Она произнесла это по-кавонийски, дверь открылась, и вошел генерал. Теола так обрадовалась его приходу, что с трудом удержалась от того, чтобы не побежать к нему навстречу.

Следом за ним, к изумлению Теолы, в комнату вошли двое солдат. Они закрыли за собой дверь и встали по стойке «смирно» по обеим сторонам двери внутри гостиной, а не снаружи, в коридоре.

Теола недоуменно уставилась на них, потом вопросительно подняла взгляд на генерала.

Генерал приблизился к ней на несколько шагов и остановился в центре комнаты.

— Я хочу с вами поговорить, — произнес он по-английски.

— Я… ждала, что вы… придете ко мне, — ответила Теола. — Но зачем здесь эти двое солдат?

— Я привел их с собой, чтобы вы чувствовали себя в безопасности.

— В безопасности от… чего? — удивилась пораженная Теола.

— От меня! — последовал ответ.

Теола едва верила своим ушам, но он продолжал:

— Прошлой ночью я злоупотребил вашим доверием. Сегодня я принял меры, чтобы это не повторилось.

— Я… не понимаю.

— Думаю, что понимаете, — ответил он, — а то, что я должен сказать вам, не займет много времени.

Внезапно она поняла. Он говорил о том поцелуе в пещере, и так как его поведение поразило ее до такой степени, что Теола готова была расплакаться, Теола поспешно произнесла:

— Отошлите солдат! Я не стану говорить с вами, пока они находятся в комнате!

Генерал не шевельнулся.

— Разумно ли с вашей стороны просить об этом? — спросил он.

Опасаясь, что глаза выдают ее, Теола отвернулась и пошла к окну.

— Отошлите их! — снова повторила она и сама услышала, как дрожит ее голос. — Я… считаю их присутствие… оскорбительным!

— Я не имел намерения оскорбить вас. Генерал отослал солдат, и Теола услышала, как они вышли из комнаты и закрыли за собой дверь. Она стояла и смотрела в сгущающиеся сумерки; ей казалось, что тихий сад ускользает в неведомое будущее, которое почему-то таило ужасную угрозу.

— Я пришел вам сообщить, — услышала она его слова за своей спиной, — что в порту Кевия стоит английский корабль. Через час будет готова карета, чтобы отвезти вас к нему.

На мгновение Теоле показалось, что она парализована и никогда больше не сможет двигаться снова. Затем она медленно отвернулась от окна.

Она никогда не видела генерала таким суровым, а его лицо было почти серым.

— Корабль? — повторила она.

— Английский корабль. Возможно, он направляется в Афины, и в этом случае вы сможете присоединиться к своим дяде и кузине; или если он поплывет прямо в Англию, то доставит вас благополучно домой.

Теола с трудом понимала то, что он говорил. Она предполагала, что безразлична ему, но не могла и подумать, что он захочет так быстро избавиться от нее и ее отъезд произойдет в течение ближайшего часа.

Она стояла и смотрела на него, и так же, как перед глазами утопающего за те мгновения, пока он погружается под воду, проносится вся его жизнь, так и Теола сейчас увидела то будущее, которое ждет ее в Англии: холодный замок, жизнь на побегушках, вечная атмосфера ненависти.

Это было трудно выносить и раньше, но теперь, когда сердце ее останется в Кавонии, это будет просто невыносимо.

Она смутно представляла себе, что ей будет нелегко жить со своей любовью и знать, что Алексис Василас ее не любит, но жить так далеко от него, в Англии, и знать, что она никогда его больше не увидит, было бы совершенно немыслимо.

Она услышала его голос, который словно доносился откуда-то издалека:

— Я должен вас поблагодарить за все, что вы сделали для Кавонии, но уверен, что поступаю правильно, отсылая вас обратно, на родину.

— Я думала… я считала… что мы женаты, — запинаясь — , выговорила Теола.

— Я могу уладить дело с гражданским браком, — ответил он, — и хотя это займет некоторое время, уверен, мы получим согласие на развод и у церкви, принимая во внимание, что вы вынуждены были вступить в этот брак столь поспешно и у вас не было времени на раздумья и подготовку.

«Он уже все решил», — с отчаянием подумала Теола.

Генерал уже собрался уходить, и тут она произнесла:

— Пожалуйста… позвольте мне остаться. Ей показалось, что он замер, потом ответил:

— Вы должны понимать, что это невозможно.

— Но почему? Я не доставлю вам… хлопот. Не буду предъявлять на вас никаких прав… но я бы могла, наверное, работать для блага людей.

— Ваше предложение нереально. Он говорил суровым тоном.

— Пока у вас нет больницы, — горячо настаивала Теола, — я могла бы ухаживать за больными, особенно за детьми.

— Вам лучше вернуться к той жизни, которую вы знаете. Вы даже не представляете себе, какие трудности и опасности могут предстоять вам в будущем.

— Я… не боюсь. Я же поехала с вами… вчера ночью.

— Это был очень мужественный поступок с вашей стороны. Но в следующий раз нам может не так повезти.

— В следующий раз? — удивилась Теола. — Разве существует возможность, что король снова нападет на нас? Вы захватили их пушки, и я не могу поверить, что те немногие уцелевшие солдаты короля могут теперь представлять опасность для вашей армии.

— Я имел в виду не королевские войска, — ответил Алексис Василас так неохотно, что казалось, она вынудила его ответить. — Существуют другие трудности.

— Скажите мне, что это за опасности.

— Нет смысла продолжать наш спор, — сказал он. — Кроме того, время идет. Вам надо уложить вещи, а до Кении два часа езды.

— Но ведь уже поздно… ехать ночью… так далеко? — уныло возразила Теола.

— Я отправлю с вами отряд кавалерии под командованием майора Петлоса. — Теола не отвечала, и через несколько секунд он прибавил — — Разумеется, я приду попрощаться с вами, когда вы будете готовы к отъезду.

Генерал повернулся к двери, и у Теолы вырвался слабый крик:

— Я не могу… уехать! Пожалуйста… позвольте мне… остаться! Я так много… могу здесь сделать!

— Нет!

Этот односложный ответ, казалось, резким эхом разнесся по комнате.

— Я уже сказала, что… не доставлю вам хлопот. Я даже не останусь жить во дворце, если вы… возражаете. Только позвольте мне… остаться в Кавонии!

— Нет!

Теола почувствовала, как иссякает ее самообладание. Ее душили слезы.

Она увидела, как Алексис Василас направляется к двери, и с отчаянием поняла, что сейчас он навсегда уйдет из ее жизни. И с ним уйдет свет, а она останется во тьме на всю оставшуюся жизнь.

Он повернул ручку двери.

— Я хочу… кое о чем… попросить вас. Ее голос звучал еле слышным шепотом, и она опасалась, что генерал ее не расслышал.

— О чем же?

Невозможно было поверить, что вопрос может звучать так безразлично, так жестко, холодно и отчужденно.

— Чтобы у меня… было… что вспомнить… пожалуйста… поцелуйте меня на прощание!

На какое-то мгновение ей показалось, что он откажется.

Они стояли в противоположных концах комнаты, и, когда генерал обернулся, Теола не могла разглядеть выражение его лица, потому что глаза ее были полны слез.

Очень медленно, шаг за шагом, он вернулся обратно к ней. Она скорее слышала, чем видела его приближение, и теперь ее сердце лихорадочно билось, а губы дрожали, предвкушая прикосновение его губ. Это будет последний поцелуй в ее жизни, грустно думала Теола, единственная радость, которую она запомнит на долгие годы.

— Почему вы просите меня об этом? — спросил генерал.

В его голосе слышались странные интонации, которых раньше не было.

Он все еще стоял в нескольких футах от нее. Она попыталась взглянуть на него, но не смогла. Тогда она закрыла глаза, слегка приподняла лицо и еле слышно произнесла:

— Пожалуйста… поцелуйте меня… пожалуйста… Эта мольба шла из самой глубины ее существа, и, поскольку он не пошевелился, Теоле показалось, что он собирается отвергнуть ее.

Затем внезапно он потянулся к ней, но не заключил ее в объятия, а схватил за руку.

— Пойдем!

Он открыл дверь, и они прошли мимо часовых.

Они шли так быстро, что Теола едва поспевала за ним и почти бежала вдоль коридора по направлению к парадной лестнице. Он не отпускал ее руки, и ей пришлось другой рукой приподнять край розовой юбки, чтобы не споткнуться, когда он быстро увлек ее за собой вниз по ступенькам.