Пока Тедди любовался своим спортивным свитером, Франческа заканчивала запись очередного шоу. Когда красный сигнал на камере погас, ее вышел поздравить Натан Хэрд. Ее продюсер был толстым лысеющим мужчиной, но за заурядной внешностью скрывался быстрый острый ум. Он чем-то напоминал ей Клер Пэджет, работающую в настоящее время в отделе новостей на телевидении в Хьюстоне и доводящую своих подчиненных до состояния, близкого к самоубийству. И тот и другой исступленно стремились к совершенству, и оба знали все плюсы и минусы Франчески.
— Обожаю, когда у них так развязываются языки. — Двойной подбородок Натана дрожал от удовольствия при этих словах. — Если дела и дальше так пойдут, рейтинг наших программ взлетит выше потолка!
Франческа только что закончила работу над программой об электронном евангелизме, где ей в течение получаса удалось очаровать и разговорить почтенного гостя, преподобного Джонни Т. Платта, после чего тот рассказал гораздо больше, чем хотел, о своих нескольких неудачных браках и поделился своими неандертальскими взглядами на женщин.
— Слава Богу, я почти точно уложилась в отведенное время, а то пришлось бы делать новую запись, — сказала она, отстегивая микрофон от шарфа в стиле Пейсли, которым был задрапирован ворот платья.
Натан спустился за ней со съемочной площадки, и они вместе вышли из студии. Теперь, когда запись была закончена и Франческе не надо было полностью концентрироваться на работе, она почувствовала, как на нее вновь наваливаются прежние заботы. После возвращения из Вайнетта прошло уже шесть недель. Она не виделась с Далли с тех пор, как он разбушевался в своем доме. Слишком большой срок для переживаний о Тедди и его отце. Франческа чувствовала себя в этом вопросе такой же беспомощной, как одна из ее подопечных девушек-подростков. И почему то, что складывалось для нее так плохо, принесло ей ощущение чего-то замечательного? Она не сразу сообразила, о чем говорит ей Натан.
— ..так что сегодня поступило сообщение для печати о церемонии у статуи Свободы. Мы запланируем на май шоу об иммиграции — богатые, бедные и все такое прочее. Что ты об этом думаешь?
Франческа кивнула в знак согласия. Еще в начале января она сдала экзамен, дающий право на получение гражданства, и вскоре после этого из Белого дома пришло приглашение участвовать в специальной церемонии, которая должна была состояться в мае у статуи Свободы. Во время этой церемонии предполагалось совместное принятие присяги рядом известных общественности лиц, недавно обратившихся с просьбой о получении гражданства США. Помимо Франчески, в избранную группу входили несколько испанских спортсменов, корейский дизайнер-модельер, танцовщик из России и два всемирно известных ученых. Вдохновившись успехом аналогичной церемонии у статуи Свободы в 1986 году, в Белом доме запланировали выступление президента с приветственной речью для подъема патриотического духа и укрепления его позиций среди избирателей, представляющих этнические меньшинства.
Дойдя до дверей своего офиса, Натан остановился.
— У меня грандиозные планы на следующий год, Франческа! Нам надо делать больший упор на политику. У тебя невероятнейший дар проникать…
— Натан… — Франческа заколебалась на мгновение, но затем, подумав, что она уже и так слишком долго откладывала этот разговор, наконец решилась. — Нам нужно поговорить!
Ее спутник бросил на нее настороженный взгляд и жестом пригласил зайти. Франческа поздоровалась с его секретаршей, после чего они вошли в офис продюсера. Натан закрыл дверь и взгромоздил свое необъятное бедро на угол стола, добавляя этим нагрузку на без того уже трещавшие от напряжения швы его твидовых брюк.
Франческа глубоко вздохнула и изложила ему свое решение, пришедшее к ней после нескольких месяцев размышлений.
— Я знаю, что тебе, Натан, это, мягко говоря, не понравится, но, когда придет срок возобновления моего контракта с сетью, я попрошу своего агента пересмотреть условия контракта.
— Конечно, условия можно пересмотреть, — осторожно ответил продюсер. — Уверен, что сеть согласится добавить деньжат, чтобы подсластить твою жизнь. Но на большую прибавку рассчитывать не стоит.
Проблема была вовсе не в деньгах, и Франческа покачала головой.
— Я собираюсь отказаться от еженедельных шоу, Натан. Я хочу ограничиться двенадцатью программами в год — одно шоу в месяц. — Произнеся наконец эти слова вслух, она испытала огромное облегчение.
Натан соскочил со стола.
— Я тебе не верю! Сеть никогда на это не пойдет. Да ведь это просто профессиональное самоубийство!
— Вы должны дать мне этот шанс. Я не могу больше так жить! Я вымоталась от постоянного чувства усталости. Я не могу больше смотреть, как моего ребенка растят другие.
Натан, общавшийся с дочерью только во время уик-эндов, весьма смутно представлял, о чем говорит Франческа.
— Женщины считают тебя образцом для подражания, — сказал он, решив, по-видимому, воздействовать на ее политическую сознательность. — Кое-кто сочтет тебя предателем!
— Может быть… Я не уверена. — Франческа сдвинула стопку журналов и села на кушетку. — Думаю, женщины поймут, что их удел — нечто большее, чем быть измученными жизнью копиями мужчин. Девять лет я все делала по-мужски. Я поручила воспитание своего ребенка другим людям. График моей жизни был настолько плотным, что, проснувшись в номере отеля, мне приходилось отыскивать в ящике стола фирменный бланк, чтобы вспомнить, в каком я городе. Я ложилась в постель с болью в желудке от необходимости обдумать все, что мне предстоит сделать на следующий день. Я устала от этого, Натан. Я люблю свою работу, но устала любить ее двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я люблю Тедди, и у меня осталось всего девять лет до того, как он уедет учиться в колледж. Я хочу больше бывать с ним. Мне дана лишь одна жизнь, и, по правде говоря, я не очень-то счастлива, проводя ее таким образом.
Натан нахмурился:
— Даже если мы предположим, что сеть примет твои условия, боюсь, ты потеряешь кучу денег.
— Все верно, — усмехнулась Франческа. — Мне придется урезать затраты на свой гардероб с двадцати тысяч до десяти тысяч в год. Но я знаю, что миллионы измученных работающих матерей не спят ночами, пытаясь выкроить деньги на покупку своим детям новых туфель для школы.
«Сколько все-таки денег нужно женщине? — задумалась она. — И сколько власти?» Была ли она единственной в мире женщиной, покупавшей все эти атрибуты мужского успеха ценой страшной усталости?
— А что в действительности тебе нужно, Франческа? — спросил Натан, сменив тактику конфронтации на политику умиротворения. — Может, нам удастся отыскать какой-нибудь компромисс?
— Я хочу располагать собой, своим временем, — утомленно ответила Франческа. — Хочу иметь возможность почитать книгу просто потому, что хочу ее прочитать, а не потому, что ее автор завтра придет ко мне на шоу. Хочу, чтобы целую неделю моих волос не касались горячие бигуди. Хочу, в конце концов, сопровождать Тедди в одной из его классных экскурсий. — И тут она высказала то, что в ней зрело уже давно. — Я хочу уделить часть своей энергии, которую без остатка поглощает работа, чтобы сделать что-нибудь стоящее для всех тех четырнадцатилетних девчонок, что торгуют своим телом на улицах нашей страны потому, что им просто некуда деться!
— Мы сделаем еще несколько шоу о беглянках, — торопливо произнес Натан. — Я постараюсь устроить так, чтобы у тебя было больше свободного времени. Я знаю, что ты страшно загружена, но…
— Не будем торговаться, Натан, — сказала Франческа, поднимаясь с кушетки. — Пора на какое-то время остановить эту карусель!
— Но, Франческа…
Она быстро поцеловала его в щеку и вышла из офиса, прежде чем Натан успел договорить. Франческа знала, что ее популярность не является гарантией того, что сеть ее не уволит, когда сочтет это необходимым. Но ей надо использовать этот шанс.
Ее ни в чем не надо было больше убеждать, поскольку события последних шести недель четко расставили приоритеты в ее жизни и позволили узнать о себе самой нечто важное.
