Мода на представления о “биополе” и “ауре” появилась лишь с 1970-х, после знаменитых опытов советских учёных Кирлиан, которые фотографировали электрические поля растений и живых тел. А вот в XIX и начале XX века представления об “астральном теле” были принципиально иными (у Дюрвилля, Блаватской и других как учёных, так и эзотериков). Под “астральным телом” понималась некая “физически мелкая” составная, которая пронизывает наше живое тело и якобы уходит из него после смерти, а также может выходить и при жизни (“астральный выход” у медиумов или шаманов).

С точки зрения вампирологии (о чём и писала Блаватская), вампир выпивает некие “жизнесоки жертвы” как нечто телесное: пусть это и “тонкая материя”, но всё равно эти “тонкоматериальные соки” потенциально можно собрать в пробирку. На самом же деле наш Мир устроен совсем иначе, а вампир “выпивает” не нечто телесное, а информатику жертв. Конечно, на рубеже XIX–XX веков самого понятия “информатика” не существовало, поэтому простим приверженцев концепции об “астральном теле” и о том, что его (то есть душу) можно собрать в пробирку. Это, говоря научным языком, “вульгарный материализм” (хотя концепция рождена эзотериками). Доказательная фактура её приверженцев куда как проще вписываются в иную концепцию. Где вместо гипотетического “астрального тела” наша двойственность проявляется в плоскости информатики, в наличии у нас неких “Матриц”.

Может быть, и эта концепция равно не точна и далека от истины, но пока она кажется, во всяком случае, более близкой к истине и наиболее полно всё объясняющей.

Не имеет никакого смысла подсчитывать “энергию”, которую тратит вампир в доме жертвы на полтергейст и создание “искажённой реальности” в виде своего призрака. Об “энергии” тут не может идти и речи: это — манипулирование основами информатики нашей реальности, где нарушаются не только все законы сохранения вещества и энергии, но и вообще причинность. (Напомним, что кроме перемещения предметов при полтергейсте есть фазы выделения невесть откуда взявшейся воды и фазы самовозгорания предметов, а порой предметы начинают обладать новыми свойствами, например, как в одном случае — “книга упала на пол и разбилась на осколки, как стекло”.) Равно, очевидно, нелепо подсчитывать энергию, которая нужна вампиру для создания свечения над могилой и его трансформацию в “огненного змея”, который внешне кажется ещё большим скоплением энергии, чем шаровая молния.

Но почему именно форма “огненного змея”? Она — это нечто вполне материальное, не нежить-привидение (оно появляется уже в доме жертвы). Много раз фотографировали и свечения над могилой вампира, и “огненных змеев”.

Ответа нет. Тут, видимо, вопрос касается глубинных основ информатики нашей виртуальной субреальности, заполненной веществом-энергией — светом, где двигаться выше скорости света мы не можем, ибо из него и созданы. В такой концепции фокус “Я” вампира-коматозника (“летун”) потому и предстаёт в своём пути от могилы к дому жертвы в виде “огненного змея”, что он движется в “пространстве Матриц” как “чистая суть Матрицы”, что и является для нас чистым светом.

Нередко случалось, что гробовщики, вскрывая склеп, находили гробы сдвинутыми или со скинутыми крышками. Кто или что было причиной этого?

Сам термин “самоперемещающиеся в склепе гробы” придумал и ввёл в оборот английский писатель, учёный и исследователь аномальных явлений Э.Ленг (1844–1912). В 1907 году он выступил перед членами Фольклорного общества Великобритании с анализом сообщений о нескольких случаях “самодвижущихся гробов”, затем доклад был напечатан в английском журнале “Фольклор” (том 18 за 1907 год). Фольклористы отнеслись к докладу как собранию мифологических историй, а исследователи аномалий его изучали уже со своих позиций.

В 1760 году нечто странное произошло в склепе, принадлежавшем французской семье из деревеньки Стентон, графство Суффолк, Великобритания:

«Когда какое-то время тому назад открыли склеп, чтобы похоронить скончавшегося члена этой семьи, то, к удивлению многих жителей, увидели, что несколько тяжеленных свинцовых гробов оказались смещёнными со своих мест. Их поставили на место, а склеп замуровали. Когда через семь лет умер другой член семьи, при вскрытии склепа обнаружили, что гробы опять стоят не на месте. Спустя два года вновь пришлось размуровывать склеп: гробы не только были сняты с постаментов, но один из них “взобрался” на четвёртую ступеньку входа! Он оказался столь тяжёлым что восемь человек не без труда водрузили его на положенное ему место.»

Намного лучше засвидетельствованным и задокументированным является “движение гробов” в семейном склепе Чейзов при Церкви Христа на острове Барбадос — заморском владении Великобритании. Произошло это в 1820-х годах. Историю эту исследователи аномальных явлений описывают так:

«Глава семьи, полковник Томас Чейз, задумал построить семейный склеп и сделал это, надо сказать, с размахом. В готовом виде усыпальница имела размеры 3,6 на 2,1 м, была углублена в землю почти на 1,5 м, причем на 0,6 м она была выдолблена в скальной породе. Стены и пол выложили камнем. Сверху склеп прикрыли тяжеленной плитой из голубого девонширского мрамора, залив её по краям цементом. Всё сооружение находилось на высоте 30 метров выше уровня моря.

Недолго склеп простоял пустым. Его первым обитателем стал свинцовый гроб с телом Томазины Годдард. Случилось это 31 июля 1807 года. Такой же гроб с телом Мэри — младшей дочери полковника — появился в склепе 22 февраля 1808 года. 6 июля 1812 года в склеп внесли свинцовый гроб с телом Доркас — старшей дочери Чейза. А 9 августа 1812 года туда же в свинцовом гробу поместили тело самого Томаса Чейза. Однако при вскрытии усыпальницы обнаружили, что два свинцовых гроба оказались не на месте, в частности гроб Мэри — в противоположном углу от места, где он был установлен. После каждого вскрытия склеп тщательно замуровывали, следы проникновения в него отсутствовали, а потому случай произвел на всех весьма тягостное впечатление.

Осенью 1816 года умерли сразу двое родственников Чейзов. Тело С.В. Эймеса, ребёнка, внесли в склеп 25 сентября, Самуэля Бревстера — 17 ноября. Каждый раз при размуровывании усыпальницы размещённые в ней свинцовые гробы находили разбросанными. То же самое увидели 7 июля 1819 года — когда вскрыли склеп, чтобы внести в него гроб с телом другой родственницы, Томазины Кларк, оказалось, что все гробы вновь переместились!

На похоронах Томазины Кларк присутствовал лорд Комбермер, губернатор Барбадоса. Он пришёл не столько затем, чтобы отдать ей последний долг, сколько для того, чтобы лично убедиться в достоверности слухов, будоражащих вверенное его попечению население острова. Увидев всё собственными глазами, он решил принять меры. После того как гробы были положены на место — по три пары, один над другим, он тщательно обследовал пол и стены. По его распоряжению был сделан точный рисунок расположения шести гробов, пол склепа посыпали тонким слоем белого песка. Затем усыпальницу закрыли тяжелённой мраморной плитой и тщательно зацементировали. В ещё не затвердевшем цементе губернатор в нескольких местах поставил свою печать, то же сделали и другие приглашённые им ответственные лица.»

Далее события развивались следующим образом. Когда 18 апреля 1820 года из склепа послышался шум, то об этом тут же сообщили губернатору, и он приказал немедленно вскрыть склеп. Когда склеп стали вскрывать, у Церкви Христа собралась толпа в несколько тысяч человек:

«Прежде всего, проверили печати на застывшем цементе — они были не тронуты. С трудом разбили цемент и сдвинули плиту в сторону. Все шесть гробов вновь лежали в беспорядке, а самый тяжёлый — Томаса Чейза — стоял на попа! А его едва поднимали восемь человек. Песок на полу остался нетронутым — человеческих или иных следов на нём не было. Расположение разбросанных в беспорядке гробов зарисовали, гробы из склепа убрали и захоронили каждый в отдельной могиле, после чего усыпальница Чейзов перестала вызывать головную боль у губернатора и панику среди населения острова.»