Стефен отодвинулся, дотянулся до лампы и убавил свет. Анна следила, как он вынул запонки из манжет и бросил их на туалетный столик. Снял рубашку — на торсе и руках играли мускулы, а грудь заросла золотисто-каштановыми волосами.

Он поймал взгляд Анны и усмехнулся.

— Видела когда-нибудь такого мужчину в своей жизни? — И он пробежался пальцами по груди.

— Ты испорченный, — заметила она, скрывая улыбку. — Избалованный и тщеславный.

Она сняла жакет и расправила его на спинке стула. Стефен притянул ее к себе.

— Ты же знаешь, мне нравится быть испорченным.

Анна обхватила пальцами его бицепс. Она смотрела на изгибы мышц на его плечах и на широкую площадь груди… На шее мерно пульсировала жилка.

— Доверься мне, дорогая, — тихо попросил он. Стефен поймал ее губы своими, покусывал и сосал их, играя языком до тех пор, пока Анна не обвила его шею и не ответила на поцелуй. Он прижал ее теснее, до боли, к своей груди. Потом отступил и пробежал по блузе сверху вниз, отыскивая пуговицы.

— Помоги мне снять все это.

Голос прозвучал хрипло, нетерпеливо. «Как у всех мужиков, когда они добиваются своего», — подумала Анна.

Она повернулась спиной и расстегнула пуговицы дрожащими пальцами. Она сняла блузку и положила на стул. Стефен подтянул ее к себе. Одной рукой он держал ее за грудь, другой — за талию. Губы ласкали шею, плечо, отчего по спине прошла дрожь.

— Милая, — пробормотал он, вдыхая ее запах. — Боже милостивый, я готов умереть за тебя.

Сильные руки сжали ее груди. Анна напряглась и вцепилась в его плечи, из горла вырвался писк, как у младенца.

— Что с тобой, Нэн? — спросил Стефен. — Что не так?

Она быстро дышала, сердце стучало, как бешеное. Это будет больно. Через столько лет это опять должно быть больно.

— Я… я не знаю, — ответила она. Стефен помолчал. Потом сказал тихо:

— Закрой глаза.

Анна судорожно сглотнула и закрыла глаза.

— Не думай ни о чем, а только чувствуй. — Он погладил ее груди через льняную ткань лифчика. — Как сейчас?

— Я… Я… Как хочешь.

Чем дольше он ее ласкал, тем больше она чувствовала — внизу живота скапливался жар. Стефен снял напряжение, доставив приятное, затуманивающее удовольствие, которое она уже с ним чувствовала раньше на корабле.

— Можно я тебя возьму?

— Да, — солгала она, уверенная, что он придавит ее сейчас, навалившись. Нет смысла объяснять ему насколько ей это ненавистно.

Стефен расстегнул лифчик и запустил руки под него. Кончиками пальцев он обвел чаши грудей, поиграв с сосками. Губы Анны раскрылись с тихим стоном удовольствия. Она прислонилась к нему, у нее дрожали ноги.

— Ох, Стефен…

— Сегодня я угожу тебе, — прошептал он ей в волосы. — Ох, Нэн, просто уверен, что я тебе понравлюсь.

Он совсем сдвинул лифчик, лаская ее обеими руками, ласково поддерживая. У Анны стеснилось дыхание, голова кружилась. Она чувствовала дрожь от удовольствия. Стефен пробежал пальцами по голым плечам и внимательно ее рассмотрел.

— Распусти волосы.

Она подняла руки и вынула гребни.

— Не спеши, Нэн. Я хочу смотреть на тебя. Ах, да ты просто картина. — Его голос был низким и тихим, глаза пожирали ее.

Она позволила ему собой любоваться. Стефен отбросил огромную массу кудрей на плечи и начал ласкать ее груди. Языком он облизывал соски, губы дразнили и посасывали. Анна вцепилась в его плечи. Она покачивалась, чувствуя, как теплая тяжесть собирается внизу живота. Глаза были полузакрыты. Такое наслаждение она даже не могла вообразить.

Стефен расстегнул юбку, потом развязал ленты на нижних юбках, все они — одна за другой — упали на пол.

Он внимательно рассмотрел ее тело. Анна тонула в наслаждении, чувствуя опьянение и желание.

На пол упали чулки, трусы…

Наконец, она осталась голой. Легко касаясь, он пробежал пальцами вверх по ляжкам. Зажмурившись, чувствуя себя беспомощной и красивой, Анна стояла, как прикованная. Присев на кровать, Стефен притянул к себе Анну и, обхватив руками ее бедра, прижался головой к лону. Она зарылась пальцами в его волосы.

Неожиданно она почувствовала ищущие удары языком, а потом приятное ощущение, от которого в изумлении вскрикнула.

— Ах! Не делай этого! — оттолкнула она его. Он встал с улыбкой:

— От этого нет вреда.

Анна бросилась прочь, устыдившись того, что сделал Стефен, и пристыженная тем, что от этого почувствовала. Она схватила с пола нижнюю юбку и прикрылась ею. Она была в смятении — ей захотелось плакать.

— Ты все делаешь не так, — сказала она, чуть не плача. — Ты много разглядываешь и… трогаешь. И… то, что ты сделал сейчас. Так не делают.

Стефен не обратил внимания на ее слова.

— С этого момента я все буду делать, как надо, Нэн, — улыбаясь, сказал Стефен и начал расстегивать брюки.

Анна крепко прижимала к груди юбку. Она хотела отвернуться, но не смогла. Когда он отбросил в сторону брюки, она уставилась на его голые бедра, длинные, мускулистые ляжки и мощную мужскую плоть, поднявшуюся вроде копья.

Анна отвернулась, еще крепче вцепившись в нижнюю юбку. Она не хотела лежать под ним, вся открытая и беспомощная, ожидая, пока он кончит. «Он не настоящий мой муж, — твердила она себе. — Я не обязана это с ним делать».

— Стефен, я не могу.

Он забрал у нее юбку и обнял за плечи. Анна тесно прижалась к нему, слыша, как колотится его сердце.

— Я боюсь, — прошептала она.

— Знаю, Нэн.

Она хотела ему угодить. Хотела целоваться с ним, чувствуя на себе его руки. Все, кроме того, чтобы он вошел в нее, когда страсть станет дикой и грубой, и он сделает ей больно, забыв об ее существовании.

— Тебе не будет больно, — сказал он. — Скажи только, и я остановлюсь.

Он положил ее спиной на кровать, на прохладную льняную простыню, и жадно осмотрел простершееся перед ним тело. Анна чувствовала в горле и ушах биение сердца. Закрыть глаза не осмеливалась. Ей нужно следить за ним — тогда он не увлечет ее еще в какое-нибудь греховное наслаждение, усыпив бдительность.

Наклонившись над ней, он начал целовать ее горячим и жадным ртом, едва касаясь. По телу Анны прошел трепет.

Он гладил и целовал груди, лизал горячим языком соски. Анна закрыла глаза, страх ушел. В ней нарастала волна желания.

Пальцы Стефена скользнули между ног, и Анна напряглась. Она вспомнила грубые пальцы Били, сжимающие нежную плоть, острый удар грубых ногтей. Она сжала Стефена за талию, пытаясь убрать руку.

— Все хорошо, — сказал он. — Пусти меня…

Она застыла с широко открытыми глазами. Продолжая ласкать, он нежно и медленно отыскивал сладкое местечко, которое уже нашел языком.

— Какая ты красивая, Анна! Красивее нет на свете, — тихо сказал он.

Его пальцы вызывали неожиданные ощущения, которые можно было назвать порочными, если бы они не были такими приятными. Анна пошире раздвинула ноги, надеясь, что он не заметит.

— Ах, дорогая, — воскликнул он. — Кажется, ты меня уже захотела!

Его пальцы задвигались смелее. Анна в панике метнулась, пытаясь его оттолкнуть.

— Нет! — закричала она. — Не делай так! Нет! — Она ударила его по руке.

Стефен сжал ее талию:

— Ну, не убегай от меня…

Прерывисто дыша, она лежала неподвижно. Стефен смотрел на нее с тревогой, как если бы произошло что-то не то. Анна закрыла грудь руками и отвернулась.

Он ласково убрал с ее лица и плеч волосы и разбросал по подушке. Потом повернул ее к себе:

— Я больше не буду это делать.

При свете лампы выражение его лица казалось расстроенным, но добрым.

Анна была рада, что рядом с ней Стефен, а не какой-нибудь другой мужчина. Всякий другой не церемонился бы с ней так.

Долго он еще целовал ее — рот, груди, — отчего она опять как бы опьянела. После каждого прикосновения ее сопротивление становилось все слабее. Наконец, она перестала бороться с собой — обхватила его руками, вдавив пальцы в твердую плоть, и застонала от наслаждения.