На ладонь ее протянутую упало соколиное перо, коричневое, в пятнышках. Она игриво пощекотала им мой нос, дождавшись, пока я чихну. Крепко обняла меня, как родное дитя.

Ей не надо было рассказывать, как я прожила свою жизнь. Вирь-ава видела меня малышкой, играющей в лесу рядом со столицей, видела девчонкой-подростком, сбегающей из дома, видела юной девушкой, стоящей в звонком ручье, окруженном снегом в разгар весны, видела гордой принцессой, прощающейся с жизнью ради мести, видела, как умираю. Она видела моих друзей на вчерашней полянке. Зачем ей что-то объяснять, хозяйка леса мудрей всех мудрецов на свете, ведь она женщина.

Отстранившись, она зачем-то полезла мне за ворот рубашки и показала то, что не заметила я - это была подвеска.

О ее происхождении можно было и не ломать голову, она слишком ярко говорила о своих дарителях. Это был серебряный кулон в виде клевера, каждый из четырех лепестков которого покрыт пластиной из своего камня. Зеленый нефрит, красная яшма, фиолетовый кварц, синий лазурит. Четыре лепестка наудачу. От талисмана, а это был именно он, слабо фонило магией, но не более чем как на простейшей охранке. Цепочка была тонкой и короткой, так что через голову не снять, а разорвать можно и не пробовать, будут демоны фигню всякую подсовывать.

Я дотронулась до лепестков пальцами. Они были теплыми и слабо покалывали кожу, выдавая свою истинную силу. Золотая звезда все так же продолжала лежать над ложбинкой груди там, где сердце. На ней я тоже неожиданно для себя почувствовала остаточную магию.

Вирь- ава улыбнулась мне и качнула головой.

- Ты ведь знаешь, матушка, кто он. Только мне не скажешь. Будь милостива, передай Лукинешне, что ее была правда, не врали кости про сердце. Все по ним вышло. Напророчили беду, да мне мученья. Прощай, добрая хозяйка. Спасибо тебе за милость. Встретимся еще.

Забрав перо, я села на коняшку и, помахав уходящему в дебри лосю, пустила подарок лесной владычицы по ветру. Перо завертелось и, остановившись, острым голым кончиком указало дорогу.

Только выйдя из леса в поле с прошлогодним сухостоем, я позволила себе расплакаться, ну не показывать же душевной женщине свои слезы.

Как будто ничему не научилась, не знала, не думала. Опять наступила на те же грабли. Да не лоб расшибла, а сердце вдребезги.

Ведь чувствовала - нельзя так глубоко всматриваться в эти очи, утонуть ведь можно. И что?

Сидит утопленница, слезами обливается.

Эх, раньше надо было думать.

Отмахнувшись от слез, я встала и пошла по пути, указанному пером.

Шёл уже третий день моей бесцельной поездки.

Лошадка перебирала ногами, размешивая липкую грязь, но упрямо шла, понуря мокрую голову. Я куталась в длинный плащ, пропитанный защищающим от сырости зельем. Но только теплей и суше от этого не было. Влага пробиралась под одежду, пропитав собой уже все, разумеется, кроме плаща.

Перо, мокрое, но все еще волшебное, вело меня вперед. По его велению мы уже который раз объезжали деревни, встречающиеся на пути. Чему я, впрочем, не противилась. Будет лучше, если мы пройдем эти места незамеченными.

И лишь теперь я посчитала задержку обоснованной. Впереди высились горы. Именно туда звало меня перо. А лезть по скалам на лошадке просто глупо, это мне хватило ума сообразить. Тем более такой, как моя. Была бы она покоренастей да посильней. Так что придется пока оставить ее. А там слазим, проверим и, если все обойдется, вернемся за коняшкой.

Деревенька оказалась большой, просто городок уже какой-то. Нашлась и харчевня с конюшней. Передав лошадь пареньку-конюху, я, прихватив кое-что из сумки, вошла в большой зал.

- Любезный, - обратилась я к щуплому мужичку за стойкой, - вы не подскажите, где в городе можно оставить лошадь на какое-то время?

- Да у нас можно, - рассматривая меня за неимением других посетителей, ответил он. - Надолго?

- Еще точно сама не знаю. Может быть, все решить куда проще. Вы не знаете, горы можно перейти на лошади?

Хозяин усмехнулся:

- Детка, эти горы вообще нельзя перейти. До вершины еще никто не доходил. Да и мало кто решается подниматься туда достаточно высоко.

- Ну что ж, будем надеяться, что мне высоко и забираться не придется.

- А вы, госпожа ведьма, почто в наши края-то прибыли? Ищите чего?

- Дело у меня. Комнату на ночь у вас можно организовать?

- Конечно.

- А что, в деревне все спокойно, нечисть не шалит?

- А кто ей даст шалить-то с нашими заповедными местами.

- На верху, что там?

- Горы.

Я далеко не лестно глянула на хозяина харчевни. Тот все понял.

Правильно, мужик, с магами лучше не связываться. Мы ведь даже не люди. Живем долго и неизвестно когда вновь возникнем на твоем пути и при каких обстоятельствах. Ведь могу душевно улыбнуться, уйти, а через неделю, когда из головы ты меня выкинешь, запылает твой дом неожиданно, да так, что ни водой, ни песком не затушишь.

Маги почитания требуют, а не языков подвешенных.

- Никто точно и не знает, что там в горах-то, - начал лебезить мужичек. - Знаем только, что путь наверх через ущелье один идет, а его может пройти только человек с невинным сердцем да чистой душой.

- Понятно. Значит, будем левитировать, раз пройти нельзя.

Взяв ключик от комнаты, я решила прогуляться по деревушке. Было еще довольно светло, солнце лениво скатывалось к горизонту, пронзая город своими розовыми, как кварц, лучами. Дождь прошел, и небо начало постепенно очищаться, порываясь перистыми полупрозрачными облаками. В вышине сновали быстрокрылые ласточки. "Торопятся, - отметила я. - Быть завтра дождю".

Деревня оказалась миленькой, называлась Сизая гряда и находилась у южного подножья крутой горы. По улицам свободно бегали дети, большая хрюшка залегла в луже, пару котов засели на дереве. На крылечке одного из домов сидела пожилая пара и крепко держалась за руки.

А за самым крайним домом высился огромный дуб, приведший меня в восторг.

Скинув плащ, я с юношеской ловкостью забралась по скользкому стволу в мокрую крону. Решив, что здесь, пожалуй, слишком сыро, я создала небольшой шарик и, чуть подбросив его, активизировала легкое силовое заклинание. Ну, конечно, опять не подумав. Капли разлетелись в разные стороны, некоторые и вверх. А потом вниз. На меня.

Завизжав, я так замахала руками, что чуть не свалилась с ветки, на которой устроился мой любимый зад. Ну вот, снова мокрая, как курица.

Щелчком пальца вырастила яблоко. Не потому, что голодная, их много не съешь, разве что умирая от недоедания. Меня просто ностальгия пробрала.

Вытянувшись на ветке и прикрыв глаза, я вспоминала.

И незаметно уснула. Что-что, а поспать я всегда любила.

Мне снился большой дуб в парке вольского дворца. Небо над головой такое же, как и сейчас, пасмурное, холодный ветер пробирает до костей. От дворца вверх идет столб густо серого дыма. Несколько башен разнесены вдребезги. Мой дом, моя крепость пала. Я бегу туда. Вверх по ступеням, через поваленные колонны и разбитую мебель. Что здесь было? Кожу обдает холодом.

В главном зале довольно людно. А еще асурно.

Я встаю напротив трона, где сидит мой злейший враг. Рядом коленопреклоненный брат. Тут же рядом сестры, как они выросли!

- Она скоро придет, - покосился в их сторону Хананель. - Нам остается только ждать.

Я вынырнула из видения.

Точнее, меня из него вывели. Точечным попаданием яблока. Замахав руками, я все же свалилась на землю. Прямо в лужу. Фыркнув, подняла голову.

Так и есть - мальчишки.

- Вам никто не говорил, что бросаться в людей не хорошо?

Они засмеялись. А я, еще не отойдя от своего сна, разозлилась и швырнула им под ноги легкую световую бомбочку.

- Хотя бы потому, что человек может оказаться сильнее.

Яркая вспышка озарила все вокруг. Если ты не успел закрыть глаза, ослепит на несколько часов, а если все же успел, то минут на десять.