Я вижу и Графиню Дракула с ее приподнятой в пренебрежительном оскале рассеченной губой — она переносит с места на место одного из своих крохотных щенят. Рядом с ней трусят две большеухие лисицы. Насторожив свои громадные уши, они с любопытством всматриваются в черное тельце, болтающееся в зубах у гиены. Когда Графиня Дракула исчезает в норе, лисицы заглядывают в глубину и неторопливо уходят, ловя по дороге насекомых. Хранится у меня в памяти и прекрасная, яркая картина, в центре которой Нельсон. Закатное солнце окружило его ореолом из чистого золота — он идет по колено в сияющих, розовых цветущих травах. «Ууууу-гуу! Ууууу-гуу!» — негромко напевает он себе под нос, а вокруг него вьются озерные мухи, как тысячи серебряных искр на фоне залитого тенью склона кратера Нгоронгоро.

Я вижу Кровавую Мэри и Леди Астор, когда они плечом к плечу стоят возле поверженной добычи и их морды и шеи обагрены алеющей в свете прожектора кровью. Мисс Гиена жмется к матери, а Водка забрался прямо под брюхо Кровавой Мэри, улегся на тушу и уплетает мясо в свое удовольствие. А за световым кругом глаза подчиненных гиен, снующих поодаль от добычи, горят как звезды. Рычание, рев, завывания и хихиканье мало-помалу стихают, словно растворяясь во тьме.

Вот и еще одна картина на прощание. Водка, неся в зубах большую кость, возвращается следом за матерью от утренней добычи. Он прижимается к ней, потому что рядышком идет Мисс Гиена и бросает на его косточку алчные взоры. Когда Кровавая Мэри ложится рядом с Леди Астор, Водка укладывается тоже. Но ему страшно хочется пить. Прихватив свою кость, он идет к ближайшей луже. Там он опускает голову, чтобы попить, но краешком глаза замечает Мисс Гиену, которая тихонько крадется к отложенной косточке. Он хватает кость и бежит обратно под защиту матери. Но жажда мучает его невыносимо. Он снова идет к воде и кладет кость — и снова, уже загнув язык, чтобы опустить его в прохладную воду, вынужден обернуться и выхватить кость из-под носа у Мисс Гиены. Он стоит с костью во рту, глядя то на воду, то на Мисс Гиену, то на свою мать. Кровавая Мэри дремлет. Еще два раза Водка пытается напиться, но напрасно; на третий раз Мисс Гиена добралась-таки до кости. Она бежит под бочок к Леди Астор, чтобы ей никто не смог помешать глодать кость, и Водка смотрит ей вслед, не трогаясь с места. Он напивается всласть и с раздутыми от мяса и воды боками подходит и ложится, прижавшись к Кровавой Мэри.

В последний раз, когда мы были в кратере, Кровавая Мэри снова готовилась стать матерью. Теперь, если все сошло благополучно, ее щенята уже появились на свет. Интересно, устроит ли она детскую в глубокой норе возле заброшенного термитника? И сколько черных мордочек с мутноватыми серо-голубыми глазами выглядывает из темной норы в зеленый дождливый мир? Но самое интересное — как Водка, неразлучный спутник и единственный детеныш своей матери, встретил своих новых маленьких родственников? Я надеюсь, что скоро мы с Гуго увидим все собственными глазами.

Более двух лет мы изучали гиен, шакалов и гиеновых собак. Мы провели бесконечные часы, наблюдая за ними, сопутствуя им в их ежедневных походах. Мы проводили с ними дни и ночи, видели, как подрастают их малыши, принимали участие во многих горестях и радостях этих животных. Короче говоря, мы старались понять, почему они живут так, а не иначе.

Теперь для своей новой книги «Крадущиеся убийцы» мы изучаем образ жизни львов, леопардов и гепардов. Впереди два года работы. Но как бы эти большие кошки со своими яркими характерами ни околдовали нас, мы никогда не забудем о тех, других. Например, мы планируем периодические посещения кратера Нгоронгоро — нам интересно знать, как идет жизнь гиен из клана Когтистых скал. Нам хочется узнать, как сложится судьба щенка Кровавой Мэри, которого мы назвали Водкой. Для начала неплохо было бы разобраться, какого он все-таки пола. Надо узнать, кто станет предводителем клана, когда Кровавая Мэри состарится или умрет. Нам интересно, как отнесется вторая самка в стае, Леди Астор, к первым щенятам своей красавицы-дочери Мисс Гиены. И особенно нам интересно узнать, каких новых успехов добьется Комик — полноправный член двух кланов. Если так пойдет и дальше, то к старости (годам к тридцати) он, пожалуй, будет чувствовать себя как дома в нескольких кланах кратера.

Нам также не терпится узнать, как идут дела у наших шакалов. Мы хотим поехать в Нгоронгоро через несколько недель, потому что к тому времени Синда, дочь Ясона и Яшмы, уже должна принести щенят. Интересно, будет ли она воспитывать своих малышей в норах, где прошло ее детство? Мы-то помним это время — сколько ярких, живых воспоминаний! Мы помним, как Слиток, Руфус и их сестренка Эмба весело кувыркались в траве; помним, как Синда, последыш, лежала одна в сторонке, свернувшись калачиком; помним Синду в когтях у орла и слышим ее пронзительный вопль, когда она падала на землю; вот Яшма ловит и переворачивает на спину своих детей одного за другим, вылизывает с головы до хвоста, пока они не увернутся и не удерут поиграть с другими щенками; вот Ясон, снующий под самым носом у львов и гиен возле свежей добычи; Ясон, сражающийся со змеей; Ясон, один на один идущий в бой с ушастым грифом и прогоняющий его от мяса, которое ест щенок.

Неужели из всей этой на редкость жизнеспособной семьи выжила одна Синда? Мы задержимся в кратере подольше, чтобы получше обыскать его, — как раз в это время у большинства шакалов рождаются щенята и именно сейчас легче всего будет разыскать старого Ясона с Яшмой, Руфуса, Слитка или Эмбу.

Теперь мы расположились в палаточном лагере для туристов в Ндуту, у нашего друга Джорджа Доува. Мы с ним очень подружились, и нам стало неудобно жить на разных берегах озера: сколько раз приходилось приезжать в его лагерь, чтобы запастись припасами и питьевой водой, да и перекинуться несколькими словами; сколько раз он навещал нас — конечно, ради своего закадычного друга Лакомки. Так что мы объединились — работаем и спим в своих палатках, а обедаем с Джорджем. Теперь мы можем болтать сколько и когда угодно.

Сейчас я пишу, а повсюду вокруг озера пасутся мигрирующие стада гну, зебр и газелей в сопровождении обычной свиты: львов, гепардов, гиен и шакалов. И, разумеется, гиеновые собаки тоже тут как тут. Каждый раз, как в степи замечают стаю собак (а туристы, подопечные Джорджа, помогают нам изо всех сил), мы срочно выезжаем на место — записываем наблюдения и делаем снимки. У нас в картотеке уже хранятся опознавательные фотографии ста шестидесяти отдельных собак. В прошлом году, когда мы ездили на озеро Лгарья наблюдать за гиеновыми собаками, стай было мало, они встречались далеко друг от друга и редко выпадал денек, когда к нашим наблюдениям прибавлялись новые, увлекательные сведения. А в этом году каждые три-четыре дня мы обязательно встречали одну или несколько стай.

На прошлой неделе нам встретилась стая Чингиз-хана — мы до сих пор зовем ее так, хотя старого вожака давно нет на свете. Щенята уже вымахали в половину взрослой собаки, и все в отличном состоянии, хотя одного мы не досчитались. Мы встретили стаю в самое подходящее время — у доминирующей самки, Ведьмы, как раз началась течка. Трудно даже рассказать, как захватывающе интересно было наблюдать ее отношения со стариком Желтым Дьяволом, с доминирующим Стрижом и Баскервиллем; к сожалению, нам довелось наблюдать за ними всего три дня. Мы видели также драку в стае: все как один набросились на Желтого Дьявола — и щенята, и взрослые. И при этом собаки издавали звуки, которые нам еще ни разу не приходилось слышать. Собственно говоря, за эти три дня мы не только раздобыли совершенно новую для науки информацию, но и сняли основные эпизоды будущего фильма, а собранный материал может составить новую книгу об этих интереснейших животных.

Мы потеряли стаю в ночной темноте, и, как ни искали ее на следующий день, разъезжая на трех машинах, найти собак нам не удалось. И на другой день, когда летчик, доставлявший туристов в резерват, предложил нам пролететь над всей территорией, поиски были так же безуспешны. Лакомка, конечно, тоже увязался за нами и сидел на коленях у Джорджа, совершенно околдованный и самолетом, и громадными стадами внизу. Но несмотря на то, что мы летали зигзагами туда и обратно над равнинами битых два часа, нам попадались львы и гепарды, гиены и шакалы, только не гиеновые собаки.