Он оглядел закаленных людей, выстроившихся за спиной сына, и улыбка предвкушения стала еще шире.

– Найдите лошадей. Дорога по суше куда короче, чем морем.

5 октября 1822 года

У входа в Красное море

Перламутровое золото рассвета разлилось по волнам жидкой позолотой. Выйдя из узкого коридора между каютами, Гарет глубоко втянул в легкие соленый воздух.

Заметив Уотсона, облокотившегося на поручень и вглядывавшегося в далекие берега, Гарет подошел к нему.

– Иди в каюту, поспи, – сказал Гарет. – Я посторожу, пока не появится Мукту.

Уотсон кивнул, сдерживая зевоту.

– Спасибо, сэр. Ночь прошла спокойно. Прекрасное утро, но я, пожалуй, посплю. Оставляю вас любоваться рассветом.

Гарет махнул ему рукой и, улыбаясь, встал у поручня. Уотсон, тяжело ступая, направился к каюте. Плеск набегавших на борта волн убаюкивал, с кормы доносились голоса матросов. Слышались крики чаек.

Последние несколько дней Гарет, хоть и избегал встреч с Эмили, постарался познакомиться ближе с ее слугами. Если им предстоит путешествовать вместе, ему нужно понять, какие войска оказались под его командой.

И Уотсон, и Маллинс были бесконечно благодарны ему за спасение подопечной. Маллинс служил в пехоте и ушел в отставку после битвы при Ватерлоо. Вернулся в родную деревню в Нортгемптоншире и стал искать работу. Тогда и познакомился с Уотсоном, который после поражения Бонапарта и окончания войны стал кем-то вроде гида и наставника для молодых джентльменов, отправлявшихся в путешествие по Европе. Он же упросил Маллинса стать охранником. В это путешествие Уотсон взял племянника, чтобы тот учился основам ремесла.

Несколько лет Уотсон и Маллинс часто работали на семью Энсуорт, которую хорошо знали. Семейство было большим. Они возили по Европе трех мужчин из рода Энсуортов и провожали старших Энсуортов в различные поездки. Энсуорты были ценными и постоянными клиентами. Одной мысли о том, чтобы потерять Эмили, одну из младших, было достаточно, чтобы заставить и Уотсона, и Маллинса – людей, умудренных опытом – бледнеть от ужаса.

Кроме того, им нравилась сама Эмили. Эта рассудительная, спокойная и сдержанная молодая леди никогда не предъявляла неразумных требований.

Оба они были среднего возраста, со склонностью к полноте. Хотя они были сильны и здоровы, все же не могли считаться хорошими наездниками, а в верховой езде Джимми было больше энтузиазма, чем умения. Это нужно учесть, подумал Гарет, когда он будет составлять дальнейший маршрут.

Маллинс относился к своим обязанностям очень серьезно. В Адене он попросил Мукту помочь ему отточить искусство владения саблей. Бистер же без всяких просьб взял Джимми под свое крыло. Гарет видел, как парочка практиковалась в метании ножей, специальности Бистера. Так что они вполне способны защитить женщин.

Впрочем, вряд ли Арния нуждается в защите. Подобно Мукту, она была родом с северо-западной границы и, как все женщины тех племен, прекрасно владела оружием и могла быть смертельно опасным врагом.

Попытки получше узнать Доркас, высокую, хлопотливую и прекрасно выполнявшую свои обязанности англичанку, потребовали немало лести, обаяния и стремления угодить, но она наконец оттаяла и призналась, что очень плохо держится в седле. И что проработала у Энсуортов едва ли не с детства Эмили.

Доркас тоже была благодарна Гарету за спасение и последующую защиту своей хозяйки, но все же относилась к нему с неким подозрением, которое не пыталась скрыть.

Он услышал шаги. Ее шаги. И повернулся, ища глазами Эмили. Она вышла из коридора в сиреневом хлопковом платье, подол которого развевался на ветру. При виде Гарета она улыбнулась и пошла ему навстречу. Он сдержал слишком откровенную, слишком нежную улыбку и нахмурился.

– Что вы делаете здесь в такой час? – спросил он. – Вам не следует находиться на палубе: это может быть опасно.

Она склонила голову набок, изучая его и по-прежнему слегка улыбаясь.

– Здесь так мирно и тихо, что вы наверняка заметите приближение другого корабля, верно?

Их глаза встретились. Лучшее, что он сумел сделать, – что-то неразборчиво проворчать и облокотиться на поручень.

– Не спится?

Он намеренно вел себя сухо и отчужденно. Но чем чаще он перебирал в памяти их разговоры, чем больше вспоминал мягкий свет в ее глазах, тем сильнее был уверен, что она любила Макфарлана. И даже не пробовал состязаться с призраком друга.

– Честно говоря, я слишком много сплю. А утро такое чудесное!

Она встала рядом с ним. Мягкость и тепло ее тела притягивали его. Он твердил себе, что должен немедленно отойти, что ему надо заняться делами и проверить, все ли в порядке на барже.

Но почему-то оставался на месте, краем глаза наблюдая, как ветерок играет ее волосами, бросая их на фарфоровые щеки.

Прошло несколько минут, прежде чем он вынудил себя устремить взгляд на волны.

– Я… насколько я понял, у вас большая семья.

– Слабо сказано! – рассмеялась Эмили. – Три сестры и четверо братьев! Из них только Руфус младше меня.

– Так вы самая маленькая из сестер?

– Да, но в этом есть свое преимущество. Мы все очень близки, хотя старшие, конечно, все замужем и живут в своих домах.

Она была готова обсуждать свою семью, поскольку это позволяло ей, в свою очередь, спросить:

– Как насчет вас? У вас есть братья и сестры?

Гарет сжал губы и выпрямился.

– Нет, – выдавил он, но тут же, немного смягчившись, добавил: – Я был единственным ребенком.

Она заметила, что фраза произнесена в прошедшем времени.

– Ваши родители… их уже нет?

Он снова обратил взор на волны и кивнул:

– В Англии меня никто не ждет. Не то что вас.

– Да, когда я вернусь, в мою честь заколют жирного тельца и устроят праздник! – И если все пойдет, как она загадала, на этом празднике он будет почетным гостем!

А вдруг в Англии его все же ждут? Какая-то дама или даже невеста?

Но он сам сказал, что у него никого нет. Волна облегчения нахлынула на нее.

Он был раздражителен и сух, но она не позволяла таким пустякам ей помешать. У них впереди длинный путь. И много времени, чтобы наблюдать и видеть.

Она все еще была на стадии составления списка качеств, которыми должен обладать ее «единственный». Она точно знала, каким должен быть идеал. Но сопоставление его с реальностью оказалось более трудным, чем ей представлялось.

– Пожалуй, стоит прогуляться по палубе, – сказала она.

Гарет сразу помрачнел – как она и ожидала.

– Будет безопаснее посидеть в кают-компании, – посоветовал он, еще сильнее хмурясь.

В ответ она ослепительно улыбнулась.

– Если вы сейчас на вахте, может, пройдетесь со мной по палубе? Заодно осмотрите остальную часть баржи. – Она не дала ему возможности отказаться. Повернулась и пошла по дорожке между каютами и поручнем. И на ходу позвала Гарета: – Пойдемте же!

Гарет не смог устоять. По-прежнему расстроенный, он последовал за ней, пораженный силой ее улыбки.

Для него она была чересчур привлекательной, и с каждым днем его влечение к ней становилось все сильнее. Ему бы следовало держаться на расстоянии, но ее намерения были совсем другими.

Он молча слушал, как она, придерживая разлетающиеся волосы, что-то взволнованно говорила и показывала на баклана, нырявшего в волнах. И не уставал спрашивать себя, почему на сердце вместо ожидаемой тяжести так легко. Легче, чем за все эти долгие месяцы.