У нее было только одно объяснение, отчасти литературного происхождения. Графиня, как она теперь осознала, была очень привлекательной дамой. Возможно, маркиз скучает по ней. И от скуки попытался найти ей мимолетную замену в лице мисс Шинон, хорошенькой молоденькой кухарочки. Но безыскусная болтовня неискушенной девушки не могла долго занимать мужчину с таким изощренным умом и богатым светским опытом.

Спустившись с холма, он взглянул на свою спутницу свежим взглядом, заметил все изъяны ее простоты и молодости по сравнению с изысканными столичными дамами и едва дождался возвращения в замок, где их пути расходились сами собой: мисс Шинон, как Золушке, надлежало пройти боковой дверью к себе на кухню, а ему, блестящему владельцу обширнейших поместий, — заняться делами, подобающими джентльмену.

«Жаль, что, в отличие от Золушки, мне не суждено порадоваться счастливому завершению сказки», — вздохнула Манелла.

Возвращаясь на более реальную почву, она вспомнила рассказ Доббинса про злодейку-графиню. «Вы же знаете, какие они, эти лягушатницы, — с убеждением рассказывал Доббинс, который наверняка в своей глуши впервые увидел иностранцев. — Всегда говорят одно, а подразумевают другое, намекая на третье. Да еще этот их тарабарский язык! Правда, его светлость говорит по-французски не хуже их. Все понимал, как надо, и все посмеивался. Видно, ему приятна такая замысловатая беседа!»

«Надо и мне попробовать держаться так же! — решила Манелла, вспомнив, что в ней тоже течет французская кровь. Правда, насколько она знала свою бабушку, та предпочитала искренность и изящество, а иноземная пассия маркиза, с ее действительно вычурным разговором, показалась Манелле несколько вульгарной. Если бы девушка была поопытнее, она нашла бы повод провалиться под землю от некоторых ее шуточек.

Однако в романах английских авторов роковые французские обольстительницы представлялись именно в духе описания, данного Доббинсом. Они были забавны в разговоре, бойки на язык и умели держать мужчин в узде, помыкая ими для своих целей.

Впрочем, каково бы ни было мнение маркиза об этой даме, теперь он должен освободиться от иллюзий, оценив ее коварство. По правде говоря, когда все выяснилось, девушка удивлялась, как маркиз мог поверить этой интриганке с самого начала.

Даже Манелла, которой так мало приходилось встречаться с людьми, сразу почувствовала неприязнь к гостям маркиза. Они напомнили ей хищных птиц: крикливых, с жадностью слетавшихся туда, где угадывалась добыча.

Когда она заглянула в столовую, и граф, и месье Граве показались ей весьма несимпатичными, более того — отталкивающими, в особенности последний. Ей еще тогда вспомнилось, как говорила миссис Белл о неподходящих знакомых;» Такого в хороший дом и вместо кота не пустят «. В качестве друзей французы явно не подходили для приличного дома.

Счастье, что она в последний момент спасла маркиза. Иначе быть бы ему теперь женатым на этой противной графине.

Она хотела поздравить себя с победой, но ее пронзила догадка: возможно, теперь, когда все улеглось, маркиз сожалеет о своем спасении.

Минут пять Манелла добросовестно расчесывала свои роскошные волосы, как полагалось в то время у барышень по всей Европе. Считалось, что, если проводить по волосам щеткой сто раз с утра и сто раз с вечера, это окажет чудодейственное влияние на самую безнадежную шевелюру.

Вот если бы маркиз случайно увидел, какие у нее длинные волосы!

Задув свечи, Манелла легла в постель. Ей было тревожно и грустно. К глазам подступали слезы.

Она наклонилась и погладила Флэша.

— Красивый мальчик, — сказала Манелла. — Ты у меня самый лучший, самый верный, ты меня никогда не обидишь.

Только теперь она поняла, что обижена, найдя верное слово для своего настроения.

Ей оставалось лишь утешать себя доводами рассудка. Она никак не могла рассчитывать на длительное внимание со стороны маркиза, это вполне естественно. А значит, у нее нет никаких оснований обижаться на этого человека, который ей ничего не предлагал, не обещал, а следовательно, волен поступать, как ему заблагорассудится, в том числе и вычеркнуть ее из памяти.

Сказав себе все это, она крепко зажмурила глаза и принялась за молитвы.

Девушка уже стала засыпать, как вдруг ее насторожило тревожное рычание Флэша. Судя по поведению пса, он почуял опасность. Умный сеттер стремительно поднялся, осторожно, чуть ли не на цыпочках, подошел к окну и вновь зарычал.

— Что такое, Флэш? — шепотом спросила Манелла, предчувствуя недоброе.

Пес не лаял, но в глотке у него все клокотало, что было верным признаком тревоги.

Манелла соскользнула с кровати, подкралась к окну и выглянула, чуть-чуть отодвинув штору.

Хлынувший сквозь щелку лунный свет был так ярок, что она на мгновение зажмурилась.

Манелла посмотрела вниз и едва не вскрикнула от неожиданности. Под ее окном находился мужчина.

Удивительно было не это. Манелла знала, что в ночное время по парку иногда проходят сторожа. Мужчина не стоял на земле. Он карабкался по наружной стене замка, что было не слишком трудно, так как между камнями старинной каменной кладки образовались глубокие трещины.

Взбираясь по стене, можно было даже передохнуть. Над окнами свисали карнизы, а между этажами — украшения грубоватой каменной резьбы.

Манелла неотрывно глядела на человека, который с неведомой целью лез среди ночи по отвесной стене. Присмотревшись, она заметила спрятанный в глубине кустарника экипаж, возле которого маячили две мужские фигуры.

Вдруг Манелла спохватилась: злоумышленник — а кто еще стал бы лазать по чужим стенам? — подбирался к ее комнате!

Пожалуй, она его даже узнала. Во всяком случае, в этой цепкой обезьяньей фигуре ей почудилось разительное сходство с мерзким месье Граве.

Приглушенно вскрикнув, Манелла в панике отскочила от окна, распахнула дверь, выбежала в коридор и бросилась к единственному знакомому ей человеку, который спал на этом этаже, — к маркизу.

Покои хозяев находились далеко от ее скромной спаленки. Однако испуг прибавил ей резвости, и вместе с Флэшем они домчались до дверей парадной спальни в несколько мгновений.

Ни секунды не колеблясь, Манелла без стука пробежала через небольшую переднюю и, легко разглядев дверь при свете большого канделябра, осторожно вошла в спальню.

Вопреки ее ожиданиям, маркиз еще не спал, а читал, лежа в кровати. Когда в его комнате вдруг появилась Манелла, он поднял голову, обратив на нее удивленный взгляд.

Запыхавшись от волнения, Манелла принялась сбивчиво рассказывать о новом происшествии:

— Там какой-то… мужчина. Наверное, месье Граве. Карабкается по стене. По-видимому, хочет меня убить за то, что я вчера сделала.

В возбуждении она едва выговаривала слова.

Казалось, до маркиза не сразу дошел их смысл. Наконец он отложил книгу и решительно поднялся.

Накидывая куртку — он был в рубашке и домашних панталонах, — маркиз сказал:

— Оставайтесь здесь, а я пойду разберусь, что там происходит.

Он достал из верхнего ящика комода пистолет и засунул его в карман куртки. Лишь теперь Манелла вспомнила, что она тоже захватила с собой отцовсский дуэльный пистолет. И как она сама не додумалась вооружиться?

— Не выпускайте Флэша, — приказал маркиз, затворяя за собой дверь.

— Берегите себя, — слабым голосом проговорила Манелла ему вслед. — Он может вас убить.

Но маркиз уже не слышал ее.

В первый момент Манелла повела себя собранно и решительно, но теперь, когда непосредственная опасность миновала, она почувствовала слабость во всем теле и дрожь в ногах, вдруг отказавшихся ее держать.

Девушка без сил опустилась на кровать. Флэш присел возле нее на полу и тыкался мордой в колени хозяйки, будто понимал, что происходит нечто опасное и странное.

Прижимая к себе Флэша, Манелла напряженно вслушивалась в ночную тишину.

» Интересно, если будут стрелять, донесется ли сюда выстрел?«— раздумывала она.