— Да? — От палящего солнца его карие глаза были прищурены, в прорехе разорванной рубашки были видны черные волосы на груди. Что-то у нее внутри перевернулось, но она заставила себя произнести мучившие ее слова, не давая себе времени на размышления. Она должна быть с ним любой ценой.

— Ты еще хочешь на мне жениться? На секунду ей показалось, что он не расслышал — его лицо не изменилось, но затем она заметила, что весь он будто окаменел.

— Жениться на тебе? — хрипло переспросил он.

— Да. Ты этого еще хочешь?

— Да, хочу. — В том, как он вдруг замер, было что-то для нее непонятное.

— Тогда я согласна. — Ей пришлось секунду подождать, прежде чем она увидела по его глазам, что до него дошел смысл сказанного.

— Что ты сказала?

— Я согласна. Я выйду за тебя замуж. Когда пожелаешь. — Она почувствовала, что ее голос срывается, и ей страшно захотелось, чтобы он что-то наконец сделал, как-нибудь отреагировал.

— Почему? — Он придвинулся к ней так близко, что ей стала видна едва заметная щетина под его смуглым подбородком, а в нос ударил лимонный запах его одеколона. Он не прикоснулся к ней, лишь уперся руками в края дверного проема машины и пристально вгляделся в ее золотистые глаза. — Почему, Келси? Отчего ты вдруг передумала?

Оттого, что моей любви к тебе хватит на нас обоих, мысленно ответила она ему. Потому что мир без тебя для меня пуст. Потому что, когда я подумала, что ты погиб…

— Какая разница? — сказала она вслух и трясущейся рукой убрала волосы со лба. — Ведь ты этого хочешь, или я ошибаюсь?

— Да, я этого хочу. — Он обошел машину, забрался на сиденье рядом с ней и, не говоря ни слова, завел двигатель. Несколько минут они ехали молча, а потом он съехал с дороги на извилистый, заросший травой проселок и отключил зажигание.

Дрожа от волнения, смешанного с испугом, она ждала, что он ее обнимет или отпустит какую-нибудь колкость, но он не сделал ни того, ни другого, а лишь положил свои мускулистые руки на руль и посидел, глядя на расстилавшуюся перед ними небольшую долину.

— Это навсегда, Келси. — Она не поняла, почему он говорит таким бесстрастным тоном, и ей вдруг захотелось плакать. — Не какая-нибудь легкомысленная связь, которую через несколько лет можно и разорвать. Это будет настоящий брак, во всех смыслах. Понимаешь?

— Конечно, понимаю. — У нее вдруг стал такой же бесстрастный тон.

— Не думаю, что ты это понимаешь. — Он бросил на нее быстрый взгляд, и ее поразило неистовое желание, написанное на его смуглом лице. — Ты еще ни разу не спала с мужчиной; ты ведь не знаешь, что это влечет за собой?

— Я не ребенок, Маршалл! — Ее голос звенел от возмущения.

Он на секунду закрыл глаза и покачал головой:

— Да уж, черт возьми, это-то я знаю. — От неприкрытого желания его голос стал хриплым. — Так, значит, ты готова? Готова делить со мной постель и быть моей женой?

Его женой! Несмотря на страх, ее сердце от радости безудержно забилось. Она станет его женой, и все Джейд с Аннами в мире будут не в силах этого изменить. Она заставит его полюбить себя, даже если на это ей потребуется вся жизнь. Как могла она так долго колебаться?

— Да, я готова. — Она взглянула на него из-под опущенных ресниц. — А теперь можешь меня поцеловать.

— Да ну? — В его голосе зазвучали прежние ироничные нотки, но, когда он небрежно откинулся на спинку сиденья, его глаза полыхали жарким пламенем. — Что ж, милая моя, это очень любезно с твоей стороны. — Увидев, как она удивилась, он негромко рассмеялся. — Именно так я сейчас и поступлю, но сначала я хотел бы тебя кое о чем предупредить. Обратного пути нет. — Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть значимость этих слов. — Ты взяла на себя обязательство по доброй воле, и я заставлю тебя его соблюдать независимо от того, как изменятся твои чувства в будущем. Все это окончательно и бесповоротно.

— Да? — слабым голосом спросила она, и он угрюмо кивнул.

— А теперь давай пойдем и скрепим наш союз.

Келси резко подняла голову. Она попыталась спокойно встретить его взгляд, но ее выдали внезапно зардевшиеся щеки, а он улыбнулся, но его карие глаза не смеялись.

— Уже хочешь на попятный?

— Нет. — Она окинула его сардоническое лицо спокойным, недрогнувшим взглядом. Кто бы мог сомневаться, что он не захочет ждать?

— Значит, так тому и быть.

Когда он вышел из машины и подошел к ее дверце, ее на секунду охватило жуткое смятение, но он уже был рядом и открывал дверцу.

— Пойдем, посмотрим, что там. — Он указал на узкую тропинку, ведущую в глубокую, уединенную лощину с крутыми склонами, которую окаймляли невысокие холмы, заслонявшие ее со всех сторон, кроме неба, по которому летели низкие белые облака.

— А кофе?

Он медленно растянул губы в улыбке, обнажив крепкие белые зубы:

— Позднее, милая моя, значительно позднее.

— Овечку ведут на заклание, — усмехнулся Маршалл, помогая Келси перебраться через ограждение дороги. За ним расстилался сплошь покрытый зеленым ковром луг, спускавшийся к видневшейся вдали речке, берега которой были сплошь усыпаны крохотными белыми и алыми цветами, похожими на маргаритки и граммофончики, испускавшие приторный одуряющий аромат. Маршалл минуту постоял неподвижно, закрыв глаза и вдыхая благоуханный воздух; Келси отметила про себя, каким землистым, несмотря на загар, было его лицо.

— Ты в порядке? — забеспокоилась она, но, когда он обернулся к ней, в его глазах играла улыбка.

— Просто радуюсь, что живу, пчелка моя. — На его лице появилось то самое странное выражение, которое она уже стала узнавать, но так и не могла понять. Держа ее за руку, он пошел по пологому склону вниз, к реке, и она почувствовала, как у нее внутри что-то опасливо дрогнуло. Что ж, разве она не согласилась выйти за него замуж? Разве Маршалл — это Не Маршалл, который обязательно должен сразу потребовать своего? От испуга у нее по телу пробежали мурашки.

Теплый воздух был напоен ароматами цветов; когда они дошли до реки, Маршалл повалился в траву и хлопнул рядом с собой по земле, приглашая ее последовать его примеру:

— Иди сюда.

Она послушно села рядом; ее ресницы, затрепетав, опустились и накрыли глаза густой вуалью. Знает ли он, что она неопытна? Совершенно неопытна? Что будет, если она не оправдает его чрезмерных ожиданий, разочарует? Она хотела было что-то сказать, но передумала. Что, в конце концов, может она ему сказать? Все, что приходило ей в голову, звучало как избитая фраза из третьесортного фильма. Не обижай меня, будь поласковей! От этой мысли у нее чуть не вырвался нервный смешок, и она покрепче стиснула зубы. Он еще, чего доброго, решит, что она сошла с ума.

— Какая ты красавица, пчелка моя, просто загляденье. — Он оперся на локоть, его смуглое лицо было нежным, а глаза горели жарким огнем.

— Спасибо. — Она бросила на него беспомощный взгляд, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. — Ты тоже очень даже ничего себе.

На какую-то долю секунды он опешил, а потом так и закатился:

— Ой, Келси, ты меня уморишь… — хохотал Маршалл, придвигаясь к ней вплотную.

Она вся напряглась, и тогда он сел сзади нее, вытянув свои длинные, мускулистые ноги по обеим сторонам ее тела так, что она оказалась зажатой между ними, ее спина упиралась в его стальную грудь, а его подбородок покоился на ее шелковистых рыжевато-каштановых волосах. Его тело обжигало ее через тонкую ткань блузки, но она была не в силах отодвинуться.

— Попалась, пчелка моя, — как-то сонно проговорил он своим низким, сочным голосом. — Ну так что, проглотить мне тебя живьем или как? — Она попыталась шевельнуться, чтобы взглянуть на него, но не тут-то было: он еще сильнее сжал ее бедра. — Нет, сиди тихо. И расслабься. Расслабься, и все.

Легко сказать, расслабься, когда тебя зажали в такие стальные клещи, подумала она про себя. У нее что-то переворачивалось внутри, во рту пересохло, а с безмятежного неба нещадно палило раскаленное солнце. Этого не может быть. Это происходит не с ней. Все идет чересчур быстро.