Едва начав читать благодарственную молитву, Манелла услышала мужские голоса и, чтобы не встречаться с маркизом или его друзьями, проскользнула в ризницу.

Ее внимание привлекли хранившиеся там вещи. В церкви, расположенной по соседству с их имением, священники не имели таких роскошных и разнообразных одежд. Не было в ней и драгоценной церковной утвари. Увлекшись этими новыми для нее предметами, Манелла не испугалась, когда услышала шаги, гулко разнесшиеся в тишине часовни. Едва ли кто-нибудь вздумал бы войти в ризницу.

Манелла принялась разглядывать старинный квадратный столик, на котором лежали две церковные книги, по-видимому, для записей о рождениях и смерти, требник, несколько молитвенников и большая старинная Библия в синем кожаном окладе.

Вдруг ее внимание привлек разговор, а точнее зловещий, таинственный, приглушенный тон, в котором он велся. Мужчины, вошедшие в часовню, остановились, должно быть, прямо перед ризницей и перешептывались по-французски.

Теперь она не сомневалась, что это граф де Фуас, чье имя Доббинс не смог выговорить, и другой приятель маркиза, приехавший вместе с ним.

— Все пойдет как по маслу, — сказал один француз.

— Надеюсь, — согласился другой. — Я попросил отца Антуана приехать пораньше спрятаться и подать сигнала.

— Едва ли кто станет его искать. Кстати, я уточнил у маркиза: в этой часовне богослужение для слуг проходит раз в неделю, по воскресеньям. Служит викарий, который живет в деревне.

— Отец Антуан будет здесь, как только мы закончим ужин. Теперь нам остается проведать повариху — и дельце обстряпано.

Послышался отвратительный приглушенный смех.

— Уверен, с ней мы без труда договоримся, ведь английские слуги славятся своей продажностью.

Манеллу возмутило не столько намерение двух явных негодяев привлечь к своему заговору повариху, то есть ее, сколько их мнение об английских слугах. Она буквально задохнулась от негодования.

Однако благоразумие подсказывало ей дослушать разговор до конца, чтобы встретить злоумышленников во всеоружии.

— Положитесь на меня, — продолжал один голос, девушка почему-то решила, что он принадлежит именно графу. — Подмигну этой старой толстухе, суну в лапу пару луидоров, и подсыплет все, что надо, как миленькая.

— А вы что, ее уже видели? — обрадовался собеседник предполагаемого графа.

» Да полно, граф ли он? — спросила себя Манелла. — Неужели французский аристократ может так вульгарно выражаться?«

— Все они здесь одинаковые, — беспечно отвечал граф. — Уж я умею поладить с пожилыми женщинами.

— И с молодыми тоже, — хихикнул его собеседник. — Да не забудьте, что платить надо не луидорами, а соверенами. Дело верное, но надо все-таки соблюдать осторожность.

Вспомнив об осторожности, злодеи перешли на шепот. Манелла услышала лишь обрывки фраз:» наведался в кладовую… все под замком… ничего интересного… и все равно достанется нам…«

Эти слова отчасти объясняли странную сцену, свидетельницей которой она стала накануне. Конечно, детали оставались для Манеллы загадкой, но главное ей было ясно: мнимые друзья графа готовили какой-то заговор да вдобавок интересовались содержимым кладовой, по-видимому, рассчитывая поживиться деньгами или ценными вещами.

Оба заговорщика зло расхохотались, Манелла содрогнулась от отвращения тем большего, что грязная интрига обсуждалась под церковными сводами.

Послышались шаги, потом едва скрипнула закрываемая дверь.

Злодеи ушли. Манелла выскользнула из своего укрытия, но не торопилась выходить в коридор, опасаясь, что французы могли остановиться неподалеку и заметить ее, а также желая собраться с мыслями.

— Странно, при чем тут священник? — недоумевала она.

Как ей показалось, они имели в виду католического священника.

Поскольку у Манеллы не возникало никакой разумной версии, она не стала забивать себе голову праздными догадками. В любом случае она многое узнает, судя по тому, что к ней должны были обратиться с какой-то просьбой и даже предложить взятку.

» Да уж, воображаю, как он будет поражен, когда увидит меня!«— подумала Манелла.

Она была неприятно взволнована.

Решив, что французы наверняка отошли достаточно далеко, Манелла вышла из часовни.

Не успела Манелла вернуться на кухню, как туда зашел один из лакеев с сообщением:

— Его милость граф, гость его светлости маркиза, желает с вами поговорить и просит зайти в кабинет.

Это был молодой парень, по-видимому, выбранный в услужение из крестьян. Судя по тому, как старательно он выговаривал титулы, работа в замке ему еще не приелась, и он был в восторге от того, что благодаря статной фигуре и относительно правильной речи приобщился, хотя бы опосредованно, к сильным мира сего.

Они миновали кладовую, спустились по боковой лестнице, и перед входом в холл юноша, открыв одну из дверей, пропустил Манеллу в кабинет — небольшую, скромно меблированную комнату, уставленную стеллажами с конторскими книгами. Очевидно, в имении с давних пор был хорошо налажен учет.

Но Манелле недосуг было рассматривать убранство помещения. В кабинете ее ожидал гость маркиза, один из тех мужчин, кто шептался в часовне.

Когда лакей затворил дверь, оставив Манеллу наедине с французом, тот воззрился на девушку, не скрывая удивления.

— Я же звал повариху, — сказал он по-английски. Манелла ответила ему по-французски:

— Я и есть повариха, милорд. — Она улыбнулась. — Видите ли, по национальности я француженка, но всю жизнь прожила в Англии.

— Это для меня новость, — признался заговорщик, пытаясь сообразить, чем обернется для него эта неожиданность. — Я предполагал, что здесь служит обычная повариха-англичанка, которая провела в доме много лет. Хотел, видите ли, лично поблагодарить вас за вчерашний ужин.

— Полагаю, что вам больше понравится сегодняшний, — заметила Манелла. — Меню покажется вам более привычным.

— Нас будут потчевать французскими блюдами? — оживился граф. — Какой приятный сюрприз!

— Ужин будет целиком состоять из блюд французской кухни, — заверила его Манелла, — и я буду очень огорчена, если он вам не понравится.

— Это исключено, тем более что он будет приготовлен вашими очаровательными ручками, — галантно возразил француз.

Манелла догадалась, что он пытается с ней флиртовать. Она ничего не отвечала, но всем видом давала понять, что спешит.

Убедившись, что его куртуазное замечание оставлено без внимания, граф перешел к делу.

— В общем-то, я пригласил вас, мадемуазель, — я прав, называя вас так? — не только для того, чтобы выразить вам свою благодарность. Знаете ли, мы все — гости и искренние друзья его светлости маркиза — задумали сделать ему маленький сюрприз.

Манелла выражала внимание, но не говорила ни слова в ответ.

— Так вот, мы решили дать ему э-э-эликсир, придающий, так сказать, э-э, бодрость и жажду к жизни. Манелла молчала.

— Вам ли, француженке, не понять, что я подразумеваю, — добавил граф, гадко подмигнув.

Поскольку ответа не последовало, он достал из нагрудного кармана крошечную шкатулочку, скорее всего табакерку, и показал ее Манелле.

Манелла не проронила ни слова. Она заметила на эмалевой крышечке герб, должно быть, фамильный герб графа.

Граф заговорил менее развязным тоном. Вероятно, сдержанность Манеллы действовала ему на нервы.

— Видите ли, я говорил об эликсире… э-э… так сказать, фигурально. В этой шкатулочке — порошок из высушенной травы, произрастающей в Центральной Африке. Тот, кто попробует его, испытывает экстаз, будто воспаряет к небесам. Надо думать, по молодости лет, вам неизвестно о подобных средствах.

— Звучит заманчиво, — сказала Манелла. — Вы правы, месье, мне не доводилось слышать об этой траве.

— Тем лучше для вас, — деланно обрадовался граф. — Значит, и вам наша шутка покажется забавной.

— В чем же она Заключается и почему вы посвящаете в свой секрет меня? — спросила Манелла, уже предвидя ответ.