«Пожалуй, мне следует вернуться к Марсу как можно скорее, — думал Боб. — Может быть, сконцентрировав все свое внимание, я на месте смогу что-нибудь обнаружить, поскольку пленки у меня больше нет».

Однако спустя некоторое время здравый смысл возобладал над любопытством. Моран даже спросил себя, стоит ли ему вообще заниматься расследованием. Не лучше ли сообщить о своих подозрениях полиции, и пусть она сама разоблачает Марса, если он действительно является сообщником невидимок. Но примет ли всерьез полиция его фантастическую гипотезу? Ему просто-напросто рассмеются в лицо. Тем не менее если профессор Марс действительно сообщник преступников, то его следует как можно скорее отправить за решетку. Интеллектуал с криминальными наклонностями гораздо опаснее для общества, чем простой жулик. И Боб Моран решил, что будет продолжать расследование.

Моран взглянул на будильник, стоящий на тумбочке. Было четыре часа утра.

— Чтобы нанести новый визит профессору, — пробормотал Боб, — мне нужен предлог. Кстати, я ему уже говорил, что покажу первый вариант своей статьи. Тогда — за работу… Это, пожалуй, первый случай, когда я напишу статью, которая никогда не будет опубликована… В конце концов, — продолжал он говорить сам с собой, — о чем я сожалею? Дело есть дело…

Сев за стол, он заложил чистый лист в пишущую машинку и начал печатать, поглядывая в сделанные во время беседы с Марсом заметки. Часам к десяти утра он уже закончил свою статью-предлог. Потом приготовил яичницу из двух яиц, хлеб с маслом, кофе и фруктовый сок. А после всего этого подошел к телефону и набрал номер профессора Марса.

Марс сам взял трубку.

— Здравствуйте, профессор! Это говорит Моран.

— Рад вас слышать, господин Моран! — В тоне профессора улавливалась очень легкая насмешка, а может быть, это и показалось. — Я не надеялся так быстро услышать ваш голос…

— Видите ли, я написал статью быстрее, чем рассчитывал, — объяснил Боб. — «Рефлет» предполагает поместить ее в одном из ближайших номеров. Поэтому мне хотелось, чтобы вы ее просмотрели как можно скорее…

— Когда вы хотите встретиться?

— Может быть, прямо сегодня? — предложил Боб. — Это бы сэкономило нам время…

Марс помолчал, затем сказал:

— Ну, давайте сегодня… Какое время вас устроит, господин Моран?

— На ваше усмотрение, профессор…

— Тогда на три часа, как вчера.

Это Бобу подходило.

— Согласен. В три часа, профессор. До скорой встречи…

— До свиданья, господин Моран.

Телефон, щелкнув, отключился. Моран улыбнулся и потер руки.

— Ну что ж! Теперь дело за мной, профессор Марс! — сказал он громко. — Думаю, что наконец разберусь, связаны вы с невидимками или нет!

В условленное время Моран был у виллы профессора Марса. Калитка уже была открыта, и возле нее стоял тот же самый слуга. Через несколько минут Моран пересек сад с кошачьей фауной и уже входил в кабинет Марса. Указав Морану на кресло, тот сразу же спросил:

— Ну и где ваша статья, господин Моран? Интересно почитать, что вы там обо мне написали…

Боб Моран знал, что этот сердечный прием нисколько не характерен для профессора Марса, который, как его информировал Клэрамбар, вовсе не жаждал популярности.

Но, не желая обнаруживать свои мысли, Моран вытащил из кармана пиджака статью и начал читать ее вслух вполголоса, стараясь делать это с выражением, чтобы ни одна деталь не миновала внимания его хозяина. Играя эту комедию, Боб время от времени бросал внимательные взгляды вокруг себя, в частности на камин и витрины с солдатиками, стараясь хоть что-то обнаружить.

Время от времени Марс прерывал Морана, чтобы уточнить то или иное положение, тот или иной термин или исправить какую-нибудь, с его точки зрения, ошибку. Наконец все было закончено, и Моран спросил:

— Ну как, профессор? Ваше мнение?

Марс благожелательно кивнул:

— Неплохо, неплохо… Правда, я заметил, что вы включили кое-какие сведения, которых я вам не давал, особенно касательно моих работ…

— Видите ли, профессор, Национальная библиотека на то и существует. Я нашел там важную для меня документацию, касающуюся ваших работ, в частности по структуре атома…

Чувствовалось, что последнее замечание привлекло внимание Марса, так как его мутноватые зеленые глаза остро глянули на Морана поверх очков.

— Я уже говорил вам, господин Моран, что испытываю неприязнь к журналистам. Может быть, я отнесся к вам с излишней доверчивостью…

Пожевав губами, он добавил:

— А как ваши вчерашние фотографии?

Боб сразу почувствовал ехидство в его вопросе.

— Сожалею, но тут получилась некоторая неувязка. Впрочем, полагаю, что «Рефлет» направит к вам фотографа-специалиста.

Говоря все это, Моран зорко оглядывался, особенно обращая внимание на толщину стекла, без всякого сомнения изготовленного фирмой «Секюрите», а также на то, что витрина покоилась на прочном основании и, должно быть, очень много весила. Ни вес солдатиков, ни их ценность не требовали таких предосторожностей.

Подозрения Боба все больше и больше укреплялись. И тут он вздрогнул, глядя на одного солдатика, стоящего на каминной полке, — греческого гоплита. Сколь ни мимолетно было его замешательство, профессор Марс это заметил:

— Я смотрю, вас очень привлекает моя коллекция, господин Моран.

Боб, взяв себя в руки, тут же кивнул, соглашаясь.

— Знаете, не столько коллекция, сколько камин. Если я не ошибаюсь, то фаянсовые плитки, которыми он выложен, относятся к эпохе Людовика Пятнадцатого. Разрешите взглянуть поближе…

Не ожидая согласия, Моран поднялся и подошел к камину с видом завзятого антиквара. И в то время, как левой рукой он поглаживал плитку, правой попытался приподнять греческого гоплита.

«Весит значительно больше, чем любой оловянный солдатик, — подумал Боб, которому удалось чуть-чуть качнуть фигурку. — Я бы даже сказал, что он весит, как нормальный человек…»

Как ни был осторожен жест Морана, он не ускользнул от внимания профессора Марса, который тут же сказал:

— Вы знаете, фигурки, что стоят на камине, приварены к подставкам, так что и не пытайтесь их поднять…

Моран удивленно повернулся к ученому:

— Я и не пытаюсь. Просто хотел подвинуть, чтобы лучше рассмотреть плитку. Впрочем, что касается изразцов, то я ошибся. Конечно, они в стиле Людовика Пятнадцатого, но сделаны в более позднее время.

Марс, казалось, не слышал последнего замечания относительно изразцов.

— Я и не подозревал вас в попытке присвоить этого оловянного солдатика, господин Моран, — сказал он с саркастической улыбкой. — К несчастью, ничто в мире не сравнится с вашим любопытством… журналистским. У меня есть очень редкие старинные вещицы, которые я предпочитаю надежно прятать от завистливых собратьев-коллекционеров. Вот поэтому-то те образцы, которые не помещаются в витрине, закреплены у меня на камине…

Боб промолчал. Да и что он мог сказать? Может быть, действительно шестисантиметровый гоплит был наглухо закреплен на каминной полке? Но его поразило другое, нечто совершенно невообразимое. У него возникло впечатление, что гоплит пошевелился, как будто он был живым существом.

Покидая на этот раз дом физика, Боб не испытывал ни малейшего сомнения в его виновности. То, что он почерпнул из работ профессора, и сведения о его последних открытиях объясняли происхождение невидимок. Конечно, в его версии еще зияли дыры, но углубленное официальное расследование могло бы их закрыть.

«Моя роль сыграна, — думал Боб. — А вернувшись домой, я все сообщу Жаку Принцу. Уж полиция вместе с ним разберется с профессором Марсом».

Однако, придя домой, он не смог связаться с Жаком Принцем. Сотрудник, с которым он разговаривал по телефону, сообщил, что Жак находится в провинции, где заканчивает одно расследование, и вернется только завтра.

Предупредив сотрудника детективного агентства, чтобы Принц немедленно связался с ним, как только вернется, Боб повесил трубку. Подумав немного, он сказал сам себе: