Другое дело — Рис. Величие Скалистых гор, вызывающее благоговейный трепет, сами размеры и разнообразие ландшафта Колорадо всегда потрясали его, хотя он прожил в этом штате уже больше пяти лет. Он много путешествовал с тех пор как уехал из приюта сестры Фрэнсис Роуз в Нью-Йорке, проехал по Миссисипи от Сант-Луиса до Нового Орлеана. Потом он двинулся на запад к Галвестону и на север, пересекая огромные равнины Техаса. Он даже повидал легендарный Тихий океан и работал банкометом за столом для игры в фараон в шикарном казино Сан-Франциско. Но его всегда влекли к себе горы. «Именно здесь я хотел бы навсегда поселиться». Он перевел взгляд с видов за окном на сидевшую рядом с ним молодую женщину. Он проведет с ней всю оставшуюся жизнь. У Тори было все — красота, воспитание, невинность, и вместе с тем ум и даже душевность, лишь бы удалось освободить ее от хрупких шнурков корсета Хедды. У нее было все, кроме любви к нему. Он считал, что со временем это изменится, и опять устремил свой взор за окно, чтобы насладиться проплывающими видами.

Через некоторое время он улыбнулся Хедде и опять обратил свое внимание на Тори.

— Нам действительно следует определить дату, любимая, ты согласна? В конце концов, официальная помолвка состоялась.

Тори перевела взгляд с Хедды на Риса, но она еще не успела ответить, как вмешался Стоддард.

— Для этого будет масса времени после того, как мы все уладим в Денвере, то есть когда мы купим все, что нужно из одежды и для дома, — торопливо поправился он.

— У Лорингов огромные склады. У них такой же большой выбор товаров, как в крупнейших торговых домах Нью-Йорка. Не думаю, что отбор домашней утвари займет много времени, — заметил Рис, все еще не отводя своего взгляда от Тори. — Конечно, остается проблема приданого… — Он замолк, не договорив, с удовольствием наблюдая за тем, как она покраснела.

Тори представила себе его сладострастные мысли о просвечивающем нижнем белье и чулках из чистого шелка. Ее губы дернулись, несмотря на смущение, когда она подумала, что купит полдюжины ночных сорочек из красной фланели вместе с ночными панталончиками… «Но он с удовольствием стянет их с тебя», — прошептал ей коварный внутренний голос. Она опять покраснела.

— Думаю, стоит отложить свадьбу на декабрь, — холодно предложила Хедда. — Это даст достаточно времени для подготовки. Праздники очень подходят для свадьбы, в конце концов, — добавила она со слащавым сарказмом.

— Давайте посмотрим, сколько уйдет времени на доставку покупок, — отозвался Рис, побуждая ее сказать еще что-нибудь.

Флавия Голдшток затаилась за пальмой, торчавшей из кадки в фойе гостиницы «Америкен Хаус». Она только что великолепно пообедала с Блэки, когда к стойке портье подошли четыре продымленных в дороге путешественника.

На двух богато одетых и привлекательных женщин она лишь бегло взглянула, сосредоточив свое внимание на мужчинах — Стоддарде Лафтоне и Рисе! Рис опять в Денвере, стал старше на пять лет и соблазнителен, как сам грех, к тому же явно богат.

При мысли о том, что два ее бывших любовника связаны деловыми интересами, она бесстыдно улыбнулась, прикрыв лицо голубыми кружевными перчатками. У Стоддарда появилось брюшко, но он был не подарком и тогда, когда она знала его в Старлайте. Удивление вызывал Рис, который всего несколько лет назад был зеленым юнцом, бегавшим за ней, как преданный щенок. Уже тогда он с жадностью учился у нее, а она мастерски обучала его. Но тогда у него не было ни цента за душой.

Рассматривая наметанным глазом его костюм, Флавия заметила рубиновую булавку, сверкавшую в его шелковом галстуке, а в камнях она знала толк. Даже его туфли были сшиты по заказу. Да, несомненно, он пошел в гору. Но что его связывало с напыщенным старым Стоддардом? Она переключила свое внимание на женщин. Одна была старше — жена Лафтона, ведьма, которая шантажом заставила этого дуралея бросить ее, оставив без цента. Конечно, все обернулось как нельзя лучше, поскольку это привело ее в Денвер. Молодая женщина была копией матушки. — «Довольно „миловидная, — подумала Флавия, — если кому-то нравятся хрупкие блондинки с ледяной водой вместо крови“.

Ее глаза задумчиво прищурились, когда Рис закончил формальности и возвратился к роскошному дивану, где скромно устроились две блондинки. Он любезно взял девушку за руку и помог ей подняться, источая это дьявольское валлийское очарование, которое Флавия находила неотразимым.

— Так вот, значит, откуда дует ветер, — пробормотала она, проверив, нет ли у Тори на руке кольца. Крупный бриллиант был заметен даже с такого расстояния. Для таких гордецов, как Лафтоны, принять в семью такого человека, как Рис, можно было только если он действительно разбогател!

Актриса Флавия Голдшток ни раньше, ни теперь не отличалась сентиментальностью, иначе бы она в итоге оказалась в зависимости от таких мужчин, как Эммет Хаузер. Но она просто купалась в мужском обожании. Когда-то она в избытке получала его от Риса. Так же как и от Стоддарда. На ее губах появилась слащавая улыбка, когда у нее моментально созрел план, как отомстить Лафтонам и одновременно возвратить привязанность Риса.

Она выплыла из-за большой пальмы как раз в то время, когда четверка направилась к лестнице отеля. Они не могли не столкнуться.

— Ой, здравствуйте. Рис! Вы ведь Рис Дэвис, не правда ли? Сколько же прошло… четыре, нет, даже не верится, пять лет? — Она протянула унизанную дорогими кольцами мягкую белую руку без перчатки, и позволила ему пожать ее.

— Мисс Голдшток, как неожиданное удовольствие, — отозвался Рис, приветствуя ее чисто формально пожатием руки, а про себя подумал: «какое неожиданное несчастье». Он криво улыбнулся и повернулся к Лафтонам, чтобы представить ее. Флавия, к счастью, была одета как дама, в элегантный синий костюм.

— Разрешите представить вам мою невесту, — он сделал на этом слове ударение, но заметил, что в темных глазах Флавии прыгают чертики, и понял, что зря старается, — мисс Виктория Лафтон, Тори. — это моя старая знакомая, Флавия Голдшток.

Тори с ужасом смотрела на приближающуюся очаровательную брюнетку. «Она! Эта артистка, с которой путался отец много лет назад. И, очевидно, Рис тоже». Она деревянно кивнула, но не улыбнулась, не посмела даже взглянуть на свою мать.

— Этот джентльмен…

— А, Стоддард, как поживаете? — прервала Флавия. — А это, конечно, миссис Лафтон, какое удовольствие! — Флавия слегка кокетливо склонила голову, театрально демонстрируя снисходительность к Хедде. — Несколько лет назад, когда моя труппа давала гастроли в Старлайте, мы были знакомы с вашим мужем. Он всегда покровительствовал искусствам.

В этот момент Рис с удовольствием поменялся бы местами с Вилли Уилкоксом и оказался бы на дне глубочайшей шахты на прииске «Леди Виктори».

Стоддард натуженно кашлянул, а Хедда взирала на нее с ледяным презрением.

Не желая упустить благоприятный момент, Флавия выпалила:

— Надеюсь, что вы не побрезгуете навестить старых знакомых, пока находитесь в Денвере, Рис. Блэки Дарго это доставило бы большое удовольствие. — Эти слова привлекли всеобщее внимание. Знаменитый главарь преступного мира Денвера был известен в Скалистых горах каждому.

Рис отбросил всякие приличия и хищно ухмыльнулся, подзадоривая ее выкинуть новый номер. — Возможно, я и навещу его. Он случайно не покровительствует искусствам? — Рис не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать, как увлажняется накрахмаленная рубашка Стоддарда.

— Конечно, дорогой. В настоящее время я играю… в Опера Хаус. Вы просто обязаны прийти на спектакль, пока находитесь в городе.

Хедда напряглась и даже вытянулась от возмущения и, казалось, стала на несколько дюймов выше. Уничтожающим тоном она заявила:

— Мой муж и я не покровительствуем музыкальным помосткам. Мы находим их слишком вульгарными, совершенно непригодными для хорошо воспитанных барышень. А теперь, прошу прощения…

— Ах, миссис Лафтон. Уверяю вас, я не выступаю на эстраде. Я исполняю драматические роли в пьесах Шекспира. Сегодняшний спектакль может представить для вас особый интерес… — Она сделала паузу, чтобы произвести нужный эффект, и обратилась к Рису и Стоддарду. — Может быть, для джентльменов это окажется даже более поучительным. «Укрощение строптивой». Будьте здоровы. — Она двинулась к выходу, шурша шелковыми юбками, ее блестящие, черные, как смоль, волосы раскачивались в такт шагам.