Теола многое могла бы сказать в ответ, но чувствовала, что это будет бесполезно.

— Мне очень жаль, Кэтрин, — смиренно ответила она.

— И тебе будет о чем пожалеть, — резко произнесла Кэтрин. — Уверена, что папе не понравится, когда он узнает о твоем поведении.

Она помолчала и ядовито прибавила:

— У тебя на платье кровь, и выглядишь ты ужасно! Теола опустила глаза на юбку и увидела, что Кэтрин права. У края подола виднелось большое ярко-красное кровавое пятно.

«Первая кровь, которая пролилась в Кавонии на моих глазах», — грустно подумала она.

Когда карета тронулась, Кэтрин повернулась к премьер-министру.

— Кто этот Василас? — с любопытством спросила она.

— Революционер, — ответил премьер-министр. — И где бы он ни появился, тут же возникают беспорядки. Я отдал приказ солдатам стрелять в него без предупреждения, как только они его заметят, но некоторые из них настолько глупы, что просто не узнают его.

Произнося эти слова, он бросил сердитый взгляд на капитана Петлоса. Затем, очевидно, чувствуя, что неловко отчитывать его перед иностранцами, прибавил более мягким тоном:

— Но вам нечего бояться, леди Кэтрин. Заверяю вас, что, как только мы прибудем во дворец, фельдмаршал отдаст приказ разыскать этого человека, где бы он ни скрывался. Тогда мы больше о нем не услышим.

Теола бросила из-под ресниц взгляд на капитана Петлоса. Он был очень бледен, и она почувствовала, что он испуган.

Она не совсем понимала, что происходит, но что-то подсказывало ей — происходят очень важные события.

Если Алексис Василас действительно принадлежит к семейству, прежде правившему в Кавонии, почему он одет как крестьянин? И почему живет в тех трущобах, которые они только что проезжали?

Из слов премьер-министра было ясно, что власти уже давно пытаются схватить его или убить. При таких обстоятельствах казалось невероятным, что у него хватило смелости прийти на помощь пострадавшему ребенку.

Все это было очень непонятно. И в то же время так захватывающе интересно! Однако было еще кое-что, что требовало объяснения.

Почему бедная часть города такая тихая, а ее улицы так пустынны?

Как только процессия выехала из нее, снова появились арки из цветов, развевающиеся флаги и приветствующие толпы. Теперь повсюду виднелись портреты Кэтрин — на оградах, на фасадах домов, на фонарных столбах, а люди держали в руках аляповатые бумажные репродукции с ее изображением.

Кэтрин смотрела на толпы радостно встречающих ее жителей и теперь выглядела очень довольной.

— У всех мои портреты! — воскликнула она, обращаясь к премьер-министру.

— Они дорожат ими, леди Кэтрин, — ответил тот. — И приветствуют вас, как будущую королеву, не только потому, что вы англичанка и очень красивы, но и благодаря легенде.

— Какой легенде? — удивилась Кэтрин.

— Существует древнее пророчество, что, когда править Кавонией приедет из-за моря белокурая белокожая принцесса, в стране наступят мир и процветание.

— Как интересно, — заметила Кэтрин.

— Как только я увидел ваш портрет, леди Кэтрин, — заявил премьер-министр, — я понял, что вы и есть та принцесса из легенды.

— Но я не принцесса, — нехотя возразила Кэтрин.

— Это приблизительный перевод кавонийского слова, которое означает «красивая и знатная леди».

Кэтрин улыбалась от удовольствия, а Теола, выслушав эту историю, преисполнилась уверенности, что именно премьер-министр подогрел энтузиазм толпы, напомнив о старом пророчестве.

«Возможно, — подумала она, — если бы он этого не сделал, Кэтрин по приезде увидела бы пустынные улицы и закрытые ставни».

Но тут же одернула себя за то, что слишком дает волю воображению.

Несомненно, кавонийцы хотели, чтобы их король женился, и были гитовы отпраздновать это событие.

Кэтрин улыбалась, махала рукой и выглядела настоящей англичанкой, очень привлекательная в своем бледно-голубом платье, под цвет ее глаз, и с развевающимися на ветру лентами капора.

Они проехали большую площадь и несколько широких улиц с красивыми домами, окруженными пышными садами. Затем впереди показался дворец.

Он выглядел очень внушительно, а когда они подъехали поближе, Теола поняла, что он является копией Шенбруннского дворца в Вене.

Широкий двор перед дворцом украшали статуи, играли струи фонтанов. Стоящие в карауле гвардейцы выглядели так же живописно, как и большая группа знатных вельмож, ожидающих их на дворцовой лестнице.

Драгоценности женщин и ордена мужчин сверкали на солнце, которое, «казалось, заливало все вокруг, будто сами небеса посылали им свое благословение.

Карета остановилась. Теола увидела приближающегося к ним по красному ковру мужчину в белом мундире и поняла, что это сам король.

Все это производило очень сильное впечатление, и Теола спрашивала себя, забилось ли сердце Кэтрин сильнее перед встречей с ее будущим мужем.

Когда король подошел поближе, Теолу охватило разочарование.

До сих пор все происходящее казалось ей волшебной сказкой и было так романтично, что она ожидала увидеть высокого и красивого человека, возможно, похожего на грека, как Алексис Василас.

Но затем она вспомнила, что король принадлежит к роду Габсбургов; он совсем не походил на прекрасного принца, а был совершенно обычным мужчиной, не очень высоким, слегка тучным, и его гордый, холодный и надменный вид напоминал манеру, свойственную самой Кэтрин.

» Наверное, они хорошо подойдут друг другу «, — подумала Теола.

Выйдя вслед за Кэтрин из кареты, она сделала глубокий реверанс.

Вокруг было столько интересного, что только через два часа у Теолы появилась свободная минутка, чтобы подумать о себе, и она вспомнила, что ее платье испачкано кровью.

Ее представили невероятному количеству людей; все говорили по-немецки и были австрийцами по происхождению — Теола была в этом уверена.

Теперь, вспоминая всех этих людей, она не смогла припомнить, встретился ли ей среди новых знакомых хоть один кавониец.

Она не могла избавиться от ощущения, что они с Кэтрин словно экзотические животные в зоопарке, так как глаза всех присутствующих не отрывались от них, а их самые тривиальные замечания выслушивали с сосредоточенным вниманием.

» Кэтрин, должно быть, нравится чувствовать себя такой важной персоной «, — решила Теола.

Не было сомнений, что ее кузина довольна — впервые с тех пор, как они покинули Англию. Даже герцог под влиянием лести пришел в благодушное настроение, что случалось с ним весьма редко.

Когда Кэтрин наконец осталась наедине с Теолой в роскошной, белой с золотом гостиной, являющейся частью апартаментов королевы, она восторженно воскликнула:

— Мама была права! Мне очень нравится быть королевой!

— Я так и думала, — ответила Теола, — и все эти люди действительно рады видеть тебя.

— Еще бы! — заметила Кэтрин. — Премьер-министр не уставал повторять мне, как он и его соратники рады тому, что их трон украсит англичанка.

— Я имела в виду кавонийцев, — сказала Теола.

— Ах эти! — отмахнулась Кэтрин. — Несомненно, они обрадуются свадебным увеселениям, которые, как уверяет меня король, будут грандиозными.

— Ты знаешь, что в Зантосе нет больницы? — спросила Теола.

— Это меня не касается! — резко ответила Кэтрин. — А если ты все еще думаешь о том происшествии с девчонкой, когда ты вела себя так недостойно, я требую, чтобы ты забыла о ней!

Теола не ответила, и через секунду Кэтрин продолжила:

— Если ты именно так собираешься вести себя в иностранном государстве, я попрошу папу увезти тебя с собой в Англию. Возможно, я так и сделаю. Уверена, здесь найдется немало очаровательных и приятных австрийских дам, которые с радостью станут моими фрейлинами.

Теола ахнула.

Она слишком хорошо знала, какая жизнь ожидает ее дома, и не предполагала, что по приезде в Кавонию Кэтрин сможет так быстро отказаться от ее услуг.