и ты приедешь.

Подавив раздражение, Тристан, кивнув, поздоровался с рыжеволосой девицей.

— А я бы притворился больным, чтобы не появляться здесь.

Джорджиана с явным недоверием посмотрела на него.

— Так почему же вы не притворились?

— Потому что вы здесь.

— Тише, — приказала она. — Из-за вас все начнут говорить о нас.

— Все уже и так говорят, — усмехнулась Люсинда. — Вы оба — сказка для Лондона.

Тристан впервые оглядел зал. Действительно, казалось, они были предметом обсуждения. Хорошо, пусть так и будет. Она больше не ускользнет от него или из-за его безрассудства, или из-за своего упрямства. А слухи лишь увеличат его шансы.

— Не заблуждайся, Люси. Ему нужны только мои деньги.

Люсинда побледнела и испуганно посмотрела в его сторону.

— Джорджи, ты не должна говорить такие вещи.

Тристан скрыл охвативший его гнев. Конечно, он и раньше слышал такие разговоры. Однажды несколько дам обсуждали, нельзя ли купить за деньги его интимные услуги. Он никогда не забудет этого вечера.

Но, насколько ему было известно, Джорджиана никогда и ни с кем не говорила о его финансах, и, даже если она пошутила, он, черт побери, не оценил ее шутку.

Тристан осторожно высвободил свою руку.

— Мисс Баррет, не присмотрите ли за леди Джорджианой, я обещал танец мисс Джонс.

Он небрежно поклонился.

Виконт не успел сделать и шага, как Джорджи схватила его за рукав.

— Дэр.

Он остановился и холодно посмотрел на нее:

— Да?

— Люси, отойди, — шепнула Джорджиана.

Мисс Баррет подчинилась, довольная, что ускользнула живой и невредимой. Шепот вокруг них становился все громче, но ему было совершенно на это наплевать. Люди всегда будут сплетничать. Единственное, что он мог сделать, — это убедить их, что между ними произошла обычная ссора.

— Прости меня, — прошептала она. — Я не хотела так сказать, это было нечестно.

Он с деланным равнодушием пожал плечами:

— Это правда, отчасти. Но деньги — это не все, чего я хочу от тебя, Джорджиана, и ты это знаешь.

— Я помню, ты говорил мне об этом, но я не знаю, чему верить. Ты уже обманывал меня.

— Но и ты обманула меня, разве не так? — тихо возразил он. — Как я могу убедить тебя?

Он вдруг подумал: не этого ли она ждала — заставить его при всех объявить о своих намерениях и своей любви к ней, а затем посмеяться над ним и публично унизить. И оттого, что он не мог скрыть свое желание быть рядом с ней, Тристану показалось, что он угодил прямо в расставленную ею ловушку.

Она вздохнула: