Бодро поднявшись, она заставила Джехану сложить вышивание.

— Оставь же это и пойдем со мной. Заглянем в книгу родословных, которую Нигель так грубо называет книгой племенных жеребцов. Было бы приятно удостовериться в том, что у моих будущих внуков не окажется лишнего пальца на ноге, хвоста или третьего глаза посреди лба.

— О, Мерауд!

— Ну, конечно, я знаю, что подобное нам не грозит, ведь наши семьи не так уж тесно переплетены между собой. И все-таки мне очень любопытно узнать, что же за добавление ожидается в нашем семействе. Ну прошу тебя, пойдем! — воскликнула она, протягивая руку.

Веселость Мерауд, по крайней мере, обещала отвлечь королеву от собственных тоскливых мыслей, и потому Джехана неохотно согласилась. Десять минут спустя, следуя за Мерауд по пятам, она вошла в библиотеку и закрыла за собой дверь.

— Отец Нивард! Вы здесь? — окликнула Мерауд, оглядываясь по сторонам.

Джехана робко последовала за ней. В комнате были чисто выбеленные стены и много света, падавшего из высоких окон, выходящих на запад. И здесь не было ни души. В проеме между окнами с раздвинутыми в стороны тяжелыми алыми занавесками, свисавшими на стальных кольцах, стоял большой письменный стол, заваленный раскрытыми книгами, свитками и листами пергамента. Судя по всему, здесь кто-то напряженно работал. Украшенный барельефами очаг красовался у стены слева, нарушая монотонность бесконечных книжных полок и стоек для свитков, заполнявших все свободное пространство комнаты. Сине-зеленый узор из перекрещивающихся полос украшал стену над очагом и над окнами, и зелень краски перекликалась с зеленоватым найфордским сланцем, которым были выложены оконные ниши, ступени и подоконники.

— Похоже, здесь нет ни души, — осторожно промолвила Джехана. — Боже правый, сколько лет я не была в этой комнате!

С веселой улыбкой Мерауд прошла в глубь библиотеки и, обогнув стол, с любопытством воззрилась на разложенные на нем книги и документы.

— В самом деле? А я-то думала, что это было любимое место Бриона.

— О, да, должно быть, именно поэтому я избегала сюда заходить после его смерти.

— Ну что ж, не знаю лучшего места, где можно получить все сведения о возможных невестах, — со смехом воскликнула Мерауд, усаживаясь в кресло и пристально разглядывая генеалогическое древо, разложенное поверх прочих бумаг. — Похоже, что отец Нивард занимался теми же самыми изысканиями.

Вот родословная Рэмси. Здесь все описано. Должно быть, это Нигель дал ему такое поручение.

Подойдя ближе, Джехана бросила беглый взгляд на генеалогическое древо, а затем отошла в просторную оконную нишу слева, где в первые годы брака они с Брионом частенько проводили такие счастливые часы… Они приходили сюда летом после обеда, лениво устраивались среди гор мягких подушек, читали Друг другу вслух баллады и легенды, потягивая охлажденное вино, а порою даже предавались плотским утехам. Сладостные воспоминания нахлынули на нее, и душа Джеханы заныла, тоскуя по супружеским ласкам, о которых она почти успела позабыть за восемь лет своего вдовства, — но одновременно мысль о муже словно окутала ее мантией мира и покоя.

У королевы перехватило дыхание, и она взглянула вниз, на конюшенный двор, чтобы немного отвлечься, но к ее собственному изумлению, старые воспоминания больше не причиняли боли, как прежде, они лишь вызывали чувство сладкой печали.

Это привело ее в недоумение, ибо прежде всегда, стоило ей лишь подумать о своей утрате, как в душе вновь поднималась привычная боль.., и страх. Но теперь все это прошло. Осталась лишь нежность и любовь. С этим чувством она вышла из оконной ниши, легонько провела пальцами по корешкам томов, выставленных на полке у очага, вспоминая, как гордился ее муж этой королевской коллекцией.

Не вся библиотека была делом рук Бриона. Ее собирали множество королей и принцев Халдейнов.

Король Донал, отец Бриона, обладал немалыми познаниями и слыл человеком весьма ученым, несмотря на свои многочисленные успешные военные походы, и в дальних краях приобрел множество книг и рукописей, которые считались теперь украшением королевской библиотеки; но еще даже до Донала ремутская королевская библиотека славилась тем, что в стенах ее обретается одно из лучших собраний древних текстов во всех Одиннадцати Королевствах.

Брион куда больше увлекался искусством войны и дипломатии, нежели книжной ученостью, но и он продолжал семейную традицию собирания книг и, в отличие от многих своих предшественников, находил также время читать их, — хотя и никогда не был настоящим мудрецом или философом. Мудреные науки давались ему тяжело, и Бриону недоставало терпения, каковое следует считать одним из основных качеств любого, кто посвящает себя книжным трудам. И все же, пусть и на свой манер, но Брион любил науки и внушил эту любовь к знаниям своему сыну, и проводил в библиотеке немало счастливых часов. И сейчас Джехана в задумчивости бродила мимо книжных полок у очага, касаясь пальцем то одного потрепанного тома, то другого, стряхивая пыль с пергаментного свитка и припоминая те книги, что доставляли ее мужу особенное удовольствие.

Вот, к примеру, «Carmena Sancti Bearadi», которую любила и она сама. Ее автором был один из далеких предков Бриона.

А вот на другой полке его любимые трактаты по военному мастерству: «Historia Mearae», «Liber Regalis Gwyneddis», «Bellum contra Torenthum», переплетенный в кожу фолиант «Reges Gwyneddis post Interregnum». Когда Джехана обнаружила последний том, то невольно задалась вопросом, кто же допишет главу о самом Брионе в хроники королей, что правили Гвиннедом после Междуцарствия. Он был добрым и мудрым правителем, несмотря на то, что чересчур увлекался запретной магией, чем подверг большой угрозе свою бессмертную душу, и она могла лишь надеяться, что историки грядущих времен будут снисходительны к нему.

С печальным вздохом Джехана отвернулась и окинула взором остальную библиотеку. Мерауд по-прежнему жадно перечитывала генеалогию правящего семейства Меары, чертя пальцем какие-то линии и заглядывая в раскрытый рядом том. Стену напротив, за спиной у Мерауд, также целиком закрывали книжные полки, а в дальнем левом углу Джехана заметила еще одну красную штору, чуть поменьше, чем на окнах, вероятно, скрывавшую за собой уборную, хотя прежде она не помнила, чтобы таковая имелась в библиотеке.

Ощущая легкое любопытство, она подошла ближе и отдернула занавес. Подобно большинству уборных, эта представляла собой небольшое помещение в форме буквы Г. Отверстие ствола шахты было проделано во внешней стене, однако каменная кладка выглядела совсем свежей, не покрытой ни краской, ни побелкой. Пожалуй, она не придала бы этому никакого значения, решив, что сие добавление было сделано Келсоном после смерти отца, — вот только, опуская штору, она заметила нечто похожее на арку в стене, соединявшей библиотеку с соседней комнатой.

Порывшись в памяти, она так и не могла припомнить, что за помещение могло оказаться там, с Другой стороны, и уж точно между ними никогда не было прохода. Озадаченная, Джехана вновь отдернула штору и пригляделась поближе. И правда, в стене имелась высокая арка, но вся она была заложена камнем. Может быть, таков был замысел архитектора, который хотел облегчить вес стены. Скорее всего, ее собирались затем побелить, но то ли забыли, то ли пока еще не успели этим заняться. Однако же, во времена Бриона ничего похожего здесь не было, в этом Джехана была уверена.

Она рассеянно потянулась, чтобы коснуться рукой камня, прежде чем вернуться к Мерауд, но пальцы ее не встретили.., ничего.

Она с трудом удержалась от изумленного возгласа, — хотя так и не смогла бы объяснить даже самой себе, что за сила заставила ее попытаться дотронуться до стены. Она с опаской потянулась вновь, и тут же поспешила отдернуть руку, обнаружив, что кончики пальцев ее словно бы проваливаются вглубь камня, как будто перед ней был лишь невесомый дым.

Сжав руку в кулак, Джехана прижала ее к груди, словно силясь унять неистово бьющееся сердце, и с трудом заставила себя не впадать в панику. Она не знала, кто, почему и каким образом сотворил это чудо, но не сомневалась, что здесь не обошлось без магии. Однако удивительное дело, сейчас, думая об этом, она чувствовала не только страх и отвращение, как всегда, когда речь шла о колдовстве, но также и отстраненное любопытство. Она никак не могла понять, какой смысл был устраивать магическую стену в столь неподобающем месте, — в уборной, подумать только! — однако ее неожиданно приободрила та мысль, что все это, несомненно, дело рук ее сына Келсона.